На этот раз во время пребывания в Кракове мне повезло чрезвычайно — я наконец увидел главную краковскую картину, если можно так выразиться, — «Даму с горностаем» Леонардо да Винчи, в свое время приобретенную Чарторыйскими. Картина так и осталась в музее, созданном на основании коллекции знаменитого семейства. Но мне никогда не удавалось ее увидеть — картина Леонардо путешествовала. Каждый раз, приезжая в Краков, я узнавал, что вот она на одной выставке, на другой, отправилась в Соединенные Штаты, в Японию... будет осенью... Такова необыкновенная жизнь великих картин, иногда путешествующих больше, чем их авторы и зрители, и имеющих возможность сквозь пуленепробиваемые рамы наблюдать за тем, как меняется человечество.
Все же теперь мы с «Дамой...» совпали в планах и оказались в Кракове в один замечательный летний день. К моему счастью, экскурсовод задержала в соседнем зале очередную группу японских экскурсантов, так что на несколько долгих минут я остался с картиной, нет — остался с Дамой — практически наедине. А это уже настоящий подарок судьбы. Мне кажется, глобализация началась именно тогда, когда выдумали картинные галереи и начали свозить в огромные залы великие и не очень великие творения, — так что после осмотра мадонн Леонардо в Эрмитаже в обществе нескольких десятков жадных к искусству экскурсантов я уже никогда не имел смелости пойти в Лувр и посмотреть в глаза Джоконды. Поскольку я представлял себя в этой толпе, в этой первомайской демонстрации мимо картины, в этом обмене мнениями на всех языках, что все же она другая, нежели мы читали в энциклопедиях, что ничего особенного, или, наоборот, она на меня посмотрела, и я остолбенел. Главное в этой ситуации — не услышать, что Джоконда невероятно похожа на тетю Клаву, а с увеличением количества бывших советских туристов в музеях мира такая возможность увеличивается с каждым днем. Итак, Джоконду я видел только на репродукции. А «Даму с горностаем» видел с глазу на глаз. И это было переживание, близкое к интимному, переживание, возникающее во время первого свидания с обворожительной женщиной, встречающейся с тобой скорее из любопытства, чем из-за влюбленности, — во всяком случае, у тебя есть несколько долгих минут, чтобы посмотреть ей в глаза, чтобы оценить эту неожиданно загадочную атмосферу, которую не может передать ни одна копия или репродукция... И думаешь — как же все-таки удивителен мир... Вот эти японские туристы, заполнившие зал после меня, наверное, после экскурсии в музей Чарторыйских могут усесться в желтый веселый автобус, который отвезет их к другому экскурсионному объекту — вероятно, в бывший концентрационный лагерь в Освенциме... И они будут слушать экскурсовода и удивляться, как это в мире, где существует «Дама с горностаем», можно было создать концентрационный лагерь, не побояться ни Бога, ни Дамы? Что самое интересное — люди, создававшие этот лагерь, скорее всего, тоже могли быть посетителями Музея Чарторыйских, спешить в зал с Дамой... Однако они вряд ли стремились встречаться с ней глазами — скорее всего, просто владеть полотном...