Грамотность можно считать огромным социальным злом. Изначальное желание научить массы читать и писать было продиктовано не сентиментальностью, а желанием получить более тонкий и эффективный инструмент управления этими самыми массами.
Грамотность и знание принципиально различались по сословиям и классам. Знание было для управляющих, карающих и присматривающих. Грамотность - для обслуги. Их сходство было схожестью маргарина и масла. Маргарин, кстати, в советские времена пропагандировали как более полезный продукт. Маслом и прочими ядами предпочитала молча травиться партийная номенклатура.
Одновременно происходила подмена понятия "культура" как правил поведения, она вытеснялась минимальным фольклорным набором и самодеятельностью, порожденной все той же грамотностью.
Гонка вооружений вынуждала поддерживать уровень грамотности на уровне, соответствующем техническому прогрессу. Не мировом, но все-таки уровне.
Когда вся эта конструкция биполярного мира окончательно развалилась, начался спуск новообразовавшихся сообществ по достаточно плавной глиссаде с заоблачных высот вниз, к реальности. Моторы перестройки и национальных революций уже не шумели, можно было комфортно наслаждаться видом величественно приближающейся земли. Ведь хорошие самолеты даже при частично испорченных, а то и вовсе не работающих двигателях в состоянии планировать довольно долго.
Продолжая образное сравнение, этот плавный спуск общей культуры иногда перемежался падениями в "воздушные ямы", народ слегка вскрикивал, но мудрые пилоты и пассажиры бизнес-класса его умело успокаивали, одновременно надевая парашюты.
И вот сегодня, когда в иллюминаторе звезды уже маленькие, а домики большие, любая умело наворовавшаяся скотина (в "оруэлловском" смысле этого слова) с помощью десятка букв без особого труда получает вполне себе легитимный мандат на дальнейшее воровство. За счет недомыслия тех, кто знает на пару букв меньше.
Все это называется представительской демократией, всеобщим и равным избирательным правом, торжеством общественного мнения и созданием гражданского общества.
Когда-то в Никарагуа сандинисты хотели окультурить местных, довольно диких индейцев и построили им по советскому рецепту приличные хижины с кухнями внутри. Индейцы страшно обиделись и ушли воевать на стороне "контрас", потому что по их понятиям принимать пищу в доме, где спишь и вообще живешь - дело совершенно гадкое и непотребное.
Когда мы думаем о сепаратистах и москалях, то считаем их идиотами, отказывающимися от цивилизационных благ и способными только ругать Обаму и давить тракторами помидоры и хамон.
Но западный мир смотрит на нас точно с таким же брезгливым сожалением, когда видит, как и для чего мы пользуемся инструментами демократии. Которыми они изо всех сил пытаются научить нас пользоваться. Не в силах поверить, что это не косорукость, исправимая путем тренировок, а вполне осознанный большинством выбор - защиты своего цивилизационного пространства.
От того, что образованное меньшинство называет тех, кто манипулирует грамотным большинством, - негодяями и идиотами, ничего не меняется уже много лет. Проблема еще и в том, что знания, компетентность и квалификация совершенно не связаны с гуманизмом и вообще с теми человеческими качествами, которые принято считать положительными. Хороший человек, попадая в обстоятельства, где от него требуется не "хорошесть", а эффективность, в состоянии совершать чудовищные, непоправимые ошибки.
Доселе в украинском обществе существовало более отчетливое разделение на "хороших" и "плохих". Сначала это были коммунисты, затем - кучмисты, потом - регионалы. Хотя сплошь и рядом это были одни и те же люди.
Нынче же в яростной предвыборной борьбе хорошего с отличным вскрывается тот простой факт, что глиссада переходит в пикирование. Меньшая, образованная часть избирателей, не желая мириться с происходящим внутри салона, просто выпрыгивает из самолета "Украина". Рассчитывая исключительно на силу веры, которая должна побороть силу гравитации. Они не пойдут голосовать, они не имеют морального права в стотыщпятьсотый раз своими, в том числе, руками приводить к власти моральных уродов из числа "простых людей". Всех этих ленинских кухарок, доуправлявшихся государством до полного пожара кухни.
Грамотная часть злорадно их подбадривает, а то и провожает пинками под одобрение экипажа, спеша занять свежеосвободившиеся места у окошек.
Знающие не пойдут голосовать.
Они всегда были в курсе, что мир несправедлив, но тот факт, что, начиная от президента и…
Нет, это не заканчивается вообще нигде. Все претенденты на ресурс демонстративно игнорируют городскую ментальность как экзотическую заумь. И упорно пихают, пихают, пихают мировоззренческие остатки советского села в медиаконтент, как мох в щели лесной избушки.
Парадокс в том, что большинство этих людей искренне обиделись бы, если бы их обвинили в невежестве, диком провинциализме пополам со спесивостью. Ведь речи им пишут вполне образованные люди, и слова там вполне европейские.
Но ведь дело не в словах, а в том, что под ними подразумевает говорящий, хоть бы и на английском. А он подразумевает, что его собственное воспитание и история личного успеха - венец эволюционного процесса.
Что такое советское село, в отличие от старого, досоветского? Это плаксивая сентиментальность и плохо скрываемая зависть всех ко всем, желание украсть из колхоза побольше, если нет шансов стать его председателем - вершина карьеры. Это полунищенское рабство грядки в теплое время года, выпрашивание дров и угля - в холодное, и "синька" круглый год под предлогом отмечания бесконечных светских и церковных праздников. И, разумеется, любой селянин страшно обидится, если прочитает о себе такое. Ему же говорят из города вчерашние земляки, что все у них хорошо, это все клеветники. Или завистники.
Когда речь идет о сугубой безмозглости украинского политического процесса с точки зрения городских образованных граждан, то это не совсем верно. Хотя расхожая реплика "они нас держат за идиотов" - совершенно справедлива.
Речь об отсутствии головного мозга, чьи функции включают обработку сенсорной информации, поступающей от органов чувств, планирование, принятие решений, координацию, управление движениями, положительные и отрицательные эмоции, внимание, память.
Мозг человека выполняет высшую функцию - мышление. Также одной из функций мозга является восприятие и генерация речи.
А вот со спинным мозгом, более древним по происхождению, отвечающим за моторику и базовые инстинкты - все хорошо. Забота о сохранении вида и продолжении рода, на все лады интерпретируемая политиками, безусловно, находит свой положительный отклик в широких массах.
Думающих выбрасывают из политического процесса. Никаких социальных лифтов для них не предвидится. В силу общего оскудения и существующие-то сильно сокращаются, а конкуренцию между лифтерами никто не отменял. Лозунги несут не информацию, а ожидаемые массой эмоции - кто точнее угадает мелодию, тот и главный певец народных чаяний.
В 20-х годах прошлого века советская власть тоже было озаботилась евроинтеграцией - Советам нужно было официальное признание странами мира. Поэтому Ленин предложил красный террор шибко грамотных - высылку за границу.
"Философский пароход" в узком смысле - собирательное имя для двух рейсов немецких пассажирских судов, пароходов из Одессы и Севастополя, а также поездов из Москвы в Латвию и Германию, выславших из страны несколько сотен интеллектуалов. Как говорил Троцкий, расстрелять их тогда было нельзя, а мириться с ними невозможно. Некоторые сильно переживали и просили, чтобы их оставили дома, хоть бы и в Сибири. Их просьбы уважили - расстреляли через несколько лет.
Сейчас нет нужды высылать кого-либо из городских умников. Достаточно изолировать их от квази-реальности, создаваемой вчерашними колхозниками. Публично продемонстрировать, что их недавние требования достоинства, справедливости, чести и прочей дребедени - пустой звук, арифметически ничтожная величина. И они уедут сами, как ранее уехали и не вернулись с заработков обычные работящие люди, еще не утратившие смекалки и чувства собственного достоинства.
Впрочем, это было бы для власть предержащих слишком радостной развязкой. Дело возможно и неблизкого будущего, но отчаявшиеся интеллектуалы способны на гораздо более коварные поступки, нежели отчаявшиеся пролетарии и средний класс.
Они больше не пойдут на Майдан, они пойдут в кабину пикирующего самолета. Может, успеют, а может, и нет.