Сибирский ссыльный, осужденный за подготовку покушения на императора Александра III, и командир бригады в армии императора Франца-Иосифа II; помещичий сын, потомок древнего шляхетского рода и главный редактор подпольной социалистической газеты; организатор ограблений банков и почтовых поездов и почетный гость князей Радзивиллов в их старинном замке в Несвиже; узник немецкой тюрьмы и первый маршал республики; человек, который бросал своим противникам грубые казарменные обвинения, и автор романтических стихотворений, настоящих жемчужин поэзии; деятель, который никогда не признавал аксиомы "Политика - это искусство возможного", допускал сумасшедшие ошибки в оценке ситуации, претерпевал сокрушительные поражения, а в то же время после каждого из них укреплял свой авторитет и завоевывал новых последователей; человек, который и при жизни, и ныне, через 66 лет после смерти, вызывает горячую, трогательную любовь, и человек, который и при жизни, и ныне, через 66 лет после смерти, вызывает дикую, страшную ненависть. Все это - Юзеф Гиньятович-Кошьчеха-Пилсудский, комендант польских легионов, начальник польского государства, которое он возродил после 123 лет небытия.
Откуда взялся этот упрямый литвин?
Юзеф Пилсудский родился в 1867 году в селе Зулово на Виленщине в семье обедневшего помещика из древнего и заслуженного для Речи Посполитой рода. Биллевичи (а именно такой была девичья фамилия матери будущего маршала) были семьей не менее известной в Литве, нежели Пилсудские. "Был в Жмуди (нынешняя Жемайтия, этнографическая область Литвы) могущественный род Биллевичей". Именно этими словами начинается "Потоп", один из романов знаменитой трилогии Генрика Сенкевича, которая значит для поляков не меньше, нежели "Война и мир" для россиян.
Первый из многих парадоксов, которые сопровождали Юзефа Пилсудского всю жизнь и даже после смерти, заключается в том, что будущий реаниматор польского государства собственно не был… поляком. Так же, как и Адам Мицкевич, он был литвином. Литвин - это не совсем литовец в нынешнем понимании слова. Это - шляхтич литовского или белорусского происхождения из Великого княжества Литовского, сначала самостоятельного, а потом объединенного с Королевством Польским в единую Речь Посполитую. Подавляющее большинство из них к XVIII веку стало католиками и полонизировалось настолько, что даже не понимало литовского языка, который сохранился только среди темных крестьян. Литвины разговаривали исключительно по-польски (ну, и разве еще на латыни), не представляли себе будущего своей любимой Литвы иначе, как общим с Польшей, но все же не были в полной мере поляками.
Впрочем, вся слава и материнского, и отцовского родов оставалась в прошлом, а будущее выглядело однозначным - вся Литва, а также и большая часть Польши были составляющими Российской империи. После поражения в Крымской войне и отмены крепостного права Россия, казалось, вышла на путь поступательного развития и роста своего могущества. Ни один из "реалистов" не мог себе вообразить, что могло бы создать угрозу всевластию русских на родине Пилсудского.
На формирование личности будущего диктатора Польши решающее влияние оказали три фактора - его происхождение, общая атмосфера, сложившаяся в Литве после поражения восстания 1863 года, и обучение в русской гимназии. Пилсудский был потомком тех, пишет польский историк Мейштович, кто в течение веков нес ответственность за судьбу страны. Нес хорошо или плохо, вел свою родину к победам или к поражениям, но нес эту ответственность. И это чувство ответственности составляло стержень его характера. Оно было отнюдь не притворным и даже не приобретенным. Это чувство было унаследованным, можно сказать врожденным.
Уже после смерти Юзеф Пилсудский получил прозвище "последний польский шляхтич". Его внешний вид, его взгляды были типично старошляхетскими, несмотря на то, что в молодые годы он был социалистом.
Только за четыре года до рождения Юзефа потерпело сокрушительное поражение Январское польско-литовское восстание 1863 года. Большинство тогдашних аналитиков считали, что это поражение продемонстрировало принципиальную невозможность освобождения Польши от русского господства. Царизм жестоко расправлялся со всеми остатками культурной автономии на территории бывшего польско-литовского государства, постепенно, но неотвратимо "закручивал гайки". Поэтому детство и молодость Пилсудского пришлись на времена репрессий, разочарования большинства поляков и литвинов (которые не отделяли себя от первых) в самой возможности эффективной борьбы против царизма. И люди начали как-то приспосабливаться. Мечты о независимости своей страны и возрождении польского величия оставались романтическим подросткам и немногим идеалистам. Тем более что именно конец XIX столетия стал периодом бурного промышленного развития Польши. Русская Польша (так называемое Царство Польское, а позже просто Привислянский край) стала наиболее индустриально развитым районом империи Романовых. Рост капиталов был неразрывно связан с огромным имперским рынком. Но для этого нужно было очень "плотно" сотрудничать с русской администрацией. В силу этого гордые потомки шляхтичей постепенно вырабатывали себе два лица: одно лояльных подданных империи, которые никогда не выступят против любых действий власти, другое - оппозиционеров, но как мы бы сейчас сказали "кухонных", которые позволяли себе болеть за судьбу порабощенной родины только в кругу семьи или ближайших друзей. И только на словах. Кое-кто из них даже создал для себя своеобразную защитную теорию - мол, я обогащаюсь или делаю карьеру в российской армии либо на гражданской службе, но не для себя, а для… блага Польши.
Юзеф ходил в русскую гимназию. Школ с другими языками преподавания тогда в Литве просто не было. "Апухтинская", как ее называли, школа не только русифицировала. Главной целью воспитания было убедить детей во второсортности польского языка и культуры, доказать им, что жизненного успеха можно добиться только на "общерусских" путях. Кого-то эта школа ломала и на всю долгую будущую жизнь делала беспозвоночным конформистом. Пилсудский же ежедневно шел в гимназию, как на бой. Именно из школы он вынес на всю жизнь стойкую ненависть не только к царю и его слугам, но и к России как таковой, к русскому языку и культуре, которые он, кстати, хорошо знал.
Будучи еще гимназистом-старшеклассником, он решил посвятить всю свою жизнь одной-единственной цели - уничтожению Российской империи. Не только возрождению Польско-Литовского государства, но и освобождению от русского господства всех порабощенных империей народов.
От Токио
до Магдебурга
В биографии молодого Пилсудского можно провести немало аналогий с жизнеописанием другой недюжинной фигуры ХХ века... Владимиром Ульяновым (Лениным). Так же, как и "вождя мирового пролетариата", Пилсудского за участие в студенческих беспорядках исключили с первого курса университета, в который он уже больше никогда не вернулся. Ленина исключали из Казанского университета, а Пилсудского - из Харьковского, русского - с юридического факультета, а литвина - с медицинского. Но оба навсегда оставили свою альма-матер в возрасте 18 лет. Только поскольку Пилсудский был на три года старше Ульянова, то произошло это на три года раньше - в 1885 году. А уже через два года Пилсудский был осужден за подготовку покушения на русского царя Александра III - именно за это преступление был казнен старший брат Ленина - Александр. В случае Пилсудского суд не имел практически никаких доказательств, поэтому он, в отличие от Ульянова-старшего, "отделался" сравнительно легко - его "только" выслали на 5 лет в Сибирь, в Киренск и Тунку. В отличие от Ленина, который отправился этим же маршрутом через несколько лет, Пилсудский не получал практически никакой материальной поддержки из дома, поэтому зарабатывал себе на хлеб, обучая местных детей иностранным языкам и математике. Своему воинственному нраву "последний шляхтич" не изменил и в Сибири - из трех лет ссылки полгода он отсидел в тюрьме за организацию кампании неповиновения ссыльных царской администрации.
После возвращения из ссылки в 1890 году Пилсудский стал одним из наиболее активных деятелей польского социалистического движения, а через пару лет одним из отцов-учредителей Польской социалистической партии - ППС. Произошло это за год до того, как молодой Ленин - тогда еще Ульянов - основал первый зародыш марксистской партии в России - Союз за освобождение рабочего класса. Вскоре бывший сибирский ссыльный создал и стал главным редактором подпольной социалистической газеты "Роботник", которая стала центральным органом ППС, "коллективным агитатором и организатором". В течение двух десятилетий Пилсудский был одним из лидеров польских социалистов. Его биографы еще и до сих пор ломают копья вокруг вопроса - действительно ли его в молодые годы искренне захватило учение Маркса и задачи освобождения трудящихся от капиталистической эксплуатации или он только рассматривал социалистическое движение как своеобразного "коня", который мог вывезти его к достижению главной цели - обретению Польшей независимости и уничтожению Российской империи. Ведь в те десятилетия практически все несоциалистические партии в русской Польше и Литве стояли на соглашательских позициях и сотрудничали с царским правительством, надеясь только при благоприятном стечении обстоятельств выторговать у русских какую-то ограниченную автономию в рамках империи. Наиболее мощная и самая влиятельная из этих партий - народовые демократы, эндеки - поддерживала идею "объединения всех польских земель под скипетром Романовых" и отстаивала присоединение к Российской империи австрийской Галиции и немецкой Познани. Поэтому силой, которая была готова не просто бороться против России, но и бороться с оружием в руках, были только социалисты.
В отличие от Ленина Пилсудский не чуждался индивидуального террора (но и большевистский лидер отбрасывал этот метод "революционной борьбы" не по каким-то этическим соображениям, а считая его неэффективным). Еще в самом начале столетия пэпээсовцы осуществили ряд террористических актов против представителей царской администрации. В этом их методы борьбы целиком совпадали с методами русских социалистов-революционеров, эсеров. Боевики ППС грабили банки и почтовые поезда, передавая добытые средства на "цели революционной борьбы". Юзеф Пилсудский приобрел славу прекрасного организатора таких акций, как немного спустя его грузинский тезка Иосиф Джугашвили.
После начала русско-японской войны 1904 года Пилсудский срочно отправился в... Токио. Исходя со старой мудрости ирландских борцов за независимость: "Затруднения для Англии - шанс для Ирландии", он отправился в Островную империю с тем, чтобы предложить японцам развернуть скоординированную террористически-диверсионную кампанию в тылу русских войск силами польских социалистов. Японский генеральный штаб отверг план Пилсудского как фантастический. Однако история эта стала известной спустя некоторое время и вынудила с отвращением отвернуться от Пилсудского некоторых его сторонников (так же, как не пошло на пользу репутации Ленина сотрудничество с немецким генштабом в годы Первой мировой).
Однако через год в Российской империи началась революция. Польша стала одним из районов наиболее активных революционных боев. Здесь Пилсудский чувствовал себя как рыба в воде. Он создавал боевые организации, призывал ко всеобщему восстанию. Однако координировать свои действия с русскими социалистами - эсдэками, эсерами, большевиками, меньшевиками - отказывался наотрез. Новая, революционная Россия была для Пилсудского таким же врагом, как и Россия царская.
Именно такая его непримиримая позиция стала едва ли не главной причиной раскола его партии. За Пилсудским пошло только меньшинство, которое образовало ППС - правицу, или же официально - ППС-фракцию революционную.
Однако, как бы там ни было, революция потерпела поражение и цель - создание независимой Польши, - кажется, отодвинулась еще дальше.
У кого-то другого опустились бы руки. Но не у Пилсудского. Уже в 1907 году он приступает к созданию в австрийской Галиции военно-спортивных организаций "Стшелец" (Стрелок).
Начиная с 1908 года польский социалист наладил сотрудничество с австрийским генштабом. Австрийцы надеялись, что Пилсудский накануне большой войны с Россией нейтрализует пропаганду народных демократов из русской Польши, которые стремились "объединиться" с Галицией в составе России, а после начала войны поможет превратить порывистых польских патриотов в пушечное мясо, которое покорно будет умирать за интересы Габсбургов. Пилсудский же рассчитывал, что австрийцы не будут мешать ему идейно, технически и физически готовить кадры для будущего польского войска, которое в большой европейской войне действительно будет доблестно драться с русскими, но не за интересы прогнившей Дунайской империи, а за собственное государство.
Этот альянс вызвал тогда и вызывает до сих пор немало вопросов морального характера. Как мог такой патриот, как Пилсудский, сотрудничать с историческими врагами своей страны, "пойти на службу" к тем, кто вместе с русскими и пруссаками за век до того уничтожил и разделил Речь Посполитую? И императору Францу-Иосифу как-то неприлично связываться с социалистом-террористом. Но политика - грязная вещь. И каждая из двух сторон цинично пыталась использовать другую в своих целях. Кому же это удалось лучше? Ответ известен: Австро-Венгерская империя бесславно и окончательно распалась в ноябре 1918-го. А Пилсудскому удалось на руинах трех империй восстановить Польшу.
Большая война, которую так ожидал Пилсудский, началась в июле 1914 года. И он сразу же развил суперэнергичную деятельность. Как результат вскоре Вена позволила сформировать в составе австрийской армии добровольные польские легионы (и украинские, кстати, тоже). Военнообязанные по собственному выбору могли вступать в эти легионы добровольцами или идти служить в обычные "общеавстрийские" части. Но император вовсе не открыл "зеленую улицу" полякам и украинцам в их стремлении создать массовые национальные формирования. Согласно тайным распоряжениям Вены местные власти должны были делать все возможное, чтобы в Польский легион и в Легион Украинских сечевых стрелков не шли представители "низших" слоев населения - рабочая и крестьянская молодежь, которые должны были служить в австрийских частях. Легионы рассматривали как "игрушку" для национально сознательных молодых украинцев и поляков, в первую очередь студентов и гимназистов, которые так просто умирать за императора не пошли бы, а могли даже стать источником каких-то антиавстрийских выступлений. Более того, национальные легионы у австрийского штаба были как будто пасынками - им давали наихудшее во-оружение, ставили на самые опасные места в боях и тому подобное. И хотя Пилсудскому удалось "выторговать" у австрийцев польского орла на фуражки своих легионеров, на рукавах они вынуждены были носить желто-черную повязку - цвета Габсбургов. Пилсудскому не удалось получить общего командования над всеми польскими легионами. Формально он командовал только I бригадой. Однако для всех легионеров он был "любимым комендантом". И каждому из них передавалась непреклонная вера Пилсудского, что легионеры проливают свою и чужую кровь не ради чужого императора, а за свою родину.
Легионы храбро сражались на фронте. Параллельно с этим Пилсудский создал из легионеров и гражданских ПОВ - Польскую военную организацию. Прикрытием перед австрийцами для нее была диверсионно-разведывательная деятельность в русском тылу. На самом же деле "пеовяки" - элита пилсудчиков, те, кому комендант безоговорочно доверял и перед кем не скрывал, что в любой подходящий момент он готов повернуть оружие и против австрийцев. Когда признает, что это будет в интересах Польши.
В 1916 году явное нежелание Пилсудского и легионеров таскать каштаны из огня для Франца-Иосифа и Вильгельма II стало очевидным. Польские легионы были разоружены и интернированы, а сам Пилсудский заключен в тюрьме немецкого города Магдебург. Однако было уже поздно. Пилсудский успел выковать кадры обстрелянных военных - патриотов, объединенных в единую, хотя и тайную организацию.
Чудо "змартвыхвстане" и драма 1920-го
Более столетия Польши не было. Более столетия поляки надеялись на ее возрождение, а потом и верить многие перестали. И в ноябре 1918-го, после революции в Германии, после краха Австро-Венгрии, Польша восстала из мертвых.
Если бы Юзеф умер младенцем или же русский солдат-конвоир застрелил сибирского ссыльного, Польша, по-видимому, все же возродилась бы и выжила как государство. Ибо на то было множество геополитических, экономических, социальных, национальных причин. А может, и нет. Ибо второго такого Пилсудского, который бы с таким упорством, последовательностью, а главное верой шел к достижению этой цели, не было.
На Рождество 1918 года в Варшаве ходила шутка: "Какая страна самая большая в Европе?" "Польша. Ибо она не имеет границ ни на Востоке, ни на Западе". В каждой шутке есть доля правды. Только что возникнув, польское государство сразу же ввязалось в целый ряд вооруженных конфликтов: с немцами - за Познань и Верхнюю Силезию, с чехами - за Тешинскую Силезию, с украинцами - за Львов и всю Восточную Галицию, с литовцами - за Вильнюс, с большевиками - за Волынь и Беларусь.
История украинско-польской войны 1919 года достаточно известна. Украинцы в этой партии "играли белыми" - в отличие от польских легионов корпус Украинских сечевых стрелков в австрийской армии не был распущен. И осенью 1918 года только украинцы имели в Восточной Галиции организованную военную силу. Но использовать это преимущество в полной мере мы не смогли. Героизм и самоотречение солдат и младших офицеров нивелировались нерешительностью и непоследовательностью высшего государственного и военного руководства ЗУНР. Когда дела на фронте стали совсем плохи, Евгений Петрушевич получил титул "диктатора Западной Украинской Народной Республики". Это было сделано явно по примеру соседей - врагов, - за несколько месяцев перед тем Юзеф Пилсудский стал "Временным начальником Государства Польского". "Диктатор" - это, по-видимому, еще более круто, нежели "начальник государства". Но если бы железная воля к победе, твердость и стратегический талант определялись тем, какой титул ты носишь! Опять же, соотношение сил, международная ситуация и еще сотня объективных причин. Но кто знает, как бы оно все закончилось, если бы галичане в 1919 году имели вождя масштаба Пилсудского.
Еще не отгремели последние залпы украинско-польской войны в Галиции, а Первый маршал Польской Республики уже думал о союзе с... украинцами. Нет, не с галичанами, а с надднепрянцами.
Начальник возрожденного государства был убежден тогда (и с этим убеждением умер через полтора десятка лет), что окончательное освобождение Польши от России возможно только при условии, когда свободна будет и Украина. "Польша, которую мы создали, зажатая между Германией и Россией, может существовать только при исключительно благоприятной исторической конъюнктуре", - говорил он незадолго до смерти.
Пилсудский еще в 1903 году представлял себе будущее освобожденной от власти царя своей родины как федерацию Польши, Литвы и "Руси" (под которой он понимал Украину). В 1919 году его "федералистские" планы были еще более широкими. Он ратовал за тесный союз всех бывших европейских колоний России - от Финляндии до Грузии. Конечно же, центральное место в этом союзе должна была занимать Польша. И Литва - малая родина Пилсудского. Но вся конструкция в его глазах теряла смысл, если от российского господства не будет освобождена Украина. За 70 лет до Збигнева Бжезинского Юзеф Пилсудский утверждал, что Россия перестанет быть империей и угрожать безопасности соседних стран и всего мира только при условии, что из-под ее власти будет вырвана Украина.
В конце лета - начале осени 1919 года Пилсудский, возможно, спас... советскую власть. Все во-оруженные конфликты - и с украинцами, и с немцами, и с чехами, и с литовцами были уже выиграны или же "спущены на тормозах". А над красной Москвой нависла страшная угроза - наступление Добровольческой армии Деникина. Польские же войска, которые через полгода самостоятельно на равных боролись с Красной Армией, безучастно наблюдали за решающей схваткой из Беларуси и Волыни. И как ни просили, молили, приказывали, угрожали руководители стран Антанты (безвольной марионеткой которых, по утверждениям коммунистической пропаганды, якобы был Пилсудский), польские "жолнежи" с места не сдвинулись. Пилсудский позже откровенно писал, что в случае победы белогвардейцев и реставрации царской империи, не могло быть и речи о свободной Украине, Балтии. И Польша могла в лучшем случае рассчитывать на "этническую границу" (которая впоследствии получила название линии Керзона и стала реальностью после Второй мировой), а то и быть принужденной к какой-то "федерации" с Россией. Итак, маршал подождал, пока деникинцы будут разгромлены, и... выступил в поход сам.
Тогдашний министр военных дел и один из ближайших соратников Пилсудского генерал Соснковский считал, что в январе 1920 года "польско-русская война фактически уже была завершена, поскольку мирные условия, предложенные русскими, были лучше тех, к которым мы стремились". Действительно, польский сейм тогда решил отстаивать границы, которые в конечном счете и разделили Польшу и Советскую Россию в 1921 году и просуществовали до 1939-го. А Ленин, который стремился к мирной передышке любой ценой для перегруппировки сил перед новым этапом мировой революции, предложил полякам "мини-Брест" - в придачу к тем землям, которые они таки получили, еще нынешние Хмельницкую, Минскую и часть Житомирской областей. "А войско наше было бедное, и страна разорена, - продолжает Соснковский. - Однако Пилсудский пошел на Украину".
В сентябре 1919 года войска украинской Директории попали на Подолье в так называемый "треугольник смерти". Они были зажаты между красными русскими Ленина и Троцкого на северо-востоке, белыми русскими Деникина на юго-востоке и поляками на западе. Смерть смотрела в глаза. И не только людям - всему только что рожденному государству. Поэтому, верховный атаман Симон Петлюра просто вынужден был или согласиться на предложенный Пилсудским союз, или фактически капитулировать перед большевиками, как сделали тогда или через год-два Владимир Винниченко и Михаил Грушевский. Решение это - очень болезненное. Польская шляхта была историческим врагом украинского народа. Кровоточила свежая рана ЗУНР - именно в это время пилсудчики распинали украинскую Восточную Галичину. Но все же Петлюра согласился на мир и союз, признав украинско-польской границей будущую границу советско-польскую. Следует отметить, что при этом Пилсудский получал меньше земель, нежели ему предложил Ленин, и в придачу еще и войну с огромной Россией. Надднепрянцы же фактически бросали на произвол судьбы в беде своих братьев-галичан. Но Петлюра решил использовать последний шанс сохранить державу - в союзе с поляками. Попробовал. Было не суждено.
На рассвете 25 апреля 1920 года польские и украинские войска перешли в наступление по всему украинскому фронту, а уже 6 мая практически без сопротивления большевистские армии оставили Киев.
9 мая генерал Рыдз-Смиглы принимал на Крещатике "парад победителей-освободителей". Сколько упоения это вызвало у поляков тогда и позже! Только один участник того блестящего парада ротмистр Тадеуш Махальский охарактеризовал его как грубую политическую ошибку: "Украинский народ, который видел в своей столице чужого генерала с польским войском вместо Петлюры во главе собственных войск, не осознавал этого акта как освобождения, а скорее как разновидность новой оккупации. Поэтому украинцы вместо энтузиазма и радости сохраняли угрюмое молчание и вместо того, чтобы браться за оружие на защиту полученной свободы, оставались пассивными зрителями". Может, именно поэтому ситуация изменилась молниеносно. Уже 26 мая советские войска перешли в контрнаступление сначала в Украине, а потом и в Беларуси, а через два с половиной месяца поляки потеряли не только Киев, Минск и Вильнюс, но и увидели врага в 13 километрах от Варшавы. Над самим существованием возрожденного польского государства нависла смертельная опасность. В оккупированном Белостоке был создан Польский революционный комитет - зародыш правительства Советской Польши, а командующий Западным фронтом Тухачевский откровенно заявил в приказе своим войскам, что они "через труп белопанской Польши понесут на своих штыках огонь мировой революции на Запад Европы". В польском лагере господствовала паника. Многие убегали из Варшавы на запад, сейм пытался договориться с большевиками о мире или перемирии на любых условиях. Но теперь уже в Москве не хотели мира. Казалось, что ликвидация польского государства и присоединение Польши к "братской семье советских республик" - дело нескольких недель.
И тут случилось "чудо на Висле". В августовской битве под Варшавой советские войска понесли сокрушительное поражение и вынуждены были бежать. Конечно же, главной причиной "чуда" стал патриотический подъем польского народа. Только за июль 1920 года в Войско Польское вступило более 150 тысяч добровольцев. Однако миф, созданный пилсудчиками и самим Пилсудским, утверждает, что выиграл эту "битву за Польшу" он и только он. Польские историки уже вполне документально доказали, что план битвы разрабатывал не столько Пилсудский, сколько генералы Розвадовский и Соснковский и французский советник Вейган. А во время решающих боев общее командование польскими войсками осуществлял совсем не Пилсудский, а тот же Розвадовский, Галлер и Сикорский. Накануне польского контрнаступления Пилсудский решил лично возглавить ударную группу, которая должна была нанести контрудар по армиям Тухачевского с юга, из-за речки Вепш. Но по этим войскам в свою очередь ударила I Конная армия Буденного, и повлиять на результат битвы под Варшавой группировка во главе с Пилсудским просто... не успела. Тухачевский был разгромлен без них. Это едва ли не единственный случай в новейшей военной истории, когда в решающий момент верховный главнокомандующий добровольно отказался от этого командования для того, чтобы возглавить какую-то часть войск, которая, к тому же, как выяснилось, действовала на второстепенном направлении.
И все же без Пилсудского не было бы победы под Варшавой, хотя бы потому, что не было бы самой... Варшавской битвы. В начале августа многие из высшего военного и гражданского руководства страны считали, что следует без боя оставить Варшаву и отступать на Запад в бывшую прусскую Польшу, границы которой большевики якобы не отважатся перейти. Авторитетный генерал Ройя требовал от правительства сместить Пилсудского, выпустить из тюрем польских коммунистов и пытаться через них договориться с Москвой. О чем? Об условиях капитуляции? Только железная воля и авторитет Пилсудского уберегли все от распада.
Потом были еще победы над большевиками на Немане. Но 18 октября варшавский сейм заключил перемирие с Москвой, а 18 марта 1921 года и мирный до-
говор в Риге. То, что мир, заключить который как можно скорее стремились и Москва, и Варшава, был подписан только через пять месяцев, вызвано в первую очередь противодействием Пилсудского. По свидетельствам одного из его соратников Медзинского, он "еще искал возможности продолжения войны далее, уже не столько для краткосрочной польской оборонной политики, сколько для реализации договора с Петлюрой и освобождения от большевистской власти земель надднепрянской Украины". Но вся Польша объединилась против него. Страна была измучена шестилетней войной, федералистские планы Пилсудского казались химерой, а польская мирная делегация, состоявшаяся из его политических противников, приложила все усилия, чтобы новая линия границы была проведена не слишком далеко на востоке, - в сейме просто не хотели, чтобы подданными Польши стало слишком много украинцев и белорусов. Главным же условием советской делегации было, чтобы поляки отказались от поддержки независимости Украины. После того как польская делегация согласилась с этим, проблем практически не было.
Варшавские власти разорвали договор с Петлюрой. Однако Пилсудский все еще не хотел признать свое поражение. Уже после перемирия 12 польских кавалерийских полков осуществили рейд на Коростень, с тем чтобы помочь трем петлюровским дивизиям под командованием Омеляновича-Павленко закрепиться на Подолье. Всячески поддерживали пилсудчики и поход войск Тютюнника на Советскую Украину в октябре 1921 года. Настолько, что Совет Министров даже пытался распустить "Двуйку" - второй отдел генштаба, который занимался разведкой и контрразведкой, - за действия, "направленные против мирной политики государства". Однако оба эти похода закончились сокрушительными поражениями. Тот, кто смог пробиться назад на польскую территорию, был интернирован.
Пилсудский всегда был убежден, что война 1920 года не была доведена до логического конца.
Через 15 лет, за месяц до смерти говорил своему адъютанту: "Я проиграл свою жизнь. Мне не удалось создать свободную от русских Украину".
Еще одним болезненным разочарованием для Пилсудского стало категорическое нежелание его земляков - литовцев войти хоть в какую-то федерацию или конфедерацию с Польшей. Более того, в 1920 году литовские войска воевали против поляков в союзе с большевиками. Генерал Людвик Желиговский, такой же литвин, как и Пилсудский, осенью 1920 года формально выйдя из польской службы, захватил со своими "добровольцами" Вильнюс и Виленщину, большинство населения которых составляли полонизированные литвины. Было создано квазигосударственное образование - "Центральная Литва" (что-то наподобие "Молдавской" Приднестровской республики). Три года Пилсудский уговаривал литовцев вернуться в "объятия польского брата" и получить назад свою старинную столицу взамен за "союз". Но литовцы никак не соглашались с потерей независимости. Тогда Виленщина была присоединена к Польше, в составе которой она и пребывала до 1939 года, а "неблагодарные братья"-литовцы стали для пилсудчиков едва ли не более страшным врагом, чем русские вместе с немцами.
Может, это все и стало основной причиной того, что в 1923 году Пилсудский отрекся от всех государственных должностей и власти и отправился в добровольную ссылку в городок Сулеювек под Варшавой.
Санация
и пацификация
После двухдневных боев в Варшаве 12-13 мая 1926 года пилсудчики сломили сопротивление войск, которые оставались верными законному демократическому правительству и привели к власти своего вождя и кумира. Режим всевластия Пилсудского существовал в Польше до самой его смерти в 1935 году, а фактически даже дольше, поскольку вплоть до черного сентября 1939-го всю полноту власти в стране сохраняли пилсудчики. "Пилсудский идет с демократией и демократия приходит с Пилсудским", - утверждали сторонники коменданта. Это, конечно, абсолютно не соответствовало действительности. Созданный под демократическими лозунгами санации (оздоровления) общества, борьбы с коррупцией и защиты прав угнетенных слоев населения, режим на самом деле ничего общего с демократией не имел.
Из девяти лет своей практически неограниченной власти Пилсудский только 25 месяцев был премьером, принципиально не желал бороться за президентство. Более того, первый маршал республики в 1928 году отказался и от премьерства, формально оставшись только... генеральным инспектором вооруженных сил. Если сначала какие-то демократические условности соблюдались, то в 1930 году был разогнан сейм и проведены массовые аресты всех политических оппонентов Пилсудского. Но аресты начались еще раньше. Так, сразу после майского мятежа 1926 года (простите, революции) по сфабрикованным обвинениям в финансовых махинациях был арестован генерал Розвадовский, который, напомним, командовал польскими войсками под Варшавой в 1920 году. Через полгода генерал вышел из тюрьмы, но вскоре умер при загадочных обстоятельствах. Поговаривают, что его отравили. Но расследование так никто никогда и не проводил. Стойкость этим слухам придавала и мелочная последовательность, с которой Пилсудский уничтожал (во всяком случае политически) всех тех, кто мог соперничать с ним в популярности, претендовал на лидерство в польском национал-патриотическом лагере. Пилсудский очень любил легенду о себе как об отце независимости и единственном творце государства и делал все, чтобы усилить и закрепить ее. Он пытался поставить себя выше любых государственных должностей, не говоря уже о политических партиях, стать таким себе отцом, даже дедом нации. Не случайно, что прозвище Дзядек, Дедушка, очень часто употреблялось на страницах проправительственной прессы и Пилсудский ничего не имел против такой фамильярности.
Созданный Пилсудским санационный режим с позиций сегодняшнего дня не может вызывать никаких восторгов. Фактически вся власть была сосредоточена в руках одного-единственного клана - бывших легионеров и пеовяков. За экзальтированной патриотической риторикой пилсудчиков во многих случаях крылась вопиющая некомпетентность, а очень часто и коррупция, под лозунгами борьбы с которой они и пришли к власти.
Пилсудский по его собственным словам абсолютно не разбирался в экономике и пытался не вмешиваться в эти вопросы.Поэтому политику пилсудчиков в этой сфере сложно назвать эффективной. Достаточно заметить, что вплоть до конца существования Второй польской республики в 1939 году так и не был достигнут уровень промышленного производства, который существовал на этих землях в 1913 году.
Однако наибольшие исторические претензии украинцы могут предъявить Пилсудскому за его национальную политику. Одним из краеугольных камней санации была так называемая пацификация (умиротворение) национальных окраин, в первую очередь украинских земель. По-видимому, нет потребности пересказывать широко известные факты преследования и ущемлений польской властью украинской культуры, общественной активности, даже православной церкви. Заметим только, что крылатое выражение "Сапоги лучше всего чистить украинской кровью" принадлежит не Юзефу Пилсудскому, а одному из пилсудчиков, который на практике реализовал политику пацификации своего "любимого вождя". Остается только загадкой, как Пилсудский мог рассчитывать на какое-то сотрудничество с украинцами (пусть не галичанами, а надднепрянцами) в будущем. Или он тогда уже не надеялся на реализацию своих федералистских планов?
В общем, создается впечатление, что все или почти все, что было в Польше конца 20-х - конца 30-х годов хорошего, существовало и создавалось не благодаря, а вопреки правящему режиму.
Впрочем следует заметить, что в последние годы своей жизни Пилсудский много болел, очень постарел и не всегда был способен заниматься государственными делами.
Жизнь после смерти
Юзеф Пилсудский умер 25 мая 1935 года. И Польша пережила тогда шок, который можно сравнить только с шоком, который пережила Советская Россия на 11 лет раньше, когда умер Ленин.
Наследником Пилсудского на должности генерального инспектора польских вооруженных сил, а фактически диктатором Польши стал Рыдз-Смиглы.
А еще через четыре года, в сентябре 1939-го, все сооружение, которое с таким упорством и старательностью возводил Пилсудский, рухнуло. В течение нескольких недель Гитлер и Сталин разгромили взлелеянную Дзядеком армию и разделили его государство.
Однако фундамент оказался чрезвычайно крепким. Польша Пилсудского была далеко не образцовым обществом. Но убежденность в абсолютной ценности собственного независимого государства вошла в кровь подавляющего большинства поляков именно за два десятилетия существования "межвоенной", как говорят наши западные соседи, Польши. И подорвать эту убежденность не смогли ни пять с половиной лет нацистской оккупации, ни 45 лет правления зависимого от Москвы режима польских коммунистов. Действительно ли "змартвыхвстане" Польши в 1918 году - в первую очередь заслуга Пилсудского? Однозначного ответа на этот вопрос не может дать никто. Но, в конечном счете, ныне это уже не так и важно. Пилсудский неразрывно связал свое имя в сознании большинства поляков с восстановлением независимости, с созданием польского государства. Он вовремя родился, вовремя действовал - Польша в начале ХХ столетия нуждалась именно в таком деятеле, и даже вовремя умер - дожив до 1939 года маршал имел бы потом немалые трудности со своим посмертным имиджем. "Пилсудский завоевал себе такую славу, которая в Польше, наверное, уже не выпадет никому в течение следующей пары веков", - утверждает политолог и историк Мечислав Прушинский. Согласимся.