Это строгое архитектурное сооружение нередко сравнивают со знаменитой Пизанской башней, намекая на его крен по вертикали при 96-метровой высоте. Многие ставят его в один ряд с пирамидой Хеопса, Эйфелевой башней, американской статуей Свободы и другими не менее известными высотными символами.
Колокольне Киево-Печерской лавры уже более трехсот лет. Ее стены покрыты толстым слоем туристической «наскальной живописи», она требует хорошего ремонта. Но так же величав и прекрасен ее облик, золоченая корона продолжает сверкать так же ярко, как и три сотни лет назад.
«...колокольня эта на- столько замечательна, что почти вошла в поговорку... идущему или едущему в Киев колокольня эта видна за много верст; кто хочет полюбоваться чудным видом на весь Киев и на его окрестности, тот подымается на верхний ярус колокольни, сделав 374 ступени, вполне вознаграждается за усталость...» — говорится в одном из старых путеводителей по Киеву. Действительно, лаврская звонница приобрела такую популярность и любовь, что, несмотря на четырнадцатилетний срок строительства, после завершения работ ее тут же окружило волшебное сияние. В народе возникла легенда о том, что великая звонница по мере возведения все глубже входила в землю, когда же строительство было закончено, она в одну ночь «чудесным образом» вышла из недр земли. Ее строителями считают двенадцать братьев, тела которых, согласно легенде, после смерти были похоронены в лабиринте лаврских пещер.
Документальная история возведения колокольни прозаичнее и скромнее. Первые серьезные работы по возведению грандиозной звонницы были начаты в 1707 году. Тогда заложили фундамент. Лишь относительно недавно, благодаря найденным документам, стало известно, что гетман Украины Иван Мазепа первым сделал шаг в деле ее строительства, однако волею судьбы колокольня была построена только после его смерти. В Центральном государственном архиве находится дело, начатое 27 августа 1720 года. В нем выясняется судьба денег, пожертвованных Мазепой на строительство высотной красавицы. Киевский губернатор князь Голицын обращается к лаврскому архимандриту с просьбой рассказать об участи выделенных гетманом средств. В ответе архимандрита говорится о том, что 4 тыс. рублей действительно были даны «изменником Мазепой» на строительство лаврской колокольни в 1707 году. Однако из этой суммы, говорит архимандрит, лишь около половины было использовано монастырем по назначению, остальная же часть пошла на... другие лаврские нужды.
Согласно ранее существовавшему порядку, большие архитектурные работы могли осуществляться только с разрешения царя. Только самодержец мог утверждать, или, вернее, назначать архитектора. Поскольку зодчий, заложивший фундамент на средства украинского гетмана, вскоре умер, лавре пришлось обратиться к Петру I с просьбой прислать нового для продолжения работ. Из-за ряда неблагоприятных обстоятельств, монастырь ожидал своего главного строителя до 1720 года — когда из Петербурга в Киев был направлен один из лучших архитекторов того времени — Федор Васильев. Обстоятельно взвесив все «за» и «против» колокольного строительства, он предложил духовному собору несколько вариантов звонницы, отличающихся не только проектировкой, но и стоимостью. На заседании был утвержден один из самых дорогих и величественных проектов, но строительные работы снова отложили, на этот раз из-за внутренних неурядиц и столкновений. Васильев, которому перестали платить жалование, покинул Киев.
И только в 1731 году в лаврскую обитель приехал новый, на этот раз московский архитектор — Иоганн Шедель. У него, как и его петербургского предшественника, возникнут серьезные трения с монастырским правлением, но, несмотря на напряженную атмосферу, ему все-таки удастся создать одно из грандиознейших творений того времени. По окончании строительства он произнес пророческие слова: «Сия звонница в Киево-Печерской лавре трудом моим сделанная, каким образом по всей Руси и в Европе другой не обыщется... и на вечность оная звонница стоять будет».
Шедель имеет свой взгляд на колокольню и потому начинает с изменений в васильевском проекте. Он протестует даже против «мазепинского» фундамента и принимает решение заложить новый, в форме колокола. Более 5 млн. штук кирпича, израсходованных на возведение звонницы, поставляют заводы лавры, железо и известь привозят из Тулы и Москвы, а Сибирь обеспечивает колокольню медью. Вся постройка выливается в немалую по тем временам сумму —
58 584 руб. 96 коп.
В строительстве в разное время принимало участие от 12 до 48 рабочих. Трудились наиболее талантливые крепостные мастера, иногда на строительстве можно было увидеть даже целую семью. За ежедневный труд работники получали мизерные деньги, многим не хватало даже на пропитание. А ведь лаврская колокольня была одним из самых дорогостоящих строений. Ее купол и глава покрывались медью и вызолачивались, купол — сусальным золотом, а глава — «сквозь огонь». На последнем золочении было израсходовано 3, 275 кг сусального золота самой высокой пробы.
Главным и едва ли не самым ценным атрибутом монастырской колокольни по праву можно считать колокола. Еще в 1886-м их было одиннадцать, но сегодня, к сожалению, осталось только три. Остальные не смогли пережить разноголосье XX века, отмеченного двумя мировыми войнами и антирелигиозным режимом. В 1898 году к одиннадцати имеющимся колоколам был добавлен еще один. Рассказывают, чтобы поднять его на колокольню, пришлось устанавливать специальные подмостки, а для его свободного прохода на третьем ярусе даже частично разобрать стены и колонны. Вес всех колоколов, мелодично вызванивающих музыкальную гамму, в то время превосходил четыре тысячи пудов, а их стоимость равнялась 30 тыс. рублей. Трудно даже представить себе, что должен был чувствовать человек конца XIX века, внимая их голосам. Звонари говорят, что мелодия никогда не повторяется, и даже для них, не один год слушающих чарующий звон, колокольня продолжает оставаться частью «неизвестной земли» в царстве Его Величества Времени.
Архитектору Шеделю приходилось нелегко. Между ним и архимандритом возникали едва ли не междоусобные войны. Существующие документы свидетельствуют о том, что Шедель, недовольный отсутствием надлежащих стройматериалов и недостатком рабочей силы, писал жалобы на архимандрита. Монастырь же, в свою очередь, обвиняет Шеделя в том, что он не только отошел от васильевского проекта, но и неправильно заложил фундамент. Это повлекло за собой трещины и привело к его оседанию. Только спустя два века, в 1951 году, было установлено, что главная колокольня Киево-Печерской лавры наклонена в северо-восточном направлении на 62 см (отсюда и сравнение с Пизанской башней). Однако, несмотря на все внутренние и внешние проблемы, колокольню все-таки закончили. Более того, духовный собор был настолько восхищен творением Шеделя, что предложил ему остаться в лавре в качестве... монастырского архитектора.
Ярким атрибутом многовекового «имиджа» лаврской колокольни стали куранты. Установленные в 1744 году на специальной площадке под куполом, они с завидной долей терпения делили неудержимое время на части. В 1903-м московские мастера заменили их новыми, спроектированными по типу кремлевских. Они исполняли свои обязанности до первой мировой, после которой недолгое биение их машинного сердца остановила новая война. Только в 1947 году, после тщательного ремонта, Киев снова услышал их величественный бой. Лаврские куранты не имеют внешнего циферблата, время отмечается ударом громадного молота в часовой колокол. Кроме того, каждые четверть часа отбивают музыкальную гамму еще семь небольших колоколов, которые по сравнению со своими многопудовыми «братьями» кажутся звонкими бубенцами, рассказывающими о своей близости к перламутровому небосводу и огненному Солнцу.
Творение Шеделя — это не только голос истории или изысканный архитектурный памятник первой половины XVIII века. Эта звонница — часть нашего народа, символ его величественной, хотя и не до конца понятой красоты. Кто-то однажды сказал, что «... по прочности материала, расположению частей и изящному вкусу постройки и украшений, а также по высоте, колокольня Киево-Печерской лавры превосходит все более известные колокольни на всей земле русской...», и оказался прав.