14 октября, в день праздника Покровы Пресвятой Богородицы, Украина отпразднует очередную годовщину создания в 1942 году Украинской повстанческой армии. Уже стало нормой, что в стране в этот день на площади выходят не только сторонники, но и непримиримые противники украинских повстанцев. Особо активизируются левые политические силы. Они не упускают возможности облить грязью ветеранов УПА, обвиняя повстанцев в терроре против мирного населения, в сотрудничестве с нацистской Германией и других грехах.
Власть тоже не остается в стороне. Накануне или же в день празднования слышны заявления о признании седовласых ветеранов УПА третьей воюющей стороной во Второй мировой войне. Дальше заявлений политики всеукраинского масштаба не идут. И обрекают людей, которые долгие годы с оружием в руках (кстати, под нынешним национальным флагом) воевали за независимость Украины, отмечать день УПА в сопровождении милиции и «Беркута», дабы не попасть под горячую руку сторонников Витренко и Симоненко. Такая ситуация повторяется из года в год.
В последнее время лидеры многих политических партий не только левого, но и национально-демократического спектра в этом вопросе уж очень перегнули палку. Свидетельством чего являются попытки крымских коммунистов поставить в Севастополе (!) памятник жертвам ОУН-УПА под язвительным названием «Выстрел в спину», а также закладка в Харькове Аллеи жертвам украинского народа от рук ОУН-УПА активистами Евразийского союза молодежи и Конфедерации труда Украины совместно с «Народной оппозицией» Натальи Витренко. В свою очередь лидер крайне правой «Свободы» Олег Тягныбок настаивает на проведении второго Нюрнбергского процесса (теперь уже над коммунистами), в Киеве открыт Музей советской оккупации, во многих городах Западной Украины частыми стали осквернения памятников воинам Красной Армии, освободивших регион от нацистов.
Все это результат эмоционального восприятия людьми данного вопроса, а не взвешенные, обдуманные поступки, которые основываются на исторических фактах и ситуации, сложившейся в годы Второй мировой войны, когда украинцы в силу своих убеждений воевали по разные стороны баррикад.
Такой расклад выгоден и правым, и левым политикам. Ведь он дает возможность спекулировать на теме в период выборов и приносит немалые электоральные дивиденды. Прав историк А. Сыч: их не интересует реальный результат. Политики декларируют свои намерения, с заранее заданной политехнологической целью — понравиться избирателям. В том числе и исповедующим национально-демократическую идеологию. В свою очередь цель левых политиков — «отчитаться» перед избирателями просоветского толка. Дескать, острая тема украинского общества находится у них под особым контролем.
Если бы представители политического бомонда хотели решить эту проблему, то давно бы приняли соответствующие законы в парламенте. Наиболее опасным для общества является то, что многие известные политики позволяют себе как «авторитетные» эксперты комментировать (прочитав всего лишь несколько статей, в лучшем случае — книг определенного идеологического направления) в СМИ проблемы, связанные с украинским националистическим движением. В такой ситуации историкам, годами изучающим тему, сложно донести заангажированной аудитории свои взгляды и новые находки.
Возьмем, к примеру, стремление коммунистов возвести в восточных и южных регионах страны памятники жертвам УПА, призванные служить напоминанием о зверствах повстанцев против «мирных советских людей». Да, действительно, по разным данным, вследствие террористическо-боевой деятельности УПА погибло от 25 до 35 тыс. человек. Многие из них были мирными жителями, заподозренными в лояльности к советскому режиму. Кстати, количество жертв террора, осуществляемого советским государством, исчисляется сотнями тысяч человек. Но разве можно объяснить рьяным противникам националистов, что украинские повстанцы вели вооруженную борьбу за независимое государство с советской властью (а она априори подразумевает физическое уничтожение противника), если они до сих пор грезят об СССР.
Советские партизаны на территории Западной Украины вели себя ничуть не лучше повстанцев, что отображено в сотнях советских документов, которые не дают повода усомнится в их аутентичности. Так, комиссар Каменец-Подольского партизанского соединения им. Жукова П. Миронов в своем докладе начальнику областного партизанского движения в марте 1944 г. на сей счет писал: «У большинства партизанских отрядов сложилось такое мнение, что поголовно все жители Западной Украины националисты, и с заходом в села они производили почти повальное изъятие скота и имущества и убивали мужское население в порядке мести за погибших диверсантов. Так было в селе Бельчаки (Людвипольского района), где соединением т. Шитова в июне 1943 г. было спалено почти все село. Так было в селе Запруда Сарненского района со стороны соединения т. Скубко. То же делали и другие соединения. Вот такое принудительное изъятие скота, имущества и убийство мужского населения — все это отталкивало население Западной Украины от нас, оно становилось против нас и переходило на сторону националистов. Мы же своим поведением давали пищу агитаторам националистов».
«В Ляховичах тогда бандеровцев не было. А красные напали на село ночью 19 декабря 1943 года, — вспоминал бывший житель села В. Гладича об уничтожении его красными партизанами отряда им. В. Василевской Черниговско-Волынского соединения. — До утра оно было почти уничтожено. Начали с южной стороны. Убивали всех, кого видели. Первыми убили Марчика Степана и его соседку Матрену с восьмилетней дочкой, Хвесик Николая и Хвесик Матрёну с десятилетней дочкой… В общем, на протяжении той кровавой ночи без вины погибло 50 человек».
Если исходить из логики коммунистов и прогрессивных социалистов, то тогда всю Западную Украину необходимо заставить памятниками жертвам красных партизан. Кстати, первые подразделения УПА организовывались не только для защиты населения от нацистского террора, но и от советских партизан, своими действиями провоцировавших карательные операции оккупантов.
Приверженцу коммунистической идеологии трудно понять, почему в преддверии Второй мировой войны украинские националисты вынуждены были сотрудничать с немцами. Им трудно осознать — спустя многие годы толкования советских идеологов темы «буржуазных националистов», «прислужников фашизма», «безжалостных убийц», — что это был вынужденный политический шаг. Германия на тот момент являлась единственной великой державой, заинтересованной в пересмотре Версальской системы, а также поддержке всех внутренних противников Польши, а с осени 1939 года — и СССР. Желания и устремления нацистов совпадали с взглядами лидеров ОУН, стремившихся вновь, уже в новых условиях, развернуть борьбу за независимую Украину.
После завершения войны Ярослав Гайвас, анализируя украинско-немецкие контакты этого периода, отмечал следующее: «Украинское общество нашего Запада, то есть земель, которые оказались на запад от польско-советской границы, за очень маленьким исключением, тоже очень позитивно относились к ревизии Версальского договора, который формально подтвердил наше порабощение… Такое состояние западной части украинского народа было абсолютно понятным, и вызвано оно было пониманием, что дорога к Украинскому государству ведет через ревизию договора. Таким образом, так называемое позитивное отношение украинского общества к нацистской Германии строилось на внешних национально-политических расчетах, было простой концепцией, направленной на поиск сторонников в мире и эвентуальных союзников. А на такое каждый народ имеет не только полное право, но и его руководящие силы обязаны работать в этом направлении».
Своим «правом» воспользовался и Советский Союз. Заинтересованный в сотрудничестве с Германией, 24 августа 1939 года Сталин подписал Договор о ненападении (более известный как «пакт Риббентропа—Молотова»). На тот момент Кремль, в первую очередь, руководствовался интересами своей тоталитарной державы, а не думал о последствиях данного договора. По сути, Сталин и Гитлер на основе подписанного Секретного дополнительного протокола разделили между собой Восточную Европу (с четким выделением сфер влияния), а удачное осуществление своего плана отметили совместным парадом войск в Бресте.
Поднимая на фуршете после подписания Секретного протокола в честь Гитлера тост со словами «Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье», мог ли Сталин предвидеть, что его сотрудничество с наци, приведшее к началу Второй мировой войны, спустя два года закончится грандиозным военным конфликтом между тиранами. Не могли также предвидеть и лидеры двух фракций ОУН Андрей Мельник и Степан Бандера, что их стремление к независимому государству нацисты банально используют в своих целях в преддверии войны с СССР. Поэтому они радикально изменили свое отношение с нацистами после провозглашения 30 июня 1941 г. во Львове независимой Украины. Ситуативные «союзники» не признали такого шага ОУН (б) и, арестовав С.Бандеру, начали уничтожать его сторонников якобы под видом «грабителей».
Уже в послевоенное время Кремль на правах победителя предпочел не афишировать в советском обществе истинные цели «пакта Риббентропа—Молотова», ограничившись статьями о дружбе и ненападении (широкая общественность узнала об истинных целях преступного договора только в 1989 году). А вот сотрудничество украинских националистов с нацистами однозначно преподносилось как акт предательства своего народа. Возможно, с точки зрения законодательства советской Украины так можно считать. Однако в независимой державе это выглядит кощунством. Члены единственной политической организации, которая с самого начала своего возникновения (1929 г.) ставила целью построение независимого Украинского государства, в котором мы сейчас живем, не могут объявляться предателями своего народа, как и ветераны УПА, воевавшие и против нацистов, и против коммунистов. Именно такие цели были задекларированы в ходе Львовской конференции военных референтов в декабре 1942 г. и приняты Третьей конференцией ОУН (б) в феврале 1943 года.
Нам, спустя десятилетия, легко указывать на ошибки, допущенные кем-то, исходя из настоящей геополитической ситуации в мире. Но в те годы она была совсем иной, и многие страны и политические блоки, преследуя свои интересы, соотносили и сверяли свои планы, ориентируясь на реалии своего времени.
В свою очередь политическим силам национально-демократического спектра сейчас также не стоит действовать в соответствии с коммунистическими принципами, оценивая историю советской Украины исключительно с точки зрения победителей. Многим украинцам, выросшим в УССР, сложно согласиться с тем, что своё образование, жилье они получили в оккупированной Советами стране. Да и корректен ли термин «советская оккупация Украины», который становится все более популярным, для определения этого неоднозначного периода в истории страны?
Используя его и одновременно открывая музеи на данную тематику, мы должны понимать: если есть оккупанты, значит, должны быть и люди, сотрудничавшие с ними. В нашем конкретном случае это подавляющее число украинцев, живших и работавших в те годы в УССР. Тогда получается, что наши отцы и деды являются коллаборационистами, предавшими национальную идею и сотрудничавшими с врагом.
Ветераны, служившие в советских войсках, и это следует помнить, воевали за свою, в данном случае советскую Украину, а воины УПА — за независимую Украину. И правда у каждого была своя. Так стоит ли на этом спекулировать?
В таких случаях важно понять, что история украинского народа одна, а не две, как сейчас нам пытаются её представить отечественные политики-антагонисты. Исходя из этого, следовало бы наложить табу на политизацию темы национально-освободительного движения и советского периода в Украине, дав возможность компетентным исследователям разобраться во всем без привлечения идеологических схем. Ведь приведенные примеры свидетельствуют, что факты, компрометирующие ту или иную сторону, всегда можно найти, тем более в ходе боевых действий. Поэтому и следует воспринимать заявления обеих сторон о военных преступлениях исходя из того, что война подразумевает насилие и смерть, особенно когда она ведется между идеологическими противниками. Хотелось бы, если уж политики выступают «экспертами» в данных вопросах, чтобы они оперировали документами, а не отдельными выдержками из них, и находили цивилизованный выход из пока патовой ситуации. Легче всего выступать со взаимными оскорблениями, рассчитывая на эмоциональное, а не взвешенное и обдуманное восприятие согражданами своих слов. Учитывая тот факт, что в войне УПА за независимость с советской властью с обеих сторон погибли многие десятки тысяч человек, сторонники различной оценки тех событий будут всегда.
Единственно правильным решением в данном случае видится принятие закона о признании воинов УПА на государственном уровне, несмотря на возражения и левых сил, и Партии регионов, имеющих немалую поддержку «заинтересованной стороны» — Кремля. Следует также прекратить нагнетать обстановку вокруг роли советских солдат в освобождении Украины от гитлеризма. Неплохо было бы принять также закон, запрещающий спекулировать этими темами в обществе.