Великий мечтатель надеялся стереть грани. Между городами и селами, между мозгами и мускулами, меж кукурузой и едой.
Мечта сбылась — в части искусства. Стерты не только грани, но даже мысль, что они были. Что было количество и была граница, за которой шло качество. Все забыто. Качества, количества, грани — нет ничего. Есть — рейтинг.
Все сидят и подсчитывают. У этого рейтинг упал. А у того и не поднимался. Вообще, этот рейтинг какая-то смесь сексопатологии и шахмат. Там он определяет достижения — тут он их заменяет. «В последнем хит-параде рейтинг Даниеля превысил рейтинг Ариэля». И плевать, что один из них певец, а другой стиральный порошок номер один в Европе. Поют одинаково.
Рейтинг торжествует, грани продолжают стираться и вообще, и в принципе, и во всех жанрах
Грань между скульптурой и тем, что этот парень наваял на каждом углу, различает только мэрия. Грань между балетом и отсутствием координации — даже она не может. Какая грань — тот Моисеев и этот Моисеев.
Размыта грань между великим и смешным. Смешные, окружающие тебя, уверены, что они великие. Хотя ты-то точно знаешь, что великих всего двое. Первый — ты, второй — ты в зеркале. Поэтому, кстати, полностью размыта разница между провалом и триумфом, отличие только в том, что в случае провала банкет длится дольше. Потому что давно стерта грань между талантом и умением не трезветь.
Последнее, что в искусстве сверкает всеми гранями, — это скромность Разговор в Доме кино.
— Ты картину видел?
— Нет.
— Идиот! Потрясающе. Грандиозно. Зал рыдал.
— А чья картина?
— Моя.
Но быстрей всего тает грань между мужским и женским. Тут процесс обоюдный. Навстречу колоннам перебежчиков-мужиков идет поток баб-дезертирок. Некоторые так часто меняют ориентацию, что уже сами запутались и не знают — где садиться в передаче «Про это» (унылый обмен опытом тех, кто этого не может, с теми, кто этого не хочет, при участии экспертов, которые плохо помнят, что это такое).
Исчезли грани — возникли смежные профессии. Расхититель-продюсер. Импресарио-рэкетир. Пацаны-меценаты. Гастрольная деятельность оживилась усилиями региональной братвы. Братки встречают, поселяют, организуют сауну и не скрывают уважения.
— Какие люди, блин! Народные артисты. Моя Людка от тебя — кипятком...
Такого обслуживания звезды не видели со времен Саввы Морозова. При этом нынешние пацаны отличаются от прежних администраторов тем, что, во-первых, реже обманывают, во-вторых, меньше пьют, в-третьих, если выпьют, могут и замочить, о чем потом пожалеют, но все же лучше сесть на поезд, не дожидаясь.
Впрочем, сама грань между братвой и богемой тоже успешно стирается. Уже нет отличий по культурному уровню и лексике. И уже не понять, кто из зоны, а кто из ВГИКа. И те и другие татуированы, и те и другие при встрече целуются. Правда, пока братва меньше матерится, а богема не говорит друг другу «брат». Но вот-вот сотрется и эта грань. И будет чисто конкретно — все люди братья.