Витебску повезло с Шагалом или Шагалу повезло с Витебском? Сейчас это уже трудно понять. На картинах Шагала остался какой-то фантастический, летящий, бурлящий город, город встревоженных людей и маленьких домиков вдалеке... Да, здесь уже заметны контуры еврейского городка, но городка-мечтателя, городка с птичьего полета того, кто пытается вырваться ввысь, кому мешают не границы земли и людей, а границы земли и неба... И все-таки в этом волшебном городе угадывается Витебск, и даже сейчас, в современном Витебске с его проспектами и троллейбусами, можно увидеть намеки на тот, шагаловский. Хотя я хорошо понимаю художника, который побаивался экскурсии в родной город — после войны уже совершенно другой, восставший из руин и перестроенный в маленький мегаполис с широкими улицами. Маленький мегаполис — это уже не городок, в нем исчезает камерность, в нем воссоздается совсем другое чувство полета... Потом... это уже действительно другой город. Мы можем ходить с раскрытыми глазами только по тем измененным городам, в которых мы не вырастали, — трудно представить себе состояние души человека, лишившегося образа родного города — его пространства, его стен, церквей, улиц, трактиров, лавочек, синагог. И той неповторимой атмосферы человеческого общения, которая может возникнуть только благодаря такому образу... Ведь это действительно счастье — прожить жизнь рядом с неизменившимся родным городом... Киев менялся всю мою жизнь и все-таки в послевоенное время оставался почти неизменным как образ, в нем оставались такие же глаза и такое же сердце... Киеву вообще — и в этом можно убедиться, смотря на старинные изображения, — посчастливилось всегда оставаться самим собой, как Риму или Иерусалиму... А вот Витебску довелось родиться снова — хорошо, что хоть осталось место для этого нового рождения, остался один и тот же пейзаж берегов, та же Двина... И вот что удивительно — шагаловский дом на разбомбленной, уничтоженной еврейской улочке остался стоять, годами дожидаясь тех, кто попробует воссоздать здесь атмосферу шагаловского полета над городом. Поэтому Шагалу повезло с Витебском — даже сейчас, когда новый город кажется, скорее, мемориалом старого и осторожными намеками старается напомнить его атмосферу, чувствуется какая-то особенная теплота того, предыдущего Витебска. Но и Витебску неслыханно повезло с Шагалом — нет, не потому, что он подарил родному городу мировую славу и симпатии многих почитателей своего творчества, для которых Витебск стал магическим местом. А потому, что сердце старого Витебска, казалось бы, неумолимо уничтоженное временем и войной, удивительным образом осталось биться в шагаловских картинах — и из этих картин начало незаметно возвращаться в новый Витебск, на улицах которого можно иногда ощутить чье-то осторожное присутствие: это тени старого городка охраняют новые проспекты и воспроизведенные храмы...
