Любой музей — в известном смысле — это оптико-акустическая система, позволяющая видеть и слышать иное — иное пространство, иное время. Для заповедника в Каменке «оптический» образ кажется тем любопытнее, что тут, как в фокусе линзы, пересекаются судьбы людей неординарных, — Пушкина, декабристов, Чайковского, — фундаментально повлиявших на литературную, общественно-политическую и музыкальную жизнь своего времени и вошедших в историю.
Погружение в контекст
От Черкасс до Каменки бегают маленькие автобусики, именуемые у нас маршрутками. Час езды — и вот она, Каменка: много зелени (в том числе и в речке Тясьмин), мало транспорта; доброжелательные, кажется, никуда не спешащие люди. Из развлечений — «Сайгон» (не буду расшифровывать), некоторые гости заповедника (об этом позже) и фейерверк в день рождения местного олигарха…
Среди давних владельцев Каменки мы обнаруживаем имена личностей исторических: гетмана
Б. Хмельницкого (слободка ему подарена в 1649-м) и светлейшего кн. Г.Потёмкина-Таврического (купил имение в 1787-м). После смерти Потёмкина (1791) имение унаследовала его племянница Екатерина Николаевна Давыдова (1750—31.Х.1825). Она не дожила полутора месяцев до семейной катастрофы — ареста многих родных и близких. Первым её мужем был Николай Семёнович Раевский (он умер в 1771-м, когда ей был 21 год), вторым — Лев Денисович Давыдов (1743—1801). Народная слава её старшего сына — генерала Николая Раевского (1771—1829) может быть оттенена в том времени лишь славой её племянника — Дениса Давыдова (1784—1839), популярность которого была настолько велика, что его портрет (на коне, при бороде и с иконой на груди) встречался повсюду — от изб и хат до дворцов. Например, имелся у В. Скотта «среди оружий, тщательно собираемых». Д. Давыдов бывал в Каменке; мы ещё вспомним об иконе на его груди. Младший сын Екатерины Николаевны Василий Давыдов (1792—1855, участник Бородина, в Европейском походе изранен штыками и пиками, попадал в плен, был отбит), награждённый орденами, медалями и золотой саблей с надписью «За храбрость», стяжал себе в потомстве иную известность. Поэтому в 1820-м (в год знакомства с Пушкиным) всё главное для него было ещё впереди — Южное общество, сближение с Пестелем, согласие на цареубийство, арест, следствие, приговор «к смертной казни через отсечение головы», каторга…
Звезда пленительного счастья и пламенеющего разума
Конечно, Д. Давыдов возглавил партизанскую войну не под абстрактными «знамёнами независимости», а, главное, против «насилия и безбожия врагов наших», потому и икона на его груди…
Время от времени сознание Европы не совпадает сама с собой, раздваивается, её «великие племена», «святые чудеса» и «гниение» образуют бурлящую смесь. В 1812-м «перевёрнутая вверх дном» Европа («двунадесять языков») вылилась лавой в Россию. Здесь лава и остыла, и обратилась в золу. Но излучение от бурлящего котла, наполняя своими энергиями движение истории, в атмосфере держалось долго. Д. Давыдов остался в истории лицом самостоятельным — чуть в стороне от общего потока: счастливый дар; Пушкина — Бог уберёг; В. Давыдов оказался в гуще.
Несколько лет кряду в день именин хозяйки в Каменке проводились тайные совещания: обсуждалась конституция Пестеля (во многом крамольная не только для того времени, но и для советского), разрабатывались схемы переворота, рассматривался вопрос об отряде цареубийц. Истреблению — по замыслу — подлежала вся августейшая фамилия. Аргументация: «Если останутся великие князья, то неминуемо произойдёт междоусобная война…». Большинство лиц, попавших под следствие по делу 14 декабря, отделались испугом. Репрессируют 121 заговорщика. Пятеро взойдут на эшафот с досками на груди: «Цареубийца». Генерал-губернатор Петербурга напишет в донесении: «По неопытности наших палачей и неумению устраивать виселицы при первом разе трое (фамилии) сорвались». Ведь действительно — по неопытности! В Европе-то в это время — скажем, в Англии — даже за кражу вешали, даже и несовершеннолетних.
Оправдание бильярда
В 1820-м, к 24 ноября, в Каменку по случаю юбилейных именин Екатерины Николаевны съехалось большое общество — её дети, внуки, племянники, их друзья, знакомые… Гостей встречала театральная пушечная пальба: здесь ещё длился XVIII век, век Екатерины и Потёмкина. Центром имения был старинный дворец, его окружал роскошный сад — фонтаны, скульптуры, грот; невдалеке от дворца хозяйка в 1817 г. построила семейную церковь…
Через 10 дней, когда разъехались многие гости, Пушкин, видно, чуть заскучав, пишет Гнедичу: «…нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время моё протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами… Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немало стихов». Он прожил в Каменке четыре месяца. Отсюда и в Киев ездил.
В той комнате «Зелёного домика», где теперь стоит рояль, при Пушкине находился бильярдный стол, на котором, как гласит предание, поэт и сочинял, «растянувшись».
Голос Каменки
Хранительницей семейного очага в 1860 г. стала жена рождённого в Сибири (1837) Льва Васильевича Давыдова — Александра Ильинична, сестра П.И. Чайковского. После амнистии 1856 г. семья покойного декабриста поселилась в Каменке. Имение было уж не то, что при Екатерине Николаевне: роскошный парк зарос, старинный дом-замок разрушился. Семейство жило во флигелях и в новом доме в соседней Вербовке… «Я нашёл в Каменке то ощущение мира в душе, которое тщетно искал в Москве и Петербурге...». 28 лет жизни Чайковского связаны с городком над Тясьмином. «Лебединое озеро», «Орлеанская дева», «Спящая красавица», «Евгений Онегин»… Огромен перечень сочинений, над которыми работал здесь композитор… Это и голос Каменки в мировой партитуре.
Вчера, сегодня… всегда?
Через сто лет после гибели поэта, в памятном 37-м, правительство приняло решение о создании Пушкинского музея. К тому времени не было уж здесь ни семейной давыдовской церкви, ни других церквей в округе, ни фамильного кладбища. В те годы в Каменском районе (1937—38) незаконно репрессировали 185 человек, в недавний голод умерло 12 тысяч… Можно ли сказать, что Каменка увидела идеи декабристов в некотором развитии? Наверняка не только декабристы с ужасом открестились бы, но и революционеры, жившие и через 60, и через 90 лет после них. Идеи, материализуясь, имеют коварное свойство трансформироваться до неузнаваемости.
В 1940-м, в год столетия Чайковского, в «Зелёном домике» развернулась экспозиция, посвящённая его жизни в Каменке. А летом следующего года итальянские лётчики (о, темпераментные ценители оперы!) нанесли первый бомбовый удар по территории Каменского района. В начале августа в город вошли немецкие войска; начались убийства и грабежи. В школе был организован сборный пункт для отправки в Германию. Известно о девяти расстрелах за бегство оттуда; всего за годы оккупации в районе казнено около 2000 человек, вывезено в рабство до 3650. Бюст Пушкина был разрушен, музейный рояль — приглянулся коменданту, памятник Чайковскому — расстрелян.
Время идёт, мир меняется; впрочем, иногда кажется, что перемены, по сути, касаются лишь моды. В 1812-м физиономия Европы была затенена треуголкой, в сороковые — острым блестящим козырьком, а в наши нулевые — ковбойской шляпой. Да ведь и точно: «Если Америка не Европа, то Европы вовсе нет никакой».
Кстати, тут и отметим: во времена новые население Каменского района — между переписями 1989-го и 2001-го — уменьшилось на 13%, т.е. более чем на 5 тыс.: с 40661 до 35447. Интересно, это кого-нибудь волнует?
«Гости бывают разные…»
В заповеднике посетители со всего мира, до 40 тысяч в год. Экскурсии и многолюдные, и семейные, и одиночные. Вот приехали два сербских бизнесмена, у одного на лице чудовищный рваный шрам. Лик войны. В «музыкальном зале» экскурсовод садится за рояль: «Слова Пушкина, музыка Чайковского…». Показалось на миг — шрам разгладился.
Директор Каменского историко-культурного заповедника Галина Михайловна Таран:
— Наш музей живой, он дышит, он озвучен. У нас проводятся музыкальные и литературные вечера…
— Рассказывают, будто один из черкасских губернаторов (у нас отчего-то они часто меняются) раздражённо сказал о заповеднике: «Кто бы вас купил — продал бы с удовольствием!» Видно, крепко вы его зацепили… Проблемы?
— Главная проблема — отопление! Сейчас — электрическое. И самое обидное платить за электроэнергию в 10-кратном размере (как все бюджетные организации) и сидеть при этом в холоде. Для переоборудования нам нужно 35 тыс. грн. — подвести газ и поставить котёл. У всех просим, никто не даёт. Мёрзнем, болеем, экспонаты погибают. Внутри мемориального рояля, на котором играл Чайковский, — плесень!.. А рояль пережил все революции и войны. Его готова отреставрировать немецкая фирма, но реставрация имеет смысл только после устройства отопления… Не знаю, как теперь будем зимовать. Правда, у нас есть запасный вариант… Отапливаться «буржуйкой»! Это нам посоветовали депутаты Верховной Рады…
— ?
— Была для депутатов экскурсия. Бесплатная. Они нам сделали замечание: «Что это у вас занавесочки на окнах такие бедные?!» Мы рассказали о нашем положении, о проблеме с отоплением. Нам и посоветовали топить «буржуйкой».
— А буржуйка-то в музее есть?
— Есть.