| ||
Грета Мирзоян |
«Нет ничего тяжелее, чем поднять глаза и посмотреть в лицо матери, у которой убили сына», — сказал Расул Гамзатов. Сегодня в Нагорном Карабахе десятки тысяч таких матерей. На их долю выпало самое страшное — хоронить родных, и самое святое — сберечь тех, которые остались. И в Армении, и в Азербайджане женщины молятся Христу и Аллаху, просят не допустить страшного продолжения карабахского конфликта. Именно женщины сегодня становятся гарантом всеобщего примирения, делая для этого все возможное и невозможное.
Грета Ирвандовна Мирзоян — коренная карабахская армянка, родная тетя чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова. Женщины возглавляемого ею комитета во время войны в Карабахе и землетрясения оказали помощь десяткам тысяч раненых, спасали сирот, помогали детям Боснии и Герцеговины. За свою миротворческую деятельность удостоена орденом «Золотое сердце».
«Судьба сводила меня
с интересными людьми»
— Грета Ирвандовна, Вертинский как-то сказал: «Жизни как таковой нет, есть только право на нее. Она одна, а нас много. И помогает она только тем, кто постоянно к чему-то стремится».
— Вполне согласна. Чтобы жизнь удалась, надо за нее бороться и ни при каких обстоятельствах не опускать руки. Моя взрослая жизнь началась с жуткой трагедии. У моего мужа в 29 лет обнаружили рак. Его отец, видя, что единственный сын уходит, скончался от инфаркта. Я осталась в 20 лет с годовалым ребенком на руках и свекровью (после этого вместе мы прожили 12 лет). Мне казалось, что всего этого не выдержу и тоже скоро умру.
Однако я сумела поверить в собственные силы, и жизнь наладилась. Я вышла замуж за прекрасного человека, родила вторую дочь, защитила диссертацию. Всегда была в самой гуще дел и событий. Судьба сводила меня с интересными людьми.
— Ярких личностей всегда притягивает друг к другу...
— Такие люди сгорают быстрее. Мне всегда хотелось чем-то им помочь, приобщиться к таинствам их творчества. Помню, приехал в Ереван знаменитый художник Геворг Григорян. У него тогда даже обуви не было, только калоши, перевязанные бечевкой. Я поговорила с ним и поняла: это самый непрактичный в мире гений. И пять лет бегала по всем инстанциям, чтобы ему дали квартиру. Перед смертью он подарил мне пять самых лучших своих картин.
С Сергеем Параджановым, думаю, мы были в чем-то родственные души. Познакомились в Ереване, куда он приехал со своей выставкой. Как-то он всю нашу компанию пригласил к себе. Мы уже знали, что к нему надо приходить исключительно с сыром «рокфор». В результате его комната по запаху и по количеству сыра напоминала сыроварню, ведь каждый из нас захватил по целой головке! Он всегда заставлял меня петь и пересказывать свои сны. А мне много чего интересного снилось. Сны были разные, всегда цветные, широкоформатные, а иногда и многосерийные. Некоторые сюжеты Параджанов даже использовал в своих работах... Говорил, что со мной три дня без умолку говорить можно.
— Чем вы заслужили внимание матери Терезы?
— В первые дни войны в Ереван стали прибывать раненые. Ухаживать за ними было некому, и я выступила по радио и пригласила всех, кто может это делать, в наш клуб. Явилось полтысячи женщин. Все они стали членами нашего комитета. За два с половиной года войны через нас прошло более 3,5 тысячи раненых. Мать Тереза приехала, узнав о нашей миссии в больницах. Посмотрела, как работаем, подарила свое фото с надписью: «Я могу быть спокойна. В Армении есть продолжатели моего дела». И попросила меня спеть армянскую песню. Я пела, она слушала очень внимательно. Смотрела на меня удивительно добрым взглядом — такая маленькая, легкая, сморщенная, и было в ней столько энергии, столько жизнеутверждающей силы! Чем больше я находилась с нею рядом, тем больше этой силой наполнялась: все неприятности забывались, появлялась уверенность в том, что безвыходных ситуаций не бывает и все трудности мне по плечу.
«Я знаю коран,
и в родне у меня
есть азербайджанцы»
— И когда вы убедились, что это действительно так?
— Зимой 1992 года, после землетрясения в Армении, которое сделало сиротами тысячи армянских детишек. Страна была в абсолютной экономической блокаде, без электроэнергии, бензина. В домах — так холодно, что люди выходили погреться на улицы. Многие малолетки стали беспризорниками, им помогали кто чем мог, но проблема была не решена.
И тут мне позвонил иранский консул и пригласил принять участие в выставке-продаже ручной работы в Иране, деньги от которой должны пойти в фонд помощи сиротам Боснии и Герцеговины. Я собрала все поделки, которые сделали наши сироты, и повезла на продажу в Иран.
Нам дали лучший павильон. А сверху написали: «Все, что тут продается, сделано руками сирот после землетрясения в Армении». Мы продали все и много заработали. В последний день меня пригласила младшая дочь президента и говорит: «Из 28 стран вы оказались единственной христианской страной, которая откликнулась на наше приглашение. Того, что вы приехали, уже достаточно. Пожалуйста, все, что вы заработали, увозите с собой». Поблагодарив, я сказала, что для моего сердца матери нет разницы, какой веры ребенок. Кроме того, я не привыкла что-либо отбирать у сирот и потому всю заработанную сумму оставляю детям Боснии и Герцеговины.
Мой ответ получил колоссальный резонанс. Меня пригласил президент Ирана Рафсаджани и сказал: «Тому, что вы сделали, нет цены, но все-таки назовите какую-то цену». Я ответила, что денег мне не надо, но помощь действительно необходима. И попросила разрешения привезти в богатые армянские семьи Ирана беспризорных детей, пока я разыщу их родню. В ответ Президент гостеприимно развел руками: «Да хоть тысячу детей привозите, безвизовый въезд вам обеспечен»! Я привезла 209 сирот. Через полгода они вернулись здоровые, поправившиеся, жизнерадостные.
В Тегеране я была удостоена еще одной неслыханной чести: меня пригласила в гости дочь их религиозного предводителя Хомейни, который основал исламскую республику и ввел современную женскую «спецодежду» — такой балахон, который всю тебя с ног до головы закрывает, а из прорези только нос да глаза торчат. На нас, как только границу перешли, тоже такие балахоны надели. Иду к ней в гости в сопровождении сотрудницы МИДа, входим в ворота. В глубине роскошного сада большой одноэтажный дом. Навстречу нам вышла женщина, одетая, как у нас в деревнях, — бордовая юбка и зеленый жакет, без всякого балахона. Это оказалась сама госпожа Мустафави. Она провела нас в шикарную библиотеку своего отца и предложила снять балахон, поскольку во всем доме мужчин нет. Я собралась было это сделать, но потом, смотрю, на стенах, полках, на столе и даже на полу — портреты ее отца. То он лежит, то сидит, то читает. Со всех сторон на меня смотрит! И я ответила: «Вы меня извините, но я пришла в дом вашего отца, который ввел эту форму, я просто не смогу при нем раздеться!» Она улыбнулась и пригласила к столу. Мы долго говорили о жизни, о войне, о религии. «Откуда вы так хорошо знаете Коран?» — спросила она в конце беседы. Я ответила, что долгие годы жила в Азербайджане, и азербайджанцы есть у меня в родне. Она этому очень удивилась.
«Из Баку Каспаров вывозил свою родню спецсамолетом»
— В Баку ведь всегда было много армян и жили они с азербайджанцами относительно мирно?
— Это сложный вопрос, и ответить на него предоставим историкам и политологам. Крайние националистические движения существуют во многих странах. Обычно это люди с невысоким интеллектом и повышенным содержанием адреналина в крови. Часто их используют для достижения своих целей более умные и расчетливые. Мы действительно жили спокойно. Много было и смешанных браков. Взять хотя бы родню Гарри Каспарова. У его деда (моего дяди) Шагена было три дочери, и только одна из них вышла замуж за армянина. Клара, мама Гарри, вышла за еврея Ванштейна — из рода известных бакинских музыкантов. А третья сестра — за азербайджанца, кстати, очень интеллигентного и душевного человека. Представляете, что для него армянские погромы в Баку значили?
Тогда, по официальным данным, всю кашу заварила группа крайних азербайджанских националистов. Акция была хорошо подготовлена. Все они имели железные прутья, нападали неожиданно и сразу в нескольких местах. Советская Армия опоздала тогда на два часа, которых вполне хватило, чтобы уничтожить тысячи семей. Бандиты не разбирали, где старик, а где ребенок, врывались даже в роддома. В одном из них врач-азербайджанка ценой своей жизни спасла армянского малыша. И подобных примеров немало. Поэтому, думаю, тут не в национальности дело, а в воспитании простой человеческой порядочности.
— Правда, что Гарри Каспаров, когда начались погромы, нанял самолет и вывез из Баку всех своих родственников?
— К некоторым не успел. Одного нашего дядю, известного архитектора, выбросили с четвертого этажа, а потом сожгли. Другого избили железными прутьями. Да и сам самолет долго не выпускали из страны. Но международный авторитет Каспарова оказался сильнее политических амбиций. Гарри устроил в Москве всех своих родственников. Сам живет на Старом Арбате.
— Когда началась карабахская война, вы организовали в Ереване помощь раненым. А что в это время делали женщины Карабаха?
— Карабах — исторически уникальное место. Если всю Армению постоянно кто-то завоевывал, то эту ее часть — никогда. Испокон веков его территория была разделена на княжества. И князья (мелики) всегда объединялись и отбивали любые нападения извне. Захватчиков не пускали в горы, для местных жителей свобода всегда была дороже жизни. Поэтому в Карабахе в каждом дворе воевали. Там мать сына на войну посылала и сама за ним шла! Даже моя 84-летняя мама Елена, совсем слепая, в первый танк просилась, а когда ей отказали, попросила, чтобы хоть имя ее на нем написали как оберег. И этот танк уцелел! Я тогда жила в Ереване, а родня в Степанакерте, под бомбами. Что же я должна была делать? Бросать их на произвол судьбы? Поехала туда. Мы выносили с поля боя раненых, организовывали полевые кухни, даже боевую технику ремонтировать помогали.
— Матери посылали на смерть своих детей. Вы считаете это патриотизмом?
— В безвыходных ситуациях — да. Не только посылать в бой, но и самой идти следом за ними. Это единственное, что остается женщине во время войны. В этом плане мы высоко ценим и украинский, и чеченский, и прибалтийский патриотизм. В этом смысле наши женщины — настоящие патриотки. Вот почему, когда в прошлом году международная организация «За мир и гармонию» наградила меня высшей миротворческой наградой — орденом «Золотое сердце», я предложила его отдать не мне, а женщинам Карабаха, которые заслужили его больше. Тогда орден вручили и Карабаху тоже. Мы наградили им актрису Степанакертского театра Жанну Галасян. Во время войны она командовала полком. Маленькая, хрупкая, красивая — ничего не боялась. Недаром ее называли Жанной д’Арк. Теперь она полковник, советник при президенте. И носит орден вместе с погонами.
«Мы помогаем армии,
а не воюем с ней»
— Но карабахский конфликт еще не скоро будет исчерпан. Неужели в случае чего — опять в бой вслед за сыновьями?
— Эта война по обе стороны оставила тысячи сирот, вдов, искалеченных судеб. Она отрезвила горячие головы, и сейчас происходит постепенная трансформация взглядов.
Война окончена, но мы понимаем: армия должна быть сильной, хорошо подготовленной и безопасной для тех, кто в ней служит. Цель нашего комитета не воевать с нашей армией, а контролировать ее и помочь обеспечить солдату нормальные условия службы. Правительство и армия пошли нам навстречу. Много законов изменено в пользу родителей солдат. Женщины нашего комитета являются членами призывных комиссий в военкоматах (такого нет ни в одной стране мира) и следят за тем, чтобы в армию отбирали исключительно здоровых ребят. В общем, сегодня все, что касается солдатской службы, проходит через наши руки. И армия от этого только выигрывает. Но главное — изменилось само отношение к армии. В нее теперь провожают без страха.
— А как с теми, кто остался за обочиной и армейской, и просто нормальной человеческой жизни, — с сиротами, инвалидами, потерявшими детей матерями?
— Всю войну и после нее ко мне приходили такие матери, в основном, с одними и теми же словами: «Убили сына, я не хочу больше жить». Для них мы создали реабилитационный центр, куда пригласили лучших психиатров. Загрузили женщин работой. Сейчас они — мой самый надежный и неподкупный оплот. Они к каждому солдату относятся как к своему ребенку. Вторая проблема — ребята-инвалиды. Чтобы вернуть их к жизни, мы создали секцию «Сестра солдата». Ее члены — молодые девушки. Они ухаживают за инвалидами, устраивают вечера, посиделки.
«Сводничество —
мое хобби!»
— Наверное, и их семейную жизнь как-то пытаетесь устроить?
— О! Это, если хотите — мое хобби. В свободное от основной и общественной работы время с удовольствием занимаюсь сводничеством. Подберу пару как Бог на душу положит, перезнакомлю, а потом, глядишь, и уже на свадьбу приглашают. С инвалидами в этом плане труднее. Но тоже дело на месте не стоит. Три года назад мы отгуляли не совсем обычную свадьбу. Одна из наших сестричек, красавица Наринэ, вышла замуж за Давида. Парню 26 лет, с высшим образованием, вернулся с войны без обеих ног. У них родился сын Нарек. Такой чудный мальчишка. Мы его всем комитетом нянчим.
— Какую роль, по вашему мнению, в этом мире должна играть настоящая женщина: домохозяйки, матери, революционерки, бизнес-леди?
— Настоящая женщина всегда многогранна. Я считаю, что именно она призвана взять на себя функцию примирения во всех областях жизни — от политики до домашнего очага. Именно это качество должно быть основой ее поведения. Мне особенно ценен орден организации «Женщины за мир и гармонию», ибо только гармония дает мир. Поэтому любите жизнь, свою Родину, своих родных и близких. Но, занимаясь глобальными проблемами, оставайтесь при этом «наседкой»: оберегайте, цените своих мужчин, заботьтесь о них. Готовьте им что-нибудь вкусненькое. Давайте почувствовать, что вы без них пропадете. Ведь мужчины только с виду гераклы, а на самом деле уязвимы, как дети. В общем, будьте гармоничны во всем.