Контр-адмирал Вудвард,1982 г. |
Фолклендские (Мальвинские) острова, 12.2 тыс. кв. км, население 2,1 тыс. человек (по данным 1991 г.). Принадлежат Великобритании. Столица — Порт-Стэнли. Аргентина не признает британского суверенитета над островами, и в апреле 1982-го силой установила контроль над ними. А в мае-июне того же года Великобритания таким же образом восстановила их прежний статус.
Адмирал Вудвард возглавлял боевые действия оперативного соединения Великобритании. Он опубликовал книгу мемуаров «Сто дней», написанную в соавторстве с Патриком Робинсоном. Здесь, с любезного согласия автора, мы приводим в сокращенном виде некоторые ее главы.
Из предисловия
к мемуарам, написанного Маргарет Тэтчер, в то время премьер-министра Великобритании
Непросто принять решение, которое бросает страну в пучину войны за восемь тысяч миль от вашего дома. В такие моменты невозможно постичь разумом все тяготы войны, представить горе семей, потерявших близких. Но это диктовалось необходимостью: в пятницу, 2 апреля 1982 г., Аргентина вторглась на Фолклендские острова.
Накануне, в среду вечером, министр обороны Джон Нотт разыскал меня в палате общин. Беспокойство на его лице, напряженность в движениях свидетельствовали о необычности визита. Он сообщил, что аргентинский флот вышел из баз то ли для проведения особых учений, то ли для захвата Фолклендов.
Я срочно созвала на совещание министров и советников. Я точно знала, что нужно делать: если острова захватят, их нужно вернуть. Консультанты, напротив, были не очень оптимистично настроены.
Я спросила адмирала Лича: «Первый морской лорд, что мы сможем сделать, если произойдет вторжение?». Никогда не забуду его спокойный и уверенный ответ: «Я могу сформировать оперативное соединение из эсминцев, фрегатов, десантных кораблей и вспомогательных судов во главе с авианосцами «Гермес» и «Инвинсибл». Соединение может быть готовым к выходу в море через 48 часов».
Книга «Сто дней» написана человеком, которого до этого я никогда не встречала, но я постоянно думала о нем в течение тех ужасных недель весны 1982 года. Для всех нас контр-адмирал Сэнди Вудвард был тогда главным британским командующим, который непосредственно отвечал за возвращение Фолклендских островов. Позже он стал адмиралом сэром Джоном Вудвардом.
Из предисловия автора
Я старался написать эту книгу в виде рассказа близкому другу. Моим помощником стал Патрик Робинсон. Я выбрал его потому, что он никогда не служил в Королевском ВМФ и даже никогда не был на флоте.
Мы работали вместе, пытаясь, насколько это было возможно, доступно и честно изложить события тех недель, показать, как я планировал свои действия, как я их видел и как эти события воздействовали на меня.
Вам судить о том, настолько я был правдив. Масс-медиа часто обвиняли меня чуть ли не в трусости, потому что я держал «Гермес» слишком далеко на восток от района боевых действий, я был самонадеян в апреле и осторожен в мае, я не мог понять ни десантных действий, ни боевых действий авиации и т.д.
Если, прочитав книгу, вы согласитесь с моими критиками, то так и будет. Я же только попытался на мгновение дать вам возможность представить себя на моем месте, на передовой этой войны.
Следует также иметь в виду, что ряд вполне компетентных организаций с самого начала сомневались в успехе операции. Среди них:
— ВМС США, считавшие, что возвращение Фолклендов военным путем невозможно;
— министерство обороны в Уайтхолле, которое расценивало всю эту затею как слишком рискованную;
— армия, полагавшая действия опрометчивыми из-за неблагоприятного численного соотношения сил на земле;
— Королевские ВВС, которые считали свои возможности ограниченными из-за большой удаленности района, и полагали, что это не оставляет ВМС никаких шансов устоять перед авиацией противника;
— и, наконец, министр обороны господин (теперь сэр) Джон Нотт — успех операции опроверг бы его намерения сократить ВМС, изложенные в «Дефенс Ревю» в 1981 г.
Много было тех, кто призывал «назад!», и тех, кто призывал «вперед!». Большинство первых «сидели» на самом верху. Но из призывающих «вперед!» выделялся голос первого морского лорда, адмирала сэра Генри Лича, главнокомандующего Королевским ВМФ. Этого человека следовало слушать: он сказал, что ВМФ сможет это сделать. И не потому, что это хотели слышать госпожа Тэтчер и большинство британцев.
Кроме того, адмирал Лич имел влиятельного сторонника по ту сторону океана. Им был министр обороны США Каспар Уайнбергер, занявший твердую позицию в поддержку Британии — оказать содействие Британии в вопросах технического обеспечения и разведки — в противовес про-аргентински настроенной администрации Рейгана. Мы очень признательны ему своевременную помощь, особенно за передачу новой американской ракеты класса «воздух-воздух» «Сайдвиндер», а также предоставление передовой базы на острове Вознесения.
Остается загадкой, почему аргентинское командование упустило возможность нанести удар по «Гермесу». В случае их успеха британцев ожидал крах. Зная это, мы вели войну на лезвии ножа. Я понимал, что всего один несчастный случай — мина, взрыв или пожар на любом из наших двух авианосцев, почти наверняка станет фатальным для всей операции. Мы потеряли «Шеффилд», «Ковентри», «Ардент», «Антилоуп», «Атлантик Конвейер» и «Сэр Гэлахад». Если бы аргентинские бомбы были должным образом подготовлены для бомбометания со сверхмалых высот, то мы бы лишились еще и «Антрима», «Плимута», «Аргонавта», «Броудсворда» и «Глазго». И нам очень повезло, что «Глэморган» и «Бриллиант» к середине июня все еще оставались в строю.
Я не претендую на доскональное знание того, как все происходило. Но для книги мы использовали многие источники: мой дневник, письма того времени, воспоминания друзей, коллег, а в некоторых случаях и незнакомых мне людей, воевавших на других кораблях, но все-таки вместе со мной.
А теперь давайте окунемся в события той страшной реальности, вернувшись назад в май 1982-го, в холодные серые воды, омывающие Фолклендские острова, для того, чтобы нести вахту в ожидании аргентинского ракетного удара, который, как мы предполагали, последует в этот день.
Удар по эсминцу Ее Величества «Шеффилд»
Два пилота аргентинской морской авиации, капитан-лейтенант Аугусто Бедакаррач и лейтенант Армандо Майора, из группы опытных летчиков, отобранных для выполнения особо важной миссии нанесения удара по моим авианосцам, были в воздухе. Их самолеты французского производства «Супер Этандер» с дополнительными топливными баками на дальность полета 860 миль несли противокорабельную самонаводящуюся крылатую ракету «Экзосет». Ее вес полтонны, боевой части — 364 фунта, скорость полета 650 узлов на сверхмалой высоте.
Был вторник, 4 мая 1982 года, 13.00 по Гринвичу. Нам нужно было прибыть перед вечерними сумерекам в северо-восточный сектор объявленной зоны войны для высадки вертолетами отрядов спецназа (SAS и SBS) на острова. Мы полагали, что для отражения возможных атак «Этандеров» с «Экзосет» у нас будет четыре минуты.
Наше преимущество заключалось в надежном взаимодействии кораблей и самолетов.
Мы ожидали подхода «Этандеров» на сверхмалой высоте (50 футов). Для поиска целей они должны подняться до 200 футов (сделать «горку») и включить на короткое время радар. Если они нас не обнаружат, то «ныряют» на сверхмалую высоту, идут дальше и снова делают «горку» для следующего радиолокационного обзора, рискуя при этом быть выявленными. Это и должно дать нам время для постановки радиолокационных приманок — ложных отвлекающих целей (ЛОЦ) для головок самонаведения ракет.
Все мы в напряженной атмосфере постоянного ожидания атаки. Все, что появляется на экранах наших радаров — скопление чаек, альбатросы, даже фонтан кита — начинает казаться ракетой, две группы морских птиц — целями, приближающимися со скоростью 500 узлов. Любая отметка на экране радара кажется именно тем, чего вы боитесь.
«Инвинсибл» (мозг нашей ПВО) к подобным сообщениям относился скептически. «Подтвердите», «повторите», «проверьте», «уточните», «игнорировать», — звучали его команды. Это было стаккато — язык неуверенности. Война в начальной стадии действует так на каждого ее участника. Но в то утро противник нас не беспокоил.
Бедакаррач и Майора в 150 милях от аэродрома на высоте 15000 футов произвели дозаправку от самолета-заправщика КС-130 «Геркулес». Радаров не включали. Их наводил в позицию удара патрульный самолет «Нептун». Пилоты были нацелены на восток к 29000-тонному британскому авианосцу, откуда я руководил локальной войной. Между Норсвудом (штабом ВМС. — Прим. переводчика) и мной было согласовано, что значительное повреждение «Гермеса» или «Инвинсибла» может привести к отказу от действий в Фолклендской операции.
Аргентинцы в 280 милях от нас начали снижение на сверхмалую высоту для заключительного сближения и атаки. При такой скорости и высоте полета оба летчика сконцентрированы на одном — не упасть в море. Они летели, не используя радиоприборы, ловя друг друга взглядом. Без сомнения, это был трудный, нервный и отчаянный полет.
Наш радиолокационный дозор состоял из трех эсминцев типа 42, довольно небольших кораблей водоизмещением 4000 тонн. Далеко справа — «Ковентри» под командованием капитана 1 ранга Дэвида Харт-Дика. Слева — «Шеффилд». Его командира капитана 1 ранга Сэма Солта я знал и ценил как опытного офицера на протяжении многих лет. В центре был «Глазго» (капитан 1 ранга Пол Ходдинотт, до этого командовал атомной подводной лодкой «Ривендж» с баллистическими ракетами «Поларис»).
В восемнадцати милях восточнее кораблей радиолокационного дозора располагалась следующая линия обороны из фрегатов «Эрроу», «Ярмут», «Алакрити» и большого, но устаревшего эсминца «Глэморган». За ними были три вспомогательные судна «Олмеда», «Ресурс» и «Форт Остин», которые одновременно служили и ложными целями для радаров противника. Только за ними «Этандеры» могли найти свои цели — «Гермес» и «Инвинсибл», на каждом из которых была зенитная установка». За ними были три вспомогательных судна «Олмеда», «Ресурс» и «Форт Остин», которые были одновременно и ложными лишениями для радаров противника.
«Этандеры» за 150 миль к западу от нас вошли в безоблачную зону. Это упрощало им пилотирование на сверхмалой высоте. Для британских кораблей самолеты все еще оставались невидимыми.
Время 13.50. Командир «Глазго», который оставался передовым в дозоре, капитан 1 ранга Ходдинотт сидит в центре центрального командного пункта (ЦКП). Нет ни единого признака воздушного нападения.
Время 13.56. «Этандеры» делают «горку» до высоты 120 футов и выравнивают полет. Бедакаррач бросает взгляд на экран своего радара. Его рука — менее чем в одном футе от кнопки включения «Экзосет». Майора делает то же.
ЦКП «Глазго», 13 часов 56 минут и 30 секунд. Горячий воздух помещения и полумрак усугубляют напряженность. Старший матрос Роуз свистит в свисток и произносит слова: «Радар Агава!» — от которых, как скажет потом Пол Ходдинотт, «поднялись волосы на голове и спине».
Начальник ПВО «Глазго» капитан-лейтенант Ник Хокйярд реагирует немедленно: «Степень достоверности обнаружения?»
«Уверен! — докладывает Роуз. — Есть три отметки от кратковременного включения радара. Пеленг … 238. Радар в режиме поиска».
Ходдинотт и Хокйярд видят, что пеленг Роуза совпадает с пеленгом двух отметок на радаре обнаружения воздушных целей, дальность 45 миль.
«Радар прекратил работу!» — докладывает Роуз.
Хокйярд командует вахтенному офицеру: «Боевая тревога!»
Хокйярд оповещает корабли: «Агава! Пеленг 238, дальность 40!» «Инвинсибл» отвечает: «Прием».
Роуз докладывает снова: «Агава» возобновил работу, пеленг 238!»
На корабле объявлена боевая тревога. Операторы радаров подтверждают обнаружение целей: «Две цели. Пеленг 238, дальность 38 миль, курс 70, скорость 450 узлов».
На ЦКП «Глазго» все возбуждены от напряжения. Но все эти люди на сто процентов подготовлены именно к таким действиям.
«Поставить ЛОЦ!» — командует Хокйярд. Он вновь по радио оповещает оперативное соединение: «Я «Глазго» ... — и вспоминает, что должен говорить «хендбрейк» — наш сигнал в связи с обнаружением работы радара «Агава». Поспешно поправляется: «Хендбрейк», пеленг 238!»
Операторы воздушной обстановки передают информацию о противнике: цели 1234 и 1235 на другие корабли по системе взаимного обмена информацией «Линк 10». Хокйярд пытается убедить начальника ПВО на «Инвинсибле» в реальности удара. Но напрасно. Ходдинотт слышит, как он снова вызывает «Инвинсибл»: «Я «Глазго». Цель 1234, пеленг 238, дальность 35, двойная, скоростная, на сближение. Пеленг на цель совпадает с пеленгом «хендбрейка»!
Начальнику ПВО соединения приходилось сталкиваться с паникой три-четыре раза в день, и сейчас он хотел бы иметь больше уверенности в реальности удара. Сигнал «хендбрейк» сегодня он слышал чаще, чем слова «доброе утро», и не желал необоснованно использовать драгоценные реактивные снаряды. «Инвинсибл» отвечает: «Принял».
Но в конце концов он должен был принять во внимание уверенность «Глазго» в реальности обнаруженных целей! Все, кто был тогда на связи, слышали звуки старта реактивных снарядов, характерный свист которых хорошо им известен.
Роуз докладывает снова: «Хендбрейк» в режиме захвата».
Бадакаррач находится в точке пуска. Ходдинотт холодеет от ощущения того, что ракета на пути к его кораблю.
В 14.02 пилоты пускают ракеты и делают левый вираж. Ракеты устремляются на цели, захваченные их головками самонаведения. Пилоты снижаются к самой воде, курсом на запад и становятся невидимыми для нас…
Почти одновременно на экране радара появляются две маленькие отметки целей. Они периодически то пропадают, то появляются; становится явным их быстрое движение на экране. Пеленг 238, дальность 20 миль.
Ходдинотт приказывает применить ЗРК «Си Дарт». Но ЗРК не может захватить маленькие низколетящие цели. Расчет ЗРК делает все новые напрасные попытки. Напряжение нарастает. Хокйярд вызывает «Инвинсибл», чтобы они отвели два штурмовика «Си Харриер» из сектора стрельбы «Глазго». Флагманский командный пункт (ФКП) авианосца отвечает, что они считают цели ложными…
Начальник ПВО «Глазго» в отчаянии, он почти кричит в радиосети управления оружием. «Инвинсибл» не соглашается.
Капитан 1 ранга Ходдинотт первый с облегчением осознает, что «Глазго» спасен: одна из ракет направляется к «Шеффилду», другая проходит мимо.
«Шеффилд» не поставил свои ЛОЦ, его командира не было на ЦКП. В двадцати милях от нас на маленьком эсминце разыгралась трагедия. Дело в том, что корабль имел передатчик спутниковой связи включенным на передачу в тот критический момент, когда «Этандеры» использовали свои радары. Сообщения с «Глазго» не были должным образом оценены, ни одно действие по ПВО не было выполнено: ни относительно самолетов, ни относительно ракет, обнаруженных радарами «Глазго».
Время 14.03. На ходовом мостике лейтенанты Пит Вэлпол и Браен Лейшон неожиданно обнаружили справа по носу стремительно приближающуюся дымящую точку в шести футах над водой, на дальности около мили и курсом прямо на корабль. Один из них схватил микрофон и закричал: «Ракетная атака, удар по кораблю!»
В 14.04 «Экзосет» попала в правый борт по середине корабля, в нескольких футах выше ватерлинии. Несколько человек погибли сразу. Начался большой пожар. «Шеффилд» стал первым британским кораблем, который почти через сорок лет после Второй мировой войны был поражен ракетой.
Пробоина размером четыре на пятнадцать футов тянулась от отсека вспомогательных механизмов до носового машинного отделения. Ударом ракеты повредило нижнюю часть надстройки в районе ходового мостика. Середина корабля наполнилась удушающим черным дымом. Топливо вытекало из поврежденных цистерн, что усиливало огонь. Давление воды в противопожарной магистрали упало до нуля. Рулевое управление было нарушено.
Я еще ничего не знаю о трагедии. В 14.07 мы получили первое сообщение: «На «Шеффилде» взрыв!» Принимаю это к сведению, но разрешаю действовать согласно утвержденному ранее плану.
Взрыв мог быть следствием многих причин: пожара, взрыва газового баллона, неисправности систем оружия и так далее. Могла быть торпеда, но не похоже на мину для таких глубин. Могла быть даже ракета. Мысли крутились в моей голове с нарастающей скоростью. Но почему мы на флагманском корабле не получили оповещения?
Я терпеливо ждал, только спросил: «У нас есть связь с «Шеффилдом?»
Слышу ответ: «Да, сэр!». Это хороший признак. Но от корабля ничего не поступает. Я внимательно следил за действиями кораблей и самолетов в районе событий.
«Эрроу» и «Ярмут» следуют к «Шеффилду». Поступило сообщение от «Глазго». Он оставил свою позицию в дозоре и полным ходом следует к «Шеффилду». Теперь мы точно знаем — случилось нечто весьма значительное.
Через несколько минут мы получили донесение от эсминца: он действительно поражен ракетой. И теперь от «Инвинсибла» идет оповещение по кораблям: «Атака «Этандеров!» Атака «Этандеров», возможно, с применением «Экзосет»!
Информация поступает самая разная. Вижу, что «Эрроу», «Ярмут» и вертолеты приблизились к «Шеффилду». Напряжение на ФКП «Гермеса» не спадает. Каждый ощущает одновременно и свою беспомощность, и желание сделать что-то существенное. Один из моих штабных офицеров восклицает: «Адмирал, вы должны что-нибудь предпринять!» Отвечаю спокойно: «Нет, не нужно».
Я не мог отдавать распоряжения относительно тушения пожара, грозящего взрывом ракетного погреба ЗРК «Си Дарт» и уничтожением эсминца с экипажем, а также других кораблей и самолетов, находящихся рядом. Во-первых, я еще точно не знал, что именно случилось, во-вторых, не хотел загружать радиосвязь, и, в-третьих, стремился не препятствовать поступлению информации к нам и позволить высококвалифицированным специалистам на местах выполнять свою работу. Я доверял им. Все они исполняли свои обязанности наилучшим образом.
Пережив первые признаки паники на ФКП, я приступил к разработке плана спасательных работ. Как военный я не исключал возможности нападения противника в такой ситуации. Но любая паника недопустима, и я старался всеми силами создать в своем штабе атмосферу доверия, выдержки и спокойствия.
Я строго сказал себе: «У нас проблема. На четвертый день войны мы, похоже, потеряли эсминец. Возможно, потери будут еще большими. Но я не вижу повода для шока, по крайней мере, сейчас, и не могу позволить себе примитивные эмоции типа желания немедленной мести. Я делаю свое дело, к которому готовился всю жизнь. У нас брешь в противовоздушной обороне: два корабля внутренней линии ПВО оставили свои позиции, и моя задача скорее перестроить наш боевой порядок. Противник может повторить удар». Поэтому я отдал распоряжения оперативному соединению следовать на вожизнь. У нас брешь в противовоздушной обороне: два корабля внутренней линии ПВО оставили свои позиции, и моя задача скорее перестроить наш боевой порядок. После полудня командир Солт, принимая во внимание все возрастающую опасность взрыва, отдал приказ оставить корабль. Остатки команды были доставлены вертолетами на фрегаты.
Сэм Солт прибыл на борт «Гермеса» сразу после этого. Слезы стояли у него в глазах, но он держался так же храбро, как и раньше. Мы старались вести разговор в сдержанных тонах, но боюсь, что из-за волнения я не мог ему сочувствовать. Позднее Сэм откровенно передал мои слова: «Я подозреваю, чья беспечность привела к кровавой трагедии».
Поступали все более неприятные новости. Через час после удара по «Шеффилду» три «Си Харриера» поднялись с «Гермеса» для атаки аэродрома Гус Грин. Возвратилось только два, третий был сбит средствами ПВО, когда подходил к цели над самой водой.
«Шеффилд» продолжал гореть. Сэм Солт хотел возвратиться на корабль и оценить возможности возобновления спасательных работ. Решение было отложено до следующего дня: я не хотел рисковать людьми и вертолетами. Кроме того, бедный «Шеффилд» даже в случае ликвидации пожара уже не имел никакой ценности.
«Шеффилд » преподнес нам жестокий урок. Мы стали перед необходимостью быть более жесткими для того чтобы выжить.
В полночь я вышел на мой небольшой мостик подышать свежим воздухом. Смотрел в ночное небо на юго-запад, туда, откуда сегодня прилетели «Этандеры». Там далеко, на большом пустынном острове Огненная Земля — крайней точке Южной Америки, где скалистые горы Анды спускаются к кладбищу моряков под названием мыс Горн, расположена их база. И это всего за 430 миль от места, где мы сейчас находимся.
1 мая — война начинается
Обман, дезинформация и ряд тщательно продуманных хитростей используются в войне для того чтобы поставить противника в неведение относительно ваших истинных намерений. Только так более слабая сторона может иметь преимущество перед более сильным противником, а более сильная сторона свести к минимуму свои неудачи.
На протяжении всего пути к Южно-Американскому континенту мы проводили мероприятия, главной целью которых было ввести противника в заблуждение. Таким образом нам удалось минимизировать его численное преобладание на земле и на море. Уже от 8-й параллели британское соединение начало ложный маневр с целью убедить генерала Галтиери в том, что не исключено нанесение удара по Буэнос-Айресу. Мы стремились убедить аргентинцев и в том, что в составе оперативного соединения есть десантные корабли.
Придя в район Фолклендских островов, мы хотели создать у оккупантов представление, что следуем к Порт-Стэнли с группой десантных кораблей с морскими пехотинцами и парашютистами, в то время как планировали высадку в другом районе. Это должно было заставить их раскрыть свой план обороны, направить ВМС в ловушку, а ВВС — показать свои возможности.
Аргентинцы были обучены морскими пехотинцами США, чей принцип наступления предполагал фронтальную атаку «через парадную дверь», пиная ее ногой и не беспокоясь о том, что она может быть запертой. Они полагали, что мы будем действовать так же. Отдавая должное тем, кто воюет под звездно-полосатым флагом, замечу, что они достигли многих побед фронтальными атаками и подобной тактикой прежде всего благодаря чрезмерной отваге и, как правило, блестящему обеспечению.
Я был уверен в победе, но нам пришлось использовать элементы скрытности и хитрости, которые, возможно, покажутся не джентльменскими для английских рыцарей. Однако времена изменились, и мы должны воевать в век обмана.
Наш план был достаточно прост: нанести мощный удар по аэродрому Порт-Стэнли с использованием бомбардировщика «Вулкан» с острова Вознесения и затем развить успех ударом «Си Харриеров». Одновременно нужно ударить и по взлетно-посадочной полосе аэродрома Гус Грин. Эти рейды, во-первых, создадут уверенность у аргентинцев (по крайней мере, на сутки), что мы планируем высадку в Порт-Стэнли; во-вторых, отвлекут их от наших реальных шагов ближайшей ночи — высадки отрядов спецназа на острова. Кроме того, это вынудило бы аргентинцев показать нам свою оборону. Я со дня на день надеялся увидеть действия их авиации, а также втянуть их флот в «дело», пока наш не обременен десантными судами. Артобстрел с моря создаст у их наземных войск иллюзию того варианта нападения, которого в действительности не будет.
Преимущества первого дня войны будут у нас. Я исключал потерю дюжины «Си Харриеров», так как уровень подготовки наших пилотов был высок, но все могло произойти. Начало в любой войне сопряжено с риском. Но, как говорится, нельзя выиграть лотерею, если не купить билета.
Тем временем в строжайшей тайне начал разворачиваться самый трудный и самый дальний рейд бомбардировщика, о котором еще будут говорить и в XXI веке, по крайней мере, в Королевских ВВС. Готовился полет дальнего бомбардировщика «Вулкан» на аэропорт, в рейд общей протяженностью 7860 миль с десятью дозаправками в воздухе. Требовалась огромная бомба, которая, будучи сброшенной с очень большой высоты, взорвет бетонированную полосу.
Миссия столкнулась с неприятностями, начиная со старта. На одном из одиннадцати самолетов-заправщиков «Виктор» появилась неисправность еще в пределах острова Вознесения, то же произошло и у бомбардировщика «Вулкан». Они повернули назад. Но у нас был запасной «Вулкан» и резервный заправщик «Виктор». После их подъема миссия пошла, как и планировалось.
«Вулкан» вышел на аэродром в полной темноте со скоростью четыреста узлов. Двадцать одна бомба была сброшена с интервалом 50 ярдов одна за другой. Все это заняло пять секунд. Бомбардировщик сделал разворот на обратный курс еще до того, как упали бомбы, и аргентинская артиллерия открыла огонь. Но «Вулкан» был уже вне зоны досягаемости. Война началась, и аргентинцы проиграли первый раунд.
В то время, когда падали бомбы, было официально заявлено, что правительство Маргарет Тэтчер не будет терпеть выходок Галтиери. События последних нескольких минут стали сигналом аргентинским войскам того, что мы решительно настроены выдворить их с островов. Однако в то темное утро общее настроение в оперативном соединении оставалось мрачным. Мы начинали наши боевые действия.
На борту «Гермеса» находилось четырнадцать «Си Харриеров», два из которых были в резерве. Двенадцать самолетов были разбиты на три группы. Первая должна была заставить бойцов аргентинских зенитных батарей аэродрома Порт-Стенли «спрятать головы». Вторая — повредить взлетно-посадочную полосу. Одновременно третья группа должна была нанести удар по Гус Грину. Скорость и неожиданность были определяющими в этих действиях.
В 11.00 британская авиагруппа появилась над мысом Макбрай Хид. За двадцать одну милю от Порт-Стенли она разделилась: четыре бомбардировщика пошли на юго-запад с задачей подавить средства ПВО противника; вторая группа — на юг к аэродрому Порт-Стенли. Полутонные бомбы с самолетов первой группы взорвались в воздухе, осыпая миллионами горячих осколков позиции аргентинских батарей. Вторая группа из пяти самолетов, используя результаты удара первой, на малой высоте подошла к аэродрому и нанесла удар кассетными 600-фунтовыми бомбами, подожгла здания и уничтожила один самолет. Последний в этой группе истребители, летевший на малой высоте, получил попадание 20-миллиметрового снаряда в хвостовую часть фюзеляжа, но смог сбросить бомбы и присоединиться к товарищам. Тем временем три «Харриера» застали аэродром Гус Грин врасплох и уничтожили одного «Пукару», который пытался взлететь.
Британское оперативное соединение маневрировало всего в 70—100 милях к востоку. Систематический артобстрел полосы с моря должен был препятствовать восстановительным работам, а также взлету и посадке реактивных самолетов. Я опасался быстрого ответного удара их истребителей-бомбардировщиков по британским авианосцам, и стремился не допустить даже планирования таких ударов. Поэтому мы отправили «Глэморган», «Эрроу» и «Алакрити» для артобстрела аэродрома Порт-Стэнли с моря.
Ожидалось, что группа «Глэморгана» придет в район выполнения задачи в 16.00 и будет осуществлять обстрел до ночи. Этот план не был одобрен главным оперативным штабом в Норсвуде, который очень беспокоился о возможной потере эскадренного миноносца. Однако их возражения запоздали: корабли были уже на пути к цели, и их возвращение назад было бы абсурдом.
Как разведала одна из наших подводных лодок, аргентинцы заминировали восточные подступы к Порт-Стэнли. Мой опыт старого подводника говорил о том, что опасность может исходить и с севера, и с юга от минного поля. Я приказал «Бриллианту» и «Ярмуту» следовать в район на северо-восток от островов и провести поиск подводной лодки. Этим они также должны были натолкнуть противника на мысль о возможной высадке десанта именно в этом направлении.
Через 15 минут после ухода этих кораблей основные силы оперативного соединения впервые были атакованы противником с воздуха двумя самолетами «Мираж III». В это время два «Харриера» находились на высоте 15 тысяч футов в районе Порт-Стэнли. Атакующие их «Миражи» имели еще большую высоту, и устремились на двух британских пилотов, произведя пуски по одной ракете «Maтрa» с дальности порядка четырех миль. Пилоты «Харриеров» успели выполнить противоракетный маневр, и ракеты прошли мимо. Аргентинские пилоты вышли из боя, и на сверхзвуковой скорости ушли в сторону континента. Но не обошлось и без недоразумений: один из пилотов перепутал второй «Мираж» с «Этандером», а его ракету с противокорабельной ракетой «Экзосет». Он оповестил об этом корабли, и это привело к применению британскими кораблями специального маневра — поворот кормой к опасности и постановке большого количества ложных целей. Простая ошибка, но с неприятными последствиями.
Прошло четыре часа, прежде чем ВВС Аргентины начали действия против «Бриллианта» и «Ярмута» на их переходе в район поиска подводной лодки. Несмотря на все наши усилия заблокировать полосу, четыре турбовинтовых самолета с бомбами каким-то образом все же взлетели с аэродрома Порт-Стэнли и устремились в направлении двух фрегатов. Но внезапное появление двух «Харриеров» заставило противника сбросить бомбы и быстро возвратиться на аэродром. Два «Миража» пролетели возле «Харриеров» них на большой скорости, выпустив ракеты, к счастью, не очень метко.
Тем временем «Глэморган» капитана 1 ранга Майка Бэрроу совместно с «Алакрити» и «Эрроу» вели артобстрел аргентинских позиций, маневрируя в четырех тысячах ярдов от берега. Примерно в 18.30 командование аргентинских ВВС решило нанести массированный удар по британскому оперативному соединению, чего мы, собственно, и ожидали. Они направили примерно 40 самолетов: бомбардировщики «Канберра» с истребителями-бомбардировщиками «Даггер» (израильская копия «Миража») и «Скайхок» под прикрытием истребителей «Мираж». Но только несколько из них долетели до английских кораблей. «Гермес» и «Инвинсибл» смогли обеспечить воздушное прикрытие в зоне действия наших основных сил.
Два «Харриера», пилотируемые старшим лейтенантом Полом Бартоном и лейтенантом Стивом Томасом, были наведены с «Глэморгана» на два «Миража» на высоте 12 тысяч футов над северным побережьем островов. Первый ракетный воздушный бой проходил высоко над облаками и, к счастью, аргентинцы снова промазали. Пол Бартон поразил американским «Сайдвиндером» один из «Миражей», расколов его на две части. Пилот катапультировался. Эта победа была нашим первым успехом в воздушном бою. Лейтенант Томас промахнулся, но взрыв его ракеты причинил серьезные повреждения второму «Миражу». Капитан Гарсия Гуэрва направил свой самолет назад к Порт-Стэнли, однако по ошибке был сбит слишком возбужденными соотечественниками.
Через несколько минут основные силы аргентинцев атаковали нашу группу с воздуха. Три «Даггера», обогнув береговую полосу, на скорости более 400 узлов, прижимаясь к самой воде, устремилась на «Глэморган», «Эрроу» и «Алакрити». «Глэморган» произвел пуск ЗУР «Си Кэт», которая в цель не попала.
«Эрроу» открыл огонь из своей 20-миллиметровой артустановки, а «Алакрити» произвел несколько выстрелов из пулемета на мостике. Но «Даггеры» не пострадали. Один из них открыл пушечный огонь по «Эрроу» и ранил старшего матроса. Он стал нашим первым раненым. Второй полоснул из 30-миллиметровой пушки палубу «Глэморгана». И прежде чем скрыться, самолеты сбросили 1000-фунтовые бомбы на парашютных тормозах: две взорвались в стороне от «Гламоргана» и еще две — за кормой «Алакрити», не причинив кораблям существенного вреда.
Еще два «Даггера» появились перед «Си Харриерами» лейтенанта Мартина Хейла и старшего лейтенанта Тони Пенфолда, находящимися на 15 тысяч футов ниже. Аргентинцы атаковали первыми, пролетая в своем стиле на большой скорости. За пять миль от «Харриеров» они пустили ракеты. Мартин Хейл выполнил маневр, бросив самолет в сторону и вниз, в облака, и продолжал такой полет, пока в ракете не закончилось топливо. Аргентинцы не заметили самолет Пенфолда, который внезапно зашел в хвост «Даггерам» и с дальности двух миль произвел пуск «Сайдвиндера» в направлении сопл реактивных двигателей одного из противников. Мартин Хейл развернулся и присоединился к воздушному бою. Он видел, как один «Даггер» взорвался над островом Пебл. Пилот погиб.
Вскоре после 20.00 «Харриеры» были задействованы снова. Плотным строем шесть бомбардировщиков «Канберра» следовали на восток курсом, позволявшим им обнаружить британские авианосцы. «Инвинсибил» обнаружил их за 110 миль, летящими на малой высоте. Для их перехвата навели два «Харриера» капитан-лейтенанта Майка Броудвотера и лейтенанта Эла Куртиса. Эл Куртис произвел пуск ракеты, разрыв которой поразил один бомбардировщик, а второй, как ему показалось, повредил. Третий повернул назад. Остальные три исчезли с экранов.
Таким образом, к этому моменту у нас не было потерь среди личного состава и самолетов. Поврежденный «Харриер» был восстановлен. Было ясно, что война началась, и мы ее явно выигрываем. Мы списали с учетного летного списка аргентинцев один «Пукара», один «Мираж», один «Даггер», один «Канберра» и сбитый ими свой же самолет.
Боевые действия во второй половине дня продолжались немногим более получаса, и было понятно, что еще далеко до того момента, когда мы сможем достичь численного превосходства в воздухе. Бои на истощение обычно проходят медленно и кропотливо, и эта война не являлась исключением.
Группа «Бриллианта» обнаружила то, что они классифицировали как подводную лодку: вертолеты и фрегаты бросали глубинные бомбы и обнаружили масляное пятно длиной в полмили, хотя больше не было никаких доказательств ее присутствия. Я и сейчас скептически отношусь к возможностям аргентинских подводников близко подойти к британским кораблям.
Поздно вечером я приказал группе «Бриллианта» и трио «Глэморгана» присоединиться к основным силам на рассвете.
Итак, первый день войны был напряженным. Мы начали боевые действия, не зная намерений противника. Теперь ситуация в значительной степени изменилась. Аргентинский флот развернулся, хотя мы еще не были полностью уверены в том, как далеко и куда они ушли; воздушные силы пытались показать себя с наилучшей стороны, но потерпели неудачу. Действия по введению противника в заблуждение дали максимальные результаты.
Это был длинный и богатый событиями день, и мы достигли многого из того, что планировали.
* * *
Спустя несколько лет после прекращения военных действий в Южной Атлантике мне часто говорили: «Это была отвратительная небольшая война, не так ли?» Кто-то слышал, что в Ольстере, Малайе, Корее, Кении и т.д. было значительно хуже, там потери доходили до восьмисот человек, тогда как в войне за Фолклендские острова в 1982 г. погибли двести пятьдесят британцев. Но разница в том, что эти двести пятьдесят человек мы потеряли в течение шести недель, а не за много лет. За это время я утратил почти половину своих эсминцев и фрегатов. А людские потери были в десять раз больше, чем во всех наших вооруженных силах со времен Второй мировой войны.
Сравнения с другими британскими конфликтами не позволяют справедливо судить о храбрости людей, принимавших участие в этих самых кровопролитных за последние сорок лет боевых действиях. Королевский ВМФ потерял восемьдесят семь человек, Королевская морская пехота — двадцать шесть, торговый флот — девять и Королевский вспомогательный флот — семь. Немного?! Но так не казалось тем, кто противостоял аргентинским бомбардировщикам, проносящимся над Фолклендским проливом, боролся с пожарами, восстанавливал корабли, спасал раненых, хоронил мертвых, а потом в напряжении ожидал следующих атак и стойко их отражал. Да, боевые действия длились только шесть недель. Но эти недели имели дни, а иногда и часы, которые тем, кто воевал там, казались вечностью.
Я предполагаю, что эта война будет всегда восприниматься как «пустяковая война» — могущественный британец сокрушает смешного аргентинца. Политики склонны считать, что вооруженные силы Ее Величества постоянно будут побеждать, — не принимая во внимание, предоставлено им или нет для этого все необходимое. Сокращения в нашем надводном флоте, предложенные в «Дефенс Ревю» 1981 года, сделали бы нас до конца 1982-го небоеспособными. Только «своевременно» начавшаяся Фолклендская война уберегла Королевский военно-морской флот.
Подборка и перевод Виктора КОРЕНДОВИЧА
Илл.: Карты-схемы Фолклендских островов — 2,
файлы: Map Falkland (general).jpeg, Map Falkland (detail).jpeg
Фото адмирала Вудварда, файл Photo of Adm Woodward.jpeg.
(опубликовать з надписью «Контр-адмирал Вудвард, 1982 год»)
Адмирал Сэр Джон Вудвард был принят в Королевские ВМС в 1946 году в возрасте тринадцати лет. 1969 г. — командир 4500-тонной атомной субмарины «Уорспайт», 1976 г. — командир эсминца «Шеффилд»,
1978 г. — директор военно-морского планирования в министерстве обороны, 1981 г. — командующий первой флотилией ВМС, 1982-й — командующий оперативным соединением в Южной Атлантике. Кавалер Ордена Бани. С 1983 г. — командующий подводными силами НАТО в Восточной Атлантике, с 1985 г. заместитель начальника генерального штаба (в вопросах оперативного обеспечения), с 1985-го — заместитель главнокомандующего флотом метрополии. В 1989 году вышел в отставку.
Следует также иметь в виду, что ряд вполне компетентных организаций с самого начала сомневались в успехе операции. Среди них:
— ВМС США, считавшие, что возвращение Фолклендов военным путем невозможно;
— министерство обороны в Уайтхолле, которое расценивало всю эту затею как слишком рискованную;
— армия, полагавшая действия опрометчивыми из-за неблагоприятного численного соотношения сил на земле;
— Королевские ВВС, которые считали свои возможности ограниченными из-за большой удаленности района, и полагали, что это не оставляет ВМС никаких шансов устоять перед авиацией противника;
— и, наконец, министр обороны господин (теперь сэр) Джон Нотт — успех операции опроверг бы его намерения сократить ВМС, изложенные в «Дефенс Ревю» в 1981 г.
Много было тех, кто призывал «назад!», и тех, кто призывал «вперед!». Большинство первых «сидели» на самом верху. Но из призывающих «вперед!» выделялся голос первого морского лорда, адмирала сэра Генри Лича, главнокомандующего Королевским ВМФ. Этого человека следовало слушать: он сказал, что ВМФ сможет это сделать. И не потому, что это хотели слышать госпожа Тэтчер и большинство британцев.
Кроме того, адмирал Лич имел влиятельного сторонника по ту сторону океана. Им был министр обороны США Каспар Уайнбергер, занявший твердую позицию в поддержку Британии — оказать содействие ей в вопросах технического обеспечения и разведки — в противовес про-аргентински настроенной администрации Рейгана. Мы очень признательны ему за своевременную помощь, особенно за передачу новой американской ракеты класса «воздух-воздух» «Сайдвиндер», а также предоставление передовой базы на острове Вознесения.
Остается загадкой, почему аргентинское командование упустило возможность нанести удар по «Гермесу». В случае их успеха британцев ожидал крах. Зная это, мы вели войну на лезвии ножа. Я понимал, что всего один несчастный случай — мина, взрыв или пожар на любом из наших двух авианосцев, почти наверняка станет фатальным для всей операции. Мы потеряли «Шеффилд», «Ковентри», «Ардент», «Антилоуп», «Атлантик Конвейер» и «Сэр Гэлахад». Если бы аргентинские бомбы были должным образом подготовлены для бомбометания со сверхмалых высот, то мы бы лишились еще и «Антрима», «Плимута», «Аргонавта», «Броудсворда» и «Глазго». И нам очень повезло, что «Глэморган» и «Бриллиант» к середине июня все еще оставались в строю.
Я не претендую на доскональное знание того, как все происходило. Но для книги мы использовали многие источники: мой дневник, письма того времени, воспоминания друзей, коллег, а в некоторых случаях и незнакомых мне людей, воевавших на других кораблях, но все-таки вместе со мной.
А теперь давайте окунемся в события той страшной реальности, вернувшись назад в май 1982-го, в холодные серые воды, омывающие Фолклендские острова, для того, чтобы нести вахту в ожидании аргентинского ракетного удара, который, как мы предполагали, последует в этот день.
Удар по эсминцу Ее Величества «Шеффилд»
Два пилота аргентинской морской авиации, капитан-лейтенант Аугусто Бедакаррач и лейтенант Армандо Майора, из группы опытных летчиков, отобранных для выполнения особо важной миссии нанесения удара по моим авианосцам, были в воздухе. Их самолеты французского производства «Супер Этандер» с дополнительными топливными баками на дальность полета 860 миль несли противокорабельную самонаводящуюся крылатую ракету «Экзосет». Ее вес полтонны, боевой части — 364 фунта, скорость полета 650 узлов на сверхмалой высоте.
Был вторник, 4 мая 1982 года, 13.00 по Гринвичу. Нам нужно было прибыть перед вечерними сумерками в северо-восточный сектор объявленной зоны войны для высадки вертолетами отрядов спецназа (SAS и SBS) на острова. Мы полагали, что для отражения возможных атак «Этандеров» с «Экзосет» у нас будет четыре минуты.
Наше преимущество заключалось в надежном взаимодействии кораблей и самолетов.
Мы ожидали подхода «Этандеров» на сверхмалой высоте (50 футов). Для поиска целей они должны подняться до 200 футов (сделать «горку») и включить на короткое время радар. Если они нас не обнаружат, то «ныряют» на сверхмалую высоту, идут дальше и снова делают «горку» для следующего радиолокационного обзора, рискуя при этом быть выявленными. Это и должно дать нам время для постановки радиолокационных приманок — ложных отвлекающих целей (ЛОЦ) для головок самонаведения ракет.
Все мы в напряженной атмосфере постоянного ожидания атаки. Все, что появляется на экранах наших радаров — скопление чаек, альбатросы, даже фонтан кита — начинает казаться ракетой, две группы морских птиц — целями, приближающимися со скоростью 500 узлов. Любая отметка на экране радара кажется именно тем, чего вы боитесь.
«Инвинсибл» (мозг нашей ПВО) к подобным сообщениям относился скептически. «Подтвердите», «повторите», «проверьте», «уточните», «игнорировать», — звучали его команды. Это было стаккато — язык неуверенности. Война в начальной стадии действует так на каждого ее участника. Но в то утро противник нас не беспокоил.
Бедакаррач и Майора в 150 милях от аэродрома на высоте 15000 футов произвели дозаправку от самолета-заправщика КС-130 «Геркулес». Радаров не включали. Их наводил в позицию удара патрульный самолет «Нептун». Пилоты были нацелены на восток к 29000-тонному британскому авианосцу, откуда я руководил локальной войной. Между Норсвудом (штабом ВМС. — Прим. переводчика) и мной было согласовано, что значительное повреждение «Гермеса» или «Инвинсибла» может привести к отказу от действий в Фолклендской операции.
Аргентинцы в 280 милях от нас начали снижение на сверхмалую высоту для заключительного сближения и атаки. При такой скорости и высоте полета оба летчика сконцентрированы на одном — не упасть в море. Они летели, не используя радиоприборы, ловя друг друга взглядом. Без сомнения, это был трудный, нервный и отчаянный полет.
Наш радиолокационный дозор состоял из трех эсминцев типа 42, довольно небольших кораблей водоизмещением 4000 тонн. Далеко справа — «Ковентри» под командованием капитана 1 ранга Дэвида Харт-Дика. Слева — «Шеффилд». Его командира капитана 1 ранга Сэма Солта я знал и ценил как опытного офицера на протяжении многих лет. В центре был «Глазго» (капитан 1 ранга Пол Ходдинотт, до этого командовал атомной подводной лодкой «Ривендж» с баллистическими ракетами «Поларис»).
В восемнадцати милях восточнее кораблей радиолокационного дозора располагалась следующая линия обороны из фрегатов «Эрроу», «Ярмут», «Алакрити» и большого, но устаревшего эсминца «Глэморган». За ними были три вспомогательные судна «Олмеда», «Ресурс» и «Форт Остин», которые одновременно служили и ложными целями для радаров противника. Только за ними «Этандеры» могли найти свои цели — «Гермес» и «Инвинсибл», на каждом из которых была зенитная установка». За ними были три вспомогательных судна «Олмеда», «Ресурс» и «Форт Остин», которые были одновременно и ложными мишенями для радаров противника.
«Этандеры» за 150 миль к западу от нас вошли в безоблачную зону. Это упрощало им пилотирование на сверхмалой высоте. Для британских кораблей самолеты все еще оставались невидимыми.
Время 13.50. Командир «Глазго», который оставался передовым в дозоре, капитан 1 ранга Ходдинотт сидит в центре центрального командного пункта (ЦКП). Нет ни единого признака воздушного нападения.
Время 13.56. «Этандеры» делают «горку» до высоты 120 футов и выравнивают полет. Бедакаррач бросает взгляд на экран своего радара. Его рука — менее чем в одном футе от кнопки включения «Экзосет». Майора делает то же.
ЦКП «Глазго», 13 часов 56 минут и 30 секунд. Горячий воздух помещения и полумрак усугубляют напряженность. Старший матрос Роуз свистит в свисток и произносит слова: «Радар Агава!» — от которых, как скажет потом Пол Ходдинотт, «поднялись волосы на голове и спине».
Начальник ПВО «Глазго» капитан-лейтенант Ник Хокйярд реагирует немедленно: «Степень достоверности обнаружения?»
«Уверен! — докладывает Роуз. — Есть три отметки от кратковременного включения радара. Пеленг … 238. Радар в режиме поиска».
Ходдинотт и Хокйярд видят, что пеленг Роуза совпадает с пеленгом двух отметок на радаре обнаружения воздушных целей, дальность 45 миль.
«Радар прекратил работу!» — докладывает Роуз.
Хокйярд командует вахтенному офицеру: «Боевая тревога!»
Хокйярд оповещает корабли: «Агава! Пеленг 238, дальность 40!» «Инвинсибл» отвечает: «Прием».
Роуз докладывает снова: «Агава» возобновил работу, пеленг 238!»
На корабле объявлена боевая тревога. Операторы радаров подтверждают обнаружение целей: «Две цели. Пеленг 238, дальность 38 миль, курс 70, скорость 450 узлов».
На ЦКП «Глазго» все возбуждены от напряжения. Но все эти люди на сто процентов подготовлены именно к таким действиям.
«Поставить ЛОЦ!» — командует Хокйярд. Он вновь по радио оповещает оперативное соединение: «Я «Глазго» ... — и вспоминает, что должен говорить «хендбрейк» — наш сигнал в связи с обнаружением работы радара «Агава». Поспешно поправляется: «Хендбрейк», пеленг 238!»
Операторы воздушной обстановки передают информацию о противнике: цели 1234 и 1235 на другие корабли по системе взаимного обмена информацией «Линк 10». Хокйярд пытается убедить начальника ПВО на «Инвинсибле» в реальности удара. Но напрасно. Ходдинотт слышит, как он снова вызывает «Инвинсибл»: «Я «Глазго». Цель 1234, пеленг 238, дальность 35, двойная, скоростная, на сближение. Пеленг на цель совпадает с пеленгом «хендбрейка»!
Начальнику ПВО соединения приходилось сталкиваться с паникой три-четыре раза в день, и сейчас он хотел бы иметь больше уверенности в реальности удара. Сигнал «хендбрейк» сегодня он слышал чаще, чем слова «доброе утро», и не желал необоснованно использовать драгоценные реактивные снаряды. «Инвинсибл» отвечает: «Принял».
Но в конце концов он должен был принять во внимание уверенность «Глазго» в реальности обнаруженных целей! Все, кто был тогда на связи, слышали звуки старта реактивных снарядов, характерный свист которых хорошо им известен.
Роуз докладывает снова: «Хендбрейк» в режиме захвата».
Бедакаррач находится в точке пуска. Ходдинотт холодеет от ощущения того, что ракета на пути к его кораблю.
В 14.02 пилоты пускают ракеты и делают левый вираж. Ракеты устремляются на цели, захваченные их головками самонаведения. Пилоты снижаются к самой воде, курсом на запад и становятся невидимыми для нас…
Почти одновременно на экране радара появляются две маленькие отметки целей. Они периодически то пропадают, то появляются; становится явным их быстрое движение на экране. Пеленг 238, дальность 20 миль.
Ходдинотт приказывает применить ЗРК «Си Дарт». Но ЗРК не может захватить маленькие низколетящие цели. Расчет ЗРК делает все новые напрасные попытки. Напряжение нарастает. Хокйярд вызывает «Инвинсибл», чтобы они отвели два штурмовика «Си Харриер» из сектора стрельбы «Глазго». Флагманский командный пункт (ФКП) авианосца отвечает, что они считают цели ложными…
Начальник ПВО «Глазго» в отчаянии, он почти кричит в радиосети управления оружием. «Инвинсибл» не соглашается.
Капитан 1 ранга Ходдинотт первый с облегчением осознает, что «Глазго» спасен: одна из ракет направляется к «Шеффилду», другая проходит мимо.
«Шеффилд» не поставил свои ЛОЦ, его командира не было на ЦКП. В двадцати милях от нас на маленьком эсминце разыгралась трагедия. Дело в том, что корабль имел передатчик спутниковой связи включенным на передачу в тот критический момент, когда «Этандеры» использовали свои радары. Сообщения с «Глазго» не были должным образом оценены, ни одно действие по ПВО не было выполнено: ни относительно самолетов, ни относительно ракет, обнаруженных радарами «Глазго».
Время 14.03. На ходовом мостике лейтенанты Пит Вэлпол и Браен Лейшон неожиданно обнаружили справа по носу стремительно приближающуюся дымящую точку в шести футах над водой, на дальности около мили и курсом прямо на корабль. Один из них схватил микрофон и закричал: «Ракетная атака, удар по кораблю!»
В 14.04 «Экзосет» попала в правый борт по середине корабля, в нескольких футах выше ватерлинии. Несколько человек погибли сразу. Начался большой пожар. «Шеффилд» стал первым британским кораблем, который почти через сорок лет после Второй мировой войны был поражен ракетой.
Пробоина размером четыре на пятнадцать футов тянулась от отсека вспомогательных механизмов до носового машинного отделения. Ударом ракеты повредило нижнюю часть надстройки в районе ходового мостика. Середина корабля наполнилась удушающим черным дымом. Топливо вытекало из поврежденных цистерн, что усиливало огонь. Давление воды в противопожарной магистрали упало до нуля. Рулевое управление было нарушено.
Я еще ничего не знаю о трагедии. В 14.07 мы получили первое сообщение: «На «Шеффилде» взрыв!» Принимаю это к сведению, но разрешаю действовать согласно утвержденному ранее плану.
Взрыв мог быть следствием многих причин: пожара, взрыва газового баллона, неисправности систем оружия и так далее. Могла быть торпеда, но не похоже на мину для таких глубин. Могла быть даже ракета. Мысли крутились в моей голове с нарастающей скоростью. Но почему мы на флагманском корабле не получили оповещения?
Я терпеливо ждал, только спросил: «У нас есть связь с «Шеффилдом?»
Слышу ответ: «Да, сэр!». Это хороший признак. Но от корабля ничего не поступает. Я внимательно следил за действиями кораблей и самолетов в районе событий.
«Эрроу» и «Ярмут» следуют к «Шеффилду». Поступило сообщение от «Глазго». Он оставил свою позицию в дозоре и полным ходом следует к «Шеффилду». Теперь мы точно знаем — случилось нечто весьма значительное.
Через несколько минут мы получили донесение от эсминца: он действительно поражен ракетой. И теперь от «Инвинсибла» идет оповещение по кораблям: «Атака «Этандеров!» Атака «Этандеров», возможно, с применением «Экзосет»!
Информация поступает самая разная. Вижу, что «Эрроу», «Ярмут» и вертолеты приблизились к «Шеффилду». Напряжение на ФКП «Гермеса» не спадает. Каждый ощущает одновременно и свою беспомощность, и желание сделать что-то существенное. Один из моих штабных офицеров восклицает: «Адмирал, вы должны что-нибудь предпринять!» Отвечаю спокойно: «Нет, не нужно».
Я не мог отдавать распоряжения относительно тушения пожара, грозящего взрывом ракетного погреба ЗРК «Си Дарт» и уничтожением эсминца с экипажем, а также других кораблей и самолетов, находящихся рядом. Во-первых, я еще точно не знал, что именно случилось, во-вторых, не хотел загружать радиосвязь, и, в-третьих, стремился не препятствовать поступлению информации к нам и позволить высококвалифицированным специалистам на местах выполнять свою работу. Я доверял им. Все они исполняли свои обязанности наилучшим образом.
Пережив первые признаки паники на ФКП, я приступил к разработке плана спасательных работ. Как военный я не исключал возможности нападения противника в такой ситуации. Но любая паника недопустима, и я старался всеми силами создать в своем штабе атмосферу доверия, выдержки и спокойствия.
Я строго сказал себе: «У нас проблема. На четвертый день войны мы, похоже, потеряли эсминец. Возможно, потери будут еще большими. Но я не вижу повода для шока, по крайней мере, сейчас, и не могу позволить себе примитивные эмоции типа желания немедленной мести. Я делаю свое дело, к которому готовился всю жизнь. У нас брешь в противовоздушной обороне: два корабля внутренней линии ПВО оставили свои позиции, и моя задача скорее перестроить наш боевой порядок. Противник может повторить удар». После полудня командир Солт, принимая во внимание все возрастающую опасность взрыва, отдал приказ оставить корабль. Остатки команды были доставлены вертолетами на фрегаты.
Сэм Солт прибыл на борт «Гермеса» сразу после этого. Слезы стояли у него в глазах, но он держался так же храбро, как и раньше. Мы старались вести разговор в сдержанных тонах, но боюсь, что из-за волнения я не мог ему сочувствовать. Позднее Сэм откровенно передал мои слова: «Я подозреваю, чья беспечность привела к кровавой трагедии».
Поступали все более неприятные новости. Через час после удара по «Шеффилду» три «Си Харриера» поднялись с «Гермеса» для атаки аэродрома Гус Грин. Возвратилось только два, третий был сбит средствами ПВО, когда подходил к цели над самой водой.
«Шеффилд» продолжал гореть. Сэм Солт хотел возвратиться на корабль и оценить возможности возобновления спасательных работ. Решение было отложено до следующего дня: я не хотел рисковать людьми и вертолетами. Кроме того, бедный «Шеффилд» даже в случае ликвидации пожара уже не имел никакой ценности.
«Шеффилд» преподнес нам жестокий урок. Мы стали перед необходимостью быть более жесткими для того чтобы выжить.
В полночь я вышел на мой небольшой мостик подышать свежим воздухом. Смотрел в ночное небо на юго-запад, туда, откуда сегодня прилетели «Этандеры». Там далеко, на большом пустынном острове Огненная Земля — крайней точке Южной Америки, где скалистые горы Анды спускаются к кладбищу моряков под названием мыс Горн, расположена их база. И это всего за 430 миль от места, где мы сейчас находимся.
1 мая —
война начинается
Обман, дезинформация и ряд тщательно продуманных хитростей используются в войне для того чтобы поставить противника в неведение относительно ваших истинных намерений. Только так более слабая сторона может иметь преимущество перед более сильным противником, а более сильная сторона свести к минимуму свои неудачи.
На протяжении всего пути к Южно-Американскому континенту мы проводили мероприятия, главной целью которых было ввести противника в заблуждение. Таким образом нам удалось минимизировать его численное преобладание на земле и на море. Уже от 8-й параллели британское соединение начало ложный маневр с целью убедить генерала Галтиери в том, что не исключено нанесение удара по Буэнос-Айресу. Мы стремились убедить аргентинцев и в том, что в составе оперативного соединения есть десантные корабли.
Придя в район Фолклендских островов, мы хотели создать у оккупантов представление, что следуем к Порт-Стэнли с группой десантных кораблей с морскими пехотинцами и парашютистами, в то время как планировали высадку в другом районе. Это должно было заставить их раскрыть свой план обороны, направить ВМС в ловушку, а ВВС — показать свои возможности.
Аргентинцы были обучены морскими пехотинцами США, чей принцип наступления предполагал фронтальную атаку «через парадную дверь», пиная ее ногой и не беспокоясь о том, что она может быть запертой. Они полагали, что мы будем действовать так же. Отдавая должное тем, кто воюет под звездно-полосатым флагом, замечу, что они достигли многих побед фронтальными атаками и подобной тактикой прежде всего благодаря чрезмерной отваге и, как правило, блестящему обеспечению.
Я был уверен в победе, но нам пришлось использовать элементы скрытности и хитрости, которые, возможно, покажутся не джентльменскими для английских рыцарей. Однако времена изменились, и мы должны воевать в век обмана.
Наш план был достаточно прост: нанести мощный удар по аэродрому Порт-Стэнли с использованием бомбардировщика «Вулкан» с острова Вознесения и затем развить успех ударом «Си Харриеров». Одновременно нужно ударить и по взлетно-посадочной полосе аэродрома Гус Грин. Эти рейды, во-первых, создадут уверенность у аргентинцев (по крайней мере, на сутки), что мы планируем высадку в Порт-Стэнли; во-вторых, отвлекут их от наших реальных шагов ближайшей ночи — высадки отрядов спецназа на острова. Кроме того, это вынудило бы аргентинцев показать нам свою оборону. Я со дня на день надеялся увидеть действия их авиации, а также втянуть их флот в «дело», пока наш не обременен десантными судами. Артобстрел с моря создаст у их наземных войск иллюзию того варианта нападения, которого в действительности не будет.
Преимущества первого дня войны будут у нас. Я исключал потерю дюжины «Си Харриеров», так как уровень подготовки наших пилотов был высок, но все могло произойти. Начало в любой войне сопряжено с риском. Но, как говорится, нельзя выиграть лотерею, если не купить билета.
Тем временем в строжайшей тайне начал разворачиваться самый трудный и самый дальний рейд бомбардировщика, о котором еще будут говорить и в XXI веке, по крайней мере, в Королевских ВВС. Готовился полет дальнего бомбардировщика «Вулкан» на аэропорт, в рейд общей протяженностью 7860 миль с десятью дозаправками в воздухе. Требовалась огромная бомба, которая, будучи сброшенной с очень большой высоты, взорвет бетонированную полосу.
Миссия столкнулась с неприятностями, начиная со старта. На одном из одиннадцати самолетов-заправщиков «Виктор» появилась неисправность еще в пределах острова Вознесения, то же произошло и у бомбардировщика «Вулкан». Они повернули назад. Но у нас был запасной «Вулкан» и резервный заправщик «Виктор». После их подъема миссия пошла, как и планировалось.
«Вулкан» вышел на аэродром в полной темноте со скоростью четыреста узлов. Двадцать одна бомба была сброшена с интервалом 50 ярдов одна за другой. Все это заняло пять секунд. Бомбардировщик сделал разворот на обратный курс еще до того, как упали бомбы, и аргентинская артиллерия открыла огонь. Но «Вулкан» был уже вне зоны досягаемости. Война началась, и аргентинцы проиграли первый раунд.
В то время, когда падали бомбы, было официально заявлено, что правительство Маргарет Тэтчер не будет терпеть выходок Галтиери. События последних нескольких минут стали сигналом аргентинским войскам того, что мы решительно настроены выдворить их с островов. Однако в то темное утро общее настроение в оперативном соединении оставалось мрачным. Мы начинали наши боевые действия.
На борту «Гермеса» находилось четырнадцать «Си Харриеров», два из которых были в резерве. Двенадцать самолетов были разбиты на три группы. Первая должна была заставить бойцов аргентинских зенитных батарей аэродрома Порт-Стенли «спрятать головы». Вторая — повредить взлетно-посадочную полосу. Одновременно третья группа должна была нанести удар по Гус Грину. Скорость и неожиданность были определяющими в этих действиях.
В 11.00 британская авиагруппа появилась над мысом Макбрай Хид. За двадцать одну милю от Порт-Стенли она разделилась: четыре бомбардировщика пошли на юго-запад с задачей подавить средства ПВО противника; вторая группа — на юг к аэродрому Порт-Стенли. Полутонные бомбы с самолетов первой группы взорвались в воздухе, осыпая миллионами горячих осколков позиции аргентинских батарей. Вторая группа из пяти самолетов, используя результаты удара первой, на малой высоте подошла к аэродрому и нанесла удар кассетными 600-фунтовыми бомбами, подожгла здания и уничтожила один самолет. Последний в этой группе истребитель, летевший на малой высоте, получил попадание 20-миллиметрового снаряда в хвостовую часть фюзеляжа, но смог сбросить бомбы и присоединиться к товарищам. Тем временем три «Харриера» застали аэродром Гус Грин врасплох и уничтожили одного «Пукару», который пытался взлететь.
Британское оперативное соединение маневрировало всего в 70—100 милях к востоку. Систематический артобстрел полосы с моря должен был препятствовать восстановительным работам, а также взлету и посадке реактивных самолетов. Я опасался быстрого ответного удара их истребителей-бомбардировщиков по британским авианосцам и стремился не допустить даже планирования таких ударов. Поэтому мы отправили «Глэморган», «Эрроу» и «Алакрити» для артобстрела аэродрома Порт-Стэнли с моря.
Ожидалось, что группа «Глэморгана» придет в район выполнения задачи в 16.00 и будет осуществлять обстрел до ночи. Этот план не был одобрен главным оперативным штабом в Норсвуде, который очень беспокоился о возможной потере эскадренного миноносца. Однако их возражения запоздали: корабли были уже на пути к цели, и их возвращение назад было бы абсурдом.
Как разведала одна из наших подводных лодок, аргентинцы заминировали восточные подступы к Порт-Стэнли. Мой опыт старого подводника говорил о том, что опасность может исходить и с севера, и с юга от минного поля. Я приказал «Бриллианту» и «Ярмуту» следовать в район на северо-восток от островов и провести поиск подводной лодки. Этим они также должны были натолкнуть противника на мысль о возможной высадке десанта именно в этом направлении.
Через 15 минут после ухода этих кораблей основные силы оперативного соединения впервые были атакованы противником с воздуха двумя самолетами «Мираж III». В это время два «Харриера» находились на высоте 15 тысяч футов в районе Порт-Стэнли. Атакующие их «Миражи» имели еще большую высоту, и устремились на двух британских пилотов, произведя пуски по одной ракете «Maтрa» с дальности порядка четырех миль. Пилоты «Харриеров» успели выполнить противоракетный маневр, и ракеты прошли мимо. Аргентинские пилоты вышли из боя, и на сверхзвуковой скорости ушли в сторону континента. Но не обошлось и без недоразумений: один из пилотов перепутал второй «Мираж» с «Этандером», а его ракету с противокорабельной ракетой «Экзосет». Он оповестил об этом корабли, и это привело к применению британскими кораблями специального маневра — поворот кормой к опасности и постановке большого количества ложных целей. Простая ошибка, но с неприятными последствиями.
Прошло четыре часа, прежде чем ВВС Аргентины начали действия против «Бриллианта» и «Ярмута» на их переходе в район поиска подводной лодки. Несмотря на все наши усилия заблокировать полосу, четыре турбовинтовых самолета с бомбами каким-то образом все же взлетели с аэродрома Порт-Стэнли и устремились в направлении двух фрегатов. Но внезапное появление двух «Харриеров» заставило противника сбросить бомбы и быстро возвратиться на аэродром. Два «Миража» пролетели возле «Харриеров» на большой скорости, выпустив ракеты, к счастью, не очень метко.
Тем временем «Глэморган» капитана 1 ранга Майка Бэрроу совместно с «Алакрити» и «Эрроу» вели артобстрел аргентинских позиций, маневрируя в четырех тысячах ярдов от берега. Примерно в 18.30 командование аргентинских ВВС решило нанести массированный удар по британскому оперативному соединению, чего мы, собственно, и ожидали. Они направили примерно 40 самолетов: бомбардировщики «Канберра» с истребителями-бомбардировщиками «Даггер» (израильская копия «Миража») и «Скайхок» под прикрытием истребителей «Мираж». Но только несколько из них долетели до английских кораблей. «Гермес» и «Инвинсибл» смогли обеспечить воздушное прикрытие в зоне действия наших основных сил.
Два «Харриера», пилотируемые старшим лейтенантом Полом Бартоном и лейтенантом Стивом Томасом, были наведены с «Глэморгана» на два «Миража» на высоте 12 тысяч футов над северным побережьем островов. Первый ракетный воздушный бой проходил высоко над облаками и, к счастью, аргентинцы снова промазали. Пол Бартон поразил американским «Сайдвиндером» один из «Миражей», расколов его на две части. Пилот катапультировался. Эта победа была нашим первым успехом в воздушном бою. Лейтенант Томас промахнулся, но взрыв его ракеты причинил серьезные повреждения второму «Миражу». Капитан Гарсия Гуэрва направил свой самолет назад к Порт-Стэнли, однако по ошибке был сбит слишком возбужденными соотечественниками.
Через несколько минут основные силы аргентинцев атаковали нашу группу с воздуха. Три «Даггера», обогнув береговую полосу, на скорости более 400 узлов, прижимаясь к самой воде, устремилась на «Глэморган», «Эрроу» и «Алакрити». «Глэморган» произвел пуск ЗУР «Си Кэт», которая в цель не попала.
«Эрроу» открыл огонь из своей 20-миллиметровой артустановки, а «Алакрити» произвел несколько выстрелов из пулемета на мостике. Но «Даггеры» не пострадали. Один из них открыл пушечный огонь по «Эрроу» и ранил старшего матроса. Он стал нашим первым раненым. Второй полоснул из 30-миллиметровой пушки палубу «Глэморгана». И прежде чем скрыться, самолеты сбросили 1000-фунтовые бомбы на парашютных тормозах: две взорвались в стороне от «Гламоргана» и еще две — за кормой «Алакрити», не причинив кораблям существенного вреда.
Еще два «Даггера» появились перед «Си Харриерами» лейтенанта Мартина Хейла и старшего лейтенанта Тони Пенфолда, находящимися на 15 тысяч футов ниже. Аргентинцы атаковали первыми, пролетая в своем стиле на большой скорости. За пять миль от «Харриеров» они пустили ракеты. Мартин Хейл выполнил маневр, бросив самолет в сторону и вниз, в облака, и продолжал такой полет, пока в ракете не закончилось топливо. Аргентинцы не заметили самолет Пенфолда, который внезапно зашел в хвост «Даггерам» и с дальности двух миль произвел пуск «Сайдвиндера» в направлении сопл реактивных двигателей одного из противников. Мартин Хейл развернулся и присоединился к воздушному бою. Он видел, как один «Даггер» взорвался над островом Пебл. Пилот погиб.
Вскоре после 20.00 «Харриеры» были задействованы снова. Плотным строем шесть бомбардировщиков «Канберра» следовали на восток курсом, позволявшим им обнаружить британские авианосцы. «Инвинсибл» обнаружил их за 110 миль, летящими на малой высоте. Для их перехвата навели два «Харриера» капитан-лейтенанта Майка Броудвотера и лейтенанта Эла Куртиса. Эл Куртис произвел пуск ракеты, разрыв которой поразил один бомбардировщик, а второй, как ему показалось, повредил. Третий повернул назад. Остальные три исчезли с экранов.
Таким образом, к этому моменту у нас не было потерь среди личного состава и самолетов. Поврежденный «Харриер» был восстановлен. Было ясно, что война началась, и мы ее явно выигрываем. Мы списали с учетного летного списка аргентинцев один «Пукара», один «Мираж», один «Даггер», один «Канберра» и сбитый ими свой же самолет.
Боевые действия во второй половине дня продолжались немногим более получаса, и было понятно, что еще далеко до того момента, когда мы сможем достичь численного превосходства в воздухе. Бои на истощение обычно проходят медленно и кропотливо, и эта война не являлась исключением.
Группа «Бриллианта» обнаружила то, что они классифицировали как подводную лодку: вертолеты и фрегаты бросали глубинные бомбы и обнаружили масляное пятно длиной в полмили, хотя больше не было никаких доказательств ее присутствия. Я и сейчас скептически отношусь к возможностям аргентинских подводников близко подойти к британским кораблям.
Поздно вечером я приказал группе «Бриллианта» и трио «Глэморгана» присоединиться к основным силам на рассвете.
Итак, первый день войны был напряженным. Мы начали боевые действия, не зная намерений противника. Теперь ситуация в значительной степени изменилась. Аргентинский флот развернулся, хотя мы еще не были полностью уверены в том, как далеко и куда они ушли; воздушные силы пытались показать себя с наилучшей стороны, но потерпели неудачу. Действия по введению противника в заблуждение дали максимальные результаты.
Это был длинный и богатый событиями день, и мы достигли многого из того, что планировали.
* * *
Спустя несколько лет после прекращения военных действий в Южной Атлантике мне часто говорили: «Это была отвратительная небольшая война, не так ли?» Кто-то слышал, что в Ольстере, Малайе, Корее, Кении и т.д. было значительно хуже, там потери доходили до восьмисот человек, тогда как в войне за Фолклендские острова в
1982 г. погибли двести пятьдесят британцев. Но разница в том, что эти двести пятьдесят человек мы потеряли в течение шести недель, а не за много лет. За это время я утратил почти половину своих эсминцев и фрегатов. А людские потери были в десять раз больше, чем во всех наших вооруженных силах со времен Второй мировой войны.
Сравнения с другими британскими конфликтами не позволяют справедливо судить о храбрости людей, принимавших участие в этих самых кровопролитных за последние сорок лет боевых действиях. Королевский ВМФ потерял восемьдесят семь человек, Королевская морская пехота — двадцать шесть, торговый флот — девять и Королевский вспомогательный флот — семь. Немного?! Но так не казалось тем, кто противостоял аргентинским бомбардировщикам, проносящимся над Фолклендским проливом, боролся с пожарами, восстанавливал корабли, спасал раненых, хоронил мертвых, а потом в напряжении ожидал следующих атак и стойко их отражал. Да, боевые действия длились только шесть недель. Но эти недели имели дни, а иногда и часы, которые тем, кто воевал там, казались вечностью.
Я предполагаю, что эта война будет всегда восприниматься как «пустяковая война» — могущественный британец сокрушает смешного аргентинца. Политики склонны считать, что вооруженные силы Ее Величества постоянно будут побеждать, — не принимая во внимание, предоставлено им или нет для этого все необходимое. Сокращения в нашем надводном флоте, предложенные в «Дефенс Ревю» 1981 года, сделали бы нас до конца 1982-го небоеспособными. Только «своевременно» начавшаяся Фолклендская война уберегла Королевский военно-морской флот.