Утомленный картиной неправильного, беспорядочного образа ведения войны в Европе, в течение продолжительного ряда столетий тщетно изыскивая в войнах этих времен следы того искусства, с которым войну вели Александр Великий, Ганнибал и Юлий Цезарь, — исследователь военной истории с изумлением встречает наконец в действиях Густава-Адольфа в Германии образ ведения войны совершенно новый и отличный от прежнего и в главных, основных началах своих являющий разительное сходство с образом ведения войны великими полководцами древности.
Князь Н.Голицын, генерал-лейтенант генштаба Российской империи, автор трехтомного труда «Великие полководцы истории»
Гениальный стратег и военачальник, император Франции Наполеон I только семи полководцам всех времен и народов предоставил место в пантеоне военной славы: Александру Великому, Ганнибалу, Юлию Цезарю, Густаву II Адольфу, Тюренну, Евгению Савойскому и Фридриху Великому. Между Юлием Цезарем и шведским королем (семнадцать веков!) нет ни Аттилы, ни Карла Великого, ни Ричарда Львиное Сердце, ни Чингисхана, ни Тимура...
«Золотой король» шведов
Густава II Адольфа (1594—1632) из династии Ваза современники называли «Золотой король». Статный, высокий и необычно физически сильный, он был не только великим полководцем, заслужившим звание «отца современной стратегии», но и по-настоящему незаурядной личностью.
Король прекрасно разбирался в государственных делах, владел даром убеждения, обладал превосходной памятью. Отличался феноменальным трудолюбием, неприхотливостью в быту, не признавал роскоши; свободно владел немецким, голландским, французским, итальянским языками, знал латынь.
Взойдя на шведский престол в 1611 г. после смерти отца — Карла IX, он первой же своей речью перед парламентом произвел на законодателей такое ошеломляющее впечатление, что они, не колеблясь, отдали корону несовершеннолетнему 17-летнему принцу. Король назначил канцлером опытного администратора Акселя Оксеншерну. Два десятилетия они работали вместе: первый был полководцем, на плечи второго легло управление государством.
Неудачную войну с Данией (начатую еще отцом) Густав II Адольф завершил выгодным для последней миром. Обеспечив нерушимость южных и юго-западных границ Швеции, король переключил все внимание на восток. Война закончилась успешно: Московия, обескровленная многолетней Смутой, заключила в 1617 году Столбовский мир и на целое столетие оставалась отрезанной от Балтики.
Четыре года передышки Густав II Адольф посвятил тщательной подготовке к войне с Речью Посполитой, король которой Сигизмунд III Ваза, представитель католической ветви этой династии, продолжал претендовать на шведский престол. Война с Польшей продолжалась с переменным успехом восемь лет, но шведы все-таки захватили Лифляндию.
…Уже 11 лет продолжалась Тридцатилетняя война (1618—1648). Это была первая общеевропейская война. На одной стороне сражались восставшие чешские сословия, германские князья-протестанты, которых на определенных этапах войны поддерживали Дания, Швеция, Франция (несмотря на то, что была католической страной), Трансильвания, Голландия и Англия. Им противостояли страны Католического блока — габсбургские Австрия и Испания, Бавария, Речь Посполитая, ряд германских княжеств (в основном духовных) и папский престол. Московия косвенно также принимала участие в конфликте. Неудачная для Кремля «Смоленская война» в 1632—1634 гг. с Речью Посполитой, в ходе которой на стороне польского короля отличились и запорожские казаки, отвлекла внимание Варшавы от событий в Центральной Европе.
В 1629 году ситуация в Германии, являвшейся основным театром военных действий, стала катастрофической для Антигабсбургсого блока. Имперский полководец-кондотьер Альбрехт фон Валленштейн и Иоганн-Церклас фон Тилли, опытный полководец Католической лиги, фактически очистили германские земли от войск протестантов. Датский король-протестант Христиан IV вступил в войну в 1626 году. После сокрушительного поражения от войск Тилли у Луттера в августе того же года он был вынужден просить перемирия. Единственная неудача Валленштейна в августе 1628 года во время осады города Штральзунд придала шведам (помогавшим горожанам) веры в свои силы.
Одной из главных причин вступления Густава II Адольфа в Тридцатилетнюю войну стало желание обезопасить свои границы. Обострялась и династическая проблема в Швеции. Уверенное продвижение католиков к Балтике могло воодушевить польскую ветвь династии Ваза в ее притязаниях на шведский престол.
Густав II Адольф весной 1629 года получил разрешение парламента на ведение войны в Германии. Он понимал: союзники появятся после первых побед. Монарх 20 мая 1629 года в Стокгольме прощается со своими сановниками и оставляет на их попечение малолетнюю дочь Кристину. Он сказал выборным чинам королевства: «Бог свидетель, что я начинаю войну не ради тщеславия. Император... попирает нашу веру. Угнетенные народы Германии взывают к нашей помощи...». Как только шведам в сентябре того же года удалось заключить с Речью Посполитой перемирие на шесть лет, король приступил к выполнению своего амбициозного плана.
Германия у ног «Северного Льва»
16 июля 1630 года король-полководец высаживается с 15-тысячным корпусом на померанском острове Узедом и вступает в войну, в которой пересеклись политические, экономические и религиозные интересы (последние с каждым годом играли все меньшую роль) практически всех стран Европы. Как отмечает петербургский историк Андрей Прокопьев, «шведский король стал одним из самых последовательных защитников религиозных интересов протестантских сословий — тревога за судьбу евангелического вероисповедания в соседней Германии играла существенную роль в его выступлении. Шведское вторжение окончательно превращало Тридцатилетнюю войну в дело общеевропейской важности».
Вскоре шведы за счет гибкой тактики и строгой дисциплины достигли ряда побед в Померании и Мекленбурге. Попытки насилия или грабежа карались беспощадно. «Вся Германия изумлялась дисциплине, которой так доблестно выделялись шведские войска... Всякое распутство преследовалось строжайшим образом, а строже всего — богохульство, грабежи, игра и поединки...», — писал Фридрих Шиллер в «Истории Тридцатилетней войны». А вот мнение российского военного историка Александра Свечина, который говорит о следующем «нововведении» короля: «С именем этого великого полководца связано изобретение и введение в армию наказания шпицрутенами. Виновного протаскивали или прогоняли сквозь строй между двумя шеренгами солдат, из коих каждый обязан был нанести удар палкой по спине преступника». Это наказание называли «квалифицированной казнью».
Шведы тогда были самыми лучшими солдатами в Европе. Большинство армий Старого Света состояли из плохо организованных подразделений солдат-наемников. А вот шведская армия выглядела единым организмом с замечательно отлаженной системой взаимодействия пехоты, кавалерии, артиллерии и службы тыла. «Северный Лев», как называли современники Густава II Адольфа, создал первую профессиональную армию в Новой истории. Обучение ее состояло из регулярной муштры, тренировок и маневров. На первом этапе войны в Германии полки набирались почти исключительно из представителей титульной нации королевства, а также финнов и саамов. Армия короля-полководца «имела сугубо национальную, шведскую базу и еще в большей степени протестантско-лютеранское настроение», — писал Ганс Дельбрюк. Впрочем, и это нужно подчеркнуть, только при его жизни.
В области стратегии и тактики Густав II Адольф достиг больших успехов, часто используя идеи противников. Так, у немцев он взял на вооружение «волновые атаки» (сабельная атака сопровождалась стрельбой из пистолетов). Шведы первыми внедрили стандартные калибры пушек для облегчения снабжения их боеприпасами. Артиллерии, особенно легкой маневренной, он уделял немало внимания. Генерал Леннарт Торстенссон, командовавший артиллерией шведской армии, считался ближайшим помощником короля.
Принципы организации и тактики, заложенные Густавом II Адольфом, оставались актуальными до середины XVIII в. и составляют целую эпоху в развитии военного дела. Шведские офицеры учились у голландского штатгальтера и полководца Морица Оранского (Нассауского). «Северный Лев» взял на вооружение передовую на то время военную тактику голландцев. В будущем он существенно ее усовершенствовал и создал «линейную» тактику, господствовавшую на полях сражений до середины XVIII века. «При построении пехоты в центре располагались пикинеры, а на флангах мушкетеры. Оба вида пехоты имели примерно одинаковую численность», — писал Е.Разин. Как и во времена древних рабовладельческих армий, кавалерию король располагал преимущественно на флангах. Но он старался не объединять ее в большие массы и часто распределял по фронту вместе с пехотой. Тактику «караколе», элегантную, но малоэффективную — всадники накатываются на позиции врага и, произведя выстрел, ретируются — монарх заменил атаками галопом с холодным оружием наголо.
Последние два года жизни деятельного короля-полководца были насыщены судьбоносными событиями для всей Европы. В январе 1631 года Швеция заключает договор с Францией, обеспокоенной резким усилением могущества Габсбургов. Кардинал Ришелье помогал в основном деньгами (до 1 млн. франков в год). Интересы Франции были оговорены в соглашении. В нем шла речь о «восстановлении угнетаемых в их прежних правах...» Что в действительности означало подавление мощи Габсбургов. Лишь в 1635 году Франция, после ряда тяжелых поражений протестантов (уже после гибели Густава II Адольфа), непосредственно вмешалась в конфликт.
В 1631 году шведские войска шаг за шагом буквально выдавливали из Северной и Средней Германии войска Католической лиги (где главную роль играла Бавария во главе с курфюрстом Максимилианом) и Габсбургской империи.
Первым решился порвать с императором и вступить в союз со шведским королем ландграф Вильгельм Гессенский, один из лидеров кальвинистского течения в протестантстве. Саксонский курфюрст Иоганн-Георг — ортодоксальный протестант-лютеранин, но склонный к компромиссам с католиками, после длительных колебаний стал союзником шведов. Поддержали их и курфюрст Бранденбургский Георг-Вильгельм, и герцог Померанский Богуслав XIV. Впрочем, главным силам шведов не удалось своевременно помочь богатому протестантскому городу Магдебургу, осажденному армией Тилли. Победа католиков стала поистине пирровой — истребив до 30 тысяч жителей и разграбив город 20 мая 1631 года, они окончательно рассеяли сомнения князей-протестантов по поводу того, поддерживать ли им «Северного Льва».
«Канны» рыцаря-венценосца
1 сентября 1631 года, сразу после подписания военного договора между Швецией и Саксонией, начались сложные маневры протестантской армии и армии Тилли. Только 17 сентября близ Брейтенфельда состоялось одно из решающих сражений этой войны. Шведско-саксонская армия имела минимальное преимущество над армией императора и Лиги (39 тысяч против 36 тысяч) и значительное – в орудиях (75 против 26). Это преимущество нивелировалось тем, что 15 тысяч саксонцев заметно уступали в боевой выучке имперцам, а часть легких пушек союзники не использовали. Кожа, обтягивавшая тонкие медные стволы, не спасала их от перегрева.
Разобщенность сил союзников (курфюрст не признавал верховенства короля) сыграла, впрочем, положительную роль. Имперцы на правом фланге в течение часа смели обратившихся в бегство саксонцев, а Готфрид Паппенгейм со своей конницей попытался охватить и правый фланг шведов. Гонцы уже отправились в Вену с победной реляцией. Но шведы отбросили левый фланг противника, а позже и центр, которым командовал сам генералиссимус Тилли. Его полки, вернувшиеся после преследования саксонцев, были атакованы шведами и вытеснены с поля боя. Шведам помогла необычайная подвижность боевых порядков. Все маневры армия протестантов выполнила еще до того, как неповоротливые ударные колонны католиков подготовились к новому наступлению.
Разгром имперцев был полным. Они потеряли семь тысяч воинов убитыми и ранеными, а около шести тысяч попали в плен и сразу же влились в армию победителей (подобная ситуация была не в диковинку). Потери союзников составляли 4,5 тыс. солдат, из них только треть – шведы. «Чем были Канны для Ганнибала, тем было сражение при Брейтенфельде для Густава-Адольфа: победой искусства над несомненно высокой, но слишком неповоротливой боеготовностью» (Г.Дельбрюк).
...Следующий план союзников заключался в том, что саксонцы должны были захватить наследственные земли императора — Силезию и Чехию, а шведы, через Тюрингию и Франконию, продвигаться на юг Германии. Этот очень рискованный план все-таки был воплощен в жизнь. Саксонцы 11 ноября 1631 года вступили в Прагу, а армия Густава II Адольфа захватила Галле, Эрфурт, Франкфурт и в конце декабря 1631 года — мощную крепость Майнц. И тут «Северный Лев» неожиданно развернулся на 180 градусов и форсированным маршем направился к Нюрнбергу.
15 апреля 1632 года у реки Лех состоялся бой. Это были стычки кавалеристов и артиллерийская дуэль, во время которой получил смертельное ранение Тилли. Имперцы сохранили боеготовность и организованно отступили. Баварский курфюрст Максимилиан, ярый адепт католицизма, укрылся в крепости Ингольдштадт, которую безуспешно штурмовали шведы. Однако 17 мая 1632 года они без боя захватили столицу Баварии — Мюнхен.
Положение Густава II Адольфа достигло высшей степени популярности и могущества. Население империи видело в нем настоящего рыцаря, который разумно и храбро дрался и, главное, защищал единоверцев, не допуская, впрочем, и актов насилия в отношении католиков.
Победа ценой в жизнь
Император Фердинанд II, который только два года назад отправил в отставку генералиссимуса Альбрехта фон Валленштейна, вынужден был 23 марта 1632 года опять вызвать его на службу. Он предоставил полководцу неограниченные полномочия. В течение нескольких недель Валленштайн изгнал из Чехии саксонцев и устремился к Нюрнбергу, где уже находился Густав II Адольф. Во время штурма укрепленного лагеря имперской армии король потерпел неудачу. Потери шведов были значительнее, но главное — эта битва показала иллюзорность надежд протестантов на быструю победу.
Войска «Северного Льва» направляются к Вене, но Валленштейн игнорирует маневр шведов и нападает на саксонцев в их вотчине. Этот маневр генералиссимус позаимствовал из стратегии Второй Пунической войны. Новое столкновение великих полководцев стало неминуемым. И Валленштейн совершает роковую ошибку — отправляет корпус графа Готфрида фон Паппенгейма на помощь Кельну, осажденному голландцами. По пути имперцы принялись грабить саксонский город Галле и настолько увлеклись, что забыли о цели своего похода.
В этих неблагоприятных для имперцев условиях 6 ноября 1632 года состоялась одна из решающих битв Тридцатилетней войны. У саксонского городка Лютцен сошлись армии Густава II Адольфа и Альбрехта фон Валленштейна. Шведы имели в своем распоряжении 16 300 солдат и 60 пушек. Армия Валленштейна уступала им — лишь 12 тыс. солдат и 21 пушка.
Силы сторон почти сравнялись, когда в полдень к имперцам подошли два полка подкрепления (2900 солдат). Валленштейн отказался от тяжелых квадратных форм (испанские терции) и построил пехоту в десять шеренг в глубину. Но королевская армия все же качественно превосходила армию противника. Шведы были вооружены более легкими мушкетами (без сошек), выстраивались в глубину в шесть, и даже три шеренги. Протестантская армия была закалена во многомесячных боях, тогда как имперская лишь недавно сформирована. Совокупность этих факторов и помогла шведам победить, несмотря на сильную позицию войск Валленштейна и то, что его пехота в центре не была разбита. На флангах конница (рейтары) шведов разгромила имперскую конницу; попытка полка легкой кавалерии хорватов атаковать позиции врага с тыла потерпела неудачу. Появление 4000 пехотинцев Паппенгейма уже к вечеру могло внести коррективы в исход битвы. Но шведы ожидали подхода еще более многочисленного (до 6000 солдат) люнебург-саксонского корпуса. Поэтому Валленштейн в итоге признал победу протестантов.
Еще в час дня Густав II Адольф, находясь на правом фланге, наткнулся на отряд вражеской кавалерии и был смертельно ранен в голову. Кавалеристы имперцев выстрелами в упор и ударами палашей добили короля. Они, впрочем, не знали, кем был умирающий, хотя и догадывались, что перед ними важная персона. Страшный удар не вызвал паники среди протестантов. Командование принял на себя Бернгард Саксен-Веймарский, а шведы возобновили давление. «...Как разъяренные львы, кинулись вперед упландские, смаландские, финские и готские полки... Казалось, что дух Густава-Адольфа невидимо витал над ними и вел полки в бой... » (К.Абаза, «Герои и битвы»). Потери имперцев были очень тяжелыми: до 6000 убитых и раненых на поле боя и вся артиллерия. Шведы потеряли около 5000 солдат.
Жизнь после смерти
Историки до сих пор теряются в догадках — многие склонны считать, что к смерти короля приложили руку иезуиты, а орудием мести «врагу самого Бога и Христа» стал герцог Саксен-Лауэнбургский. Дело жизни «Северного Льва» продолжили ученики — Бернгард Саксен-Веймарский, Леннарт Торстенссон, Густав Горн. К сожалению, не всем им на поле боя улыбалась удача, как Густаву II Адольфу.
Война продолжалась с переменным успехом еще почти 16 лет, но именно блестящие победы Густава II Адольфа позволили Швеции после Вестфальского мира (1648) утвердиться на берегах Балтийского моря. Война закончилась там, где 30 лет назад началась, — в Чехии, у стен Пражского Града. Эта цветущая страна была опустошена, а ее население уменьшилось с 3 млн. до 800 тыс. В Германии также до 40% населения погибло или вымерло. Сотни тысяч немцев и чехов эмигрировали. Стремление к имперской централизации было парализовано — Германия еще 225 лет оставалась раздробленной. К Швеции по Вестфальскому мирному договору 1648 года отошли Западная Померания, Висмар, Бремен и Гамбург.
О планах Густава II Адольфа, погибшего в расцвете лет (ему было неполных 38 лет), можем только догадываться. Утверждение имперцев и папистов о том, что свобода Германии оказалась под угрозой, совершенно необоснованно. Можно предположить, что король бы изгнал иезуитов, упразднил бы ненавистный протестантам Реституционный эдикт 1629 года (по которому секуляризованные земли римской церкви подлежали возвращению прежним владельцам), что была бы восстановлена свобода вероисповедания и status quo в Чехии, Моравии, Пфальце.
Густав II Адольф, выделявшийся, кроме своих военных талантов, еще и немалой рассудительностью в ведении войны, шаг за шагом шел к своей цели и, бесспорно, консолидировал бы протестантов не только в Германии. Вот какую характеристику шведскому королю дал Филипп Богуслав Хемниц:
«...При обсуждении — осторожный, в решении — быстрый; сердцем и мужеством — бесстрашный, в рукопашном бою — отважный, всегда готов и командовать, и драться. Истинный образец не только высоко проницательного главнокомандующего, но и храброго бесстрашного солдата».
Смерть Густава II Адольфа стала ударом, повлекшим распад стройной системы, которую он успешно внедрял в Германии. Многим властителям-протестантам, боявшимся мести императора, совершенно не хотелось становиться подданными «Северного Льва». Франция тоже не желала отдавать Германию «на откуп» шведам.
Все завоевания Густава II Адольфа и Акселя Оксеншерны, взявшего на себя ответственность за судьбу Швеции и дочери короля Кристины после его гибели, утратил Карл ХII — представитель младшей ветви династии Ваза. Но до этой катастрофы в течение почти 60 лет Швеция оставалась державой, без которой не решались важнейшие вопросы европейской политики.