Тадж-Махал — последнее пристанище родителей. Величие, красота и человеческое горе |
Приближение смерти не страшно людям разумным.
Если бодрствует разум, стоит ли бояться сна?
Дара Шукох. Из книги стихов «Великий эликсир»
В далеком 1665 году послы царя Московии Алексея Михайловича в государстве Великих Моголов Ф.Нарбеков и В.Ушаков сообщали на родину: «Старого-де, государь, Джеган-шаха сын ево… отца своего с царства изгнал и, поимав, посадил в золотую клетку за крепкой караул, а братью де своих родных — одного убил до смерти, а другого ослепил, а третей де побежал и на море утонул».
Что же за шекспировские страсти бурлили при дворе императоров Индии в середине XVII века, как раз тогда, когда в Украине началась страшная Руина и Национальная революция захлебнулась в распрях и разборках элиты? Гибель, трагическая и бессмысленная, законного наследника государства Великих Моголов Дара Шукоха стала тем рубиконом, пройдя который, Индия неумолимо устремилась в пропасть. В начале XVIII века начался процесс распада могущественной империи.
Индия всегда была лакомым кусочком для завоевателей. Ее несметные богатства привлекали внимание македонцев, скифов, арабов; в конце XIV в. Северную Индию опустошили полчища Тимура. Столетие спустя у берегов Индии появились алчные европейцы — сначала португальцы, а позднее англичане, голландцы и французы. Но самым ярким периодом в истории страны во II тысячелетии стала эпоха Великих Моголов. От битвы у Панипата в 1526 году, когда потомок Чингисхана и Тимура Захиреддин Бабур разгромил делийского султана Ибрагима Лоди, и до подавления англичанами Великого народного восстания в 1859 году, после которого отправили в ссылку последнего Великого Могола Бахадура Шаха Зафара — почти три с половиной века прошли на Индостане под знаком этой династии.
Аурангзеб |
Империя в течение XVI—XVII ст. росла и, казалось бы, становилась еще сильнее. Но мощные движения сопротивления моголам расшатывали ее мощь изнутри. Крупные феодалы и окружение «Владыки мира» — представители многих народов и конфессий (выходцы из Средней Азии, Ирана, Афганистана, арабских стран, индийские мусульмане, раджпуты-индусы, сикхи) отстаивали только собственные интересы, и зачастую император оказывался в их руках игрушкой, которую можно было отправить и в «райские кущи».
«Слияние двух океанов»
…В сентябре 1657 года могольский император Шах-Джахан тяжело заболел. У него было четверо сыновей от любимой жены Арзуманд Бану, на могиле которой безутешный вдовец возвел величественный мавзолей Тадж-Махал. Шах-Джахану исполнился 65-й год, и потому он окончательно утвердил своим наследником старшего сына Дара Шукоха; фактически в Дели установилось двоевластие. Принц — воплощение толерантности, человечности — изумлял современников (а исламских теологов как минимум раздражал) широтой своих взглядов. Он всю жизнь учился, владел, кроме арабского и фарси, древнееврейским, хинди, санскритом, интересовался духовным миром других народов. Вывод, к которому пришел принц, был еретическим для ортодоксов от ислама: ни одна религия не имеет права на монополию и на абсолютную истину. При дворе наследника престола мусульманские и индусские ученые, писатели, мыслители чувствовали себя весьма органично. Это было особенно важно в государстве, где бурлили социальные, этнические и религиозные противоречия. Моголы-мусульмане составляли абсолютное меньшинство и управляли местным населением — преимущественно индусами.
Принц-еретик, сам блестящий переводчик индусских религиозно-философских трактатов, в том числе «Упанишад», на язык фарси, не побоялся публично заявить (сравнив основные философские и этические категории ислама и индуизма), что не находит никаких различий между ними, разве что чисто терминологические. Трактат свой Дара Шукох назвал довольно символично — «Слияние двух океанов». В личной жизни принца подобное «слияние» также состоялось — второй, и любимой, женой его стала безродная индуска, танцовщица Ранадил.
Но у новоиспеченного императора были соперники, родные братья — строивший из себя святошу коварный фанатик Аурангзеб, воинственный, но недалекий Мурад-Бакши и высокомерный Шах Шуджа. Все они воспитывались по предписаниям своих учителей — исламских ортодоксов. Особенно опасен был Аурангзеб. Он читал только Коран, хадисы, трактаты по исламскому праву; пренебрегал поэзией, отвергал живопись, театр, как несовместимые с духом и буквой ислама. Аурангзеб стал знаменем ортодоксов, ненавидевших императора Акбара Великого (правил с 1556 по 1605 год), признавшего все религии в Индии равным образом истинными. Продолжателем дела Акбара и был Дара Шукох.
Борьба за трон
Все братья имели свои немалые вотчины. Шах-Джахан разделил территорию империи: Дара Шукох получил Кабул и Мультан, а как старший из сыновей остался при отце в Дели; в Декане правил Аурангзеб, в Гуджарате — Мурад-Бакши, в Бенгалии — Шах-Шуджа. Борьбы за трон Великих Моголов было не миновать.
Вот какую характеристику дает Аурангзебу, уже после его победы над братьями, Джавахарлал Неру в «Открытии Индии»: «...не только не мог постичь настоящего, он был неспособен разобраться даже в недавнем прошлом: будучи приверженец старины, хотя и человек незаурядный и искренний, он стремился уничтожить дело своих предшественников... Он оскорбил гордых раджпутов, являвшихся главной опорой империи Моголов. На севере он вызвал восстание спахов, настроив против себя воинственных маратхов...».
Когда стало известно о тяжелой болезни отца, Аурангзеб распустил слухи, что якобы император умер, а Дара Шукох узурпировал трон. И Мурад-Бакши, и Шах-Шуджа объявили себя падишахами. Началась гражданская война. На ее первом этапе сын Дара Шукоха Сулейман-Шеку нанес поражение бенгальским войскам Шах-Шуджи; впрочем, не настолько серьезное — основные силы врага сумели отступить. Сулейман-Шеку устремился на помощь отцу, который пытался ускоренным маршем воспрепятствовать соединению армий Мурад-Бакши и Аурангзеба (последний снова проявил себя утонченным лицемером — «трона для себя не желаю, главная цель жизни — аскетизм и служение Богу», — говорил он Мураду), но опоздал.
15 апреля 1657 года у города Джармат (центральная Индия) состоялась первая из двух генеральных битв, решивших исход братоубийственной войны. Полководцы Дара Шукоха — раджа Джасвантсинг и набоб Казим-Хан командовали соответственно индусскими и мусульманскими войсками (Шах-Джахан, оправившись от болезни, дал им указание не доводить дело до сражения). Общее планирование, взаимовыручка у них напрочь отсутствовали; армия мятежников выглядела более сплоченной, поскольку состояла почти исключительно из мусульман. К тому же их полевая артиллерия заняла выгодную позицию и практически в упор расстреливала конницу раджпутов. Они стремительно бросились через речку Нарбада, но каждый из 6—7 отрядов (до 6 тыс. воинов) действовал по собственному усмотрению. Поддержки от стоявших в центре мусульман раджпуты так и не дождались. Лишь две тысячи раджпутов Джасвантсинга и почти столько же моголов из личной гвардии Дара пытались оказывать сопротивление, но они были уничтожены. «Это был настоящий спор между мечом и пушечным порохом, и артиллерия восторжествовала над кавалерией» (И.Шаркар. «История Аурангзеба»). В битве, закончившейся разгромом армии Дара Шукоха, участвовали с обеих сторон от 35 до 40 тысяч воинов. Впрочем, потери — 23 тысячи у побежденных и 5 тысяч у победителей — были вполне восполнимы.
Вторая попытка
В тылу у Дара Шукоха были значительные резервы. Но вновь он спешил; так и не дождавшись войск Сулейман-Шеку, принц ринулся навстречу судьбе. Он сумел собрать от 60 до 70 тысяч воинов (из них почти 20 тысяч пехотинцев), десятки слонов и 80 орудий. Братья-заговорщики выставили всего лишь 35—45 тысяч (исключительно конницы) и 40 орудий. «Чтобы еще больше вдохновить своих солдат, Аурангзеб бахвалился, что в армии Дара у него есть 30 тысяч преданных ему моголов; как оказалось впоследствии, это до известной степени соответствовало истине» (Ф.Бернье. «История последних политических переворотов в государстве Великого Могола»).
Решающая битва состоялась неподалеку от второй столицы Индии Агры на речке Джамна. Вновь, как и в первой битве, храбрый, но безрассудный Дара Шукох, прекрасно ориентировавшийся в мире книг (но отнюдь не людей), безоговорочно проиграл талантливому полководцу Аурангзебу. И на этот раз не обошлось без предательства: «В то время как Дара и левое крыло столь упорно и даже удачно дрались, Калил-улла-хан, командовавший на правом фланге тридцатью тысячами (10—15 тысячами. — С.М.) моголов, которые одни, без посторонней помощи, могли разгромить... Аурангзеба, держался в стороне со скрещенными руками...» (Ф.Бернье). Вновь наступательная тактика оказалась неудачной — победу Аурангзебу принесло последовательное соблюдение оборонительной тактики. «Но к этим оборонительным действиям относилось большое количество контратак, и завершились они общей контратакой авангарда и резерва...» (Е.Разин. «История военного искусства XVI—XVII вв.»).
«Плохой политикой добыл ты царство!»
Дара Шукох вскоре бежал в Дели, потом в Афганистан. Там его снова предали — афганец-эмир Малик выдал принца, так и не ставшего императором, Аурангзебу. В августе 1659 года Дара был казнен «во имя государства и религии». На Востоке по обыкновению убивали тайно — но принц-еретик бросил вызов ортодоксам и фанатикам. В скором времени в Гвалиорской крепости были отравлены содержащиеся там сын Дара Сулейман и еще один брат Аурангзеба Мурад-Бакши (он был предательски схвачен во время пира в лагере узурпатора). Шах-Шуджу также в скором времени разбили, он бежал в Бирму и при таинственных обстоятельствах там погиб. Ранадил осталась верна Дара Шукоху и совершила ошеломляющий поступок: она состригла волосы, обезобразила лицо и сказала Аурангзебу: «Теперь, надеюсь, меня оставят в покое».
С отцом этот «святоша» поступил «как подобает» — отправил в тюрьму (дочь Джаханара добровольно разделила с ним заключение). Восемь долгих лет Шах-Джахан смотрел сквозь решетку на Тадж-Махал, и его все-таки похоронили рядом с возлюбленной Арзуманд Бану.
Аурангзеб правил с 1658 года (тогда состоялась коронация) до самой смерти в 1707 году. Он воевал с маратхами, раджпутами, сикхами, афганцами, джатами... Цепь предательств преследовала его всю жизнь — сыновья и внуки неоднократно восставали. И как ни старался Аурангзеб, империя рушилась у него на глазах.