Мощный информационный выброс, происшедший в связи с событиями в США, привёл к настойчивому поиску исторических аналогий.
Вполне закономерным представляется внезапно возникший интерес к фашизму. Но при этом приводится достаточно избитая еще с советских времен историческая цепочка: в качестве истоков немецкого фашизма рассматривается наследие немецких «сумрачных национальных гениев» Шопенгауэра, Ницше, Вагнера (?! — Гитлер, видите ли, любил его музыку) и Освальда Шпенглера. Это типичная интеллигентская мысль о том, что социальное явление существует постольку, поскольку оно порождено интеллектом какого-либо мудреца. Эти цепочки можно обнаружить в любом словаре по марксизму-ленинизму, которые составлялись штатными марксистами-ленинцами, отстоявшими от марксизма так же далеко, как яркие индивидуалисты аристократы Шопенгауэр и Ницше, эстет Вагнер и интеллектуал Шпенглер от массового движения мелкобуржуазного (средний класс!) нацизма, в котором не нацизм был следствием действий фюрера, а скорее фашизм, как социальное явление, и Гитлер, как его харизматический лидер, были вызваны к жизни социальным заказом.
Получается, что среднестатистический немецкий Ганс перед тем, как записаться в фольксштурм и идти громить еврейские кварталы, внимательно изучал в ближайшей районной библиотеке «источники и составные части» национал-социализма. Этот Ганс в условиях Веймарской Германии вёл материально и духовно убогое существование. Затем под влиянием пропаганды Геббельса возомнил себя истинным арийцем и пошёл сжигать книги по зову вожака этого стада. Нацистская демагогия дала ему возможность преодолеть комплекс собственной никчёмности, разнообразить тусклость и бессмысленность бытия маленького человека, рационализировать всё это в гипертрофированной национальной идее. Чем не тип массового человека: стоит только оглянуться вокруг, чтобы увидеть миллионы таких индивидуумов. В качестве полигона для таких социологических исследований можно предложить необъятные рынки страны, буквально нафаршированные «средним классом», которого так не хватает толпе наших «объективных» исследователей для того, чтобы втиснуть необъятную объективную реальность в узкие рамки своих взглядов о ней.
Многое для понимания гитлеризма, как, впрочем, и нашего сталинизма, можно почерпнуть у Г.ЛеБона, Г.Тарда, З.Фрейда, В.Райха и Эриха Фромма. И, опять-таки, не они «написали фашизм». Фашизм по отношению к ним был объективной реальностью, их работы дают возможность с известной долей приближения проанализировать это явление общественного сознания, а скорее подсознания. Они шли за процессом, иногда даже предсказывали отдельные его элементы. Например, Фромм ещё до прихода Гитлера к власти предупреждал, что значительная часть населения Германии не сможет и не захочет противостоять фашизму, и вскрыл социально-экономические и социально-психологические причины этого.
О фашизме написано очень много и разносторонне, особенно на Западе. Мы по известным причинам были отрезаны от этой информации и пользовались лишь одной трактовкой фашизма, не самой, кстати, глупой, но и неполной. Во многих западных источниках подчёркивалось, что ГЕРМАНСКИЙ ФАШИЗМ — ЭТО МАССОВОЕ ДВИЖЕНИЕ СРЕДНЕГО КЛАССА! Средний класс далеко не всегда выполняет роль общественного стабилизатора, точнее выполняет саму роль в определённых условиях. Во многих случаях он играет роль сугубо реакционную. Да и само понятие среднего класса условно и несколько надуманно.
Где живёт индивид? В реальном мире? В системе координат, которая отражает в сознании индивида этот мир, которая создана самим этим сознанием, а ещё точнее — во многом подсознанием, надсознанием, в которых рациональное является ничтожной частью иррационального, причем разделить рациональное и иррациональное нельзя, т.к. это две стороны одной и той же диалектически противоречивой психики? А насколько адекватно эта созданная внутри психики ей же самой модель реальности отражает эту реальность? Вот и возник основной вопрос философии — вопрос соотношения бытия и сознания.
Указанные мыслители, будучи участниками реальных событий, идя от «объективной реальности, данной в ощущениях», сумели ухватить, каждый по-своему, это явление, объединить многие разрозненные эмпирические факты и пойти от частного к общему. Этому во многом способствовало то, что все перечисленные, кроме Тарда, были врачами. Все они, за исключением Фромма и Райха, были последователями позитивизма XIX в.
Гюстав ЛеБон одним из первых заявил о начале эры толпы. Он отошёл от врачебной практики, занявшись писательством. ЛеБон настаивает на биологической детерминации психологии масс, подчеркивает, что толпа руководствуется звериными эмоциями. Всё это нормально для позитивиста. Но затем появляется гениальная догадка — толпе претит демократия, она тяготеет к авторитаризму, ей нужен вождь. Вероятно, это последствие скрупулезного анализа событий Великой французской революции и последующего века революций до Парижской коммуны включительно. ЛеБон первым чётко обозначил, что в психологии масс определяющим является не рациональное, а иррациональное.
Габриэль Тард, будучи криминалистом, высказал в конце XIX века гениальную догадку: наступающий XX век будет веком глобализованной публики, объединённой средствами массовой коммуникации (!), а общество характеризовал как продукт взаимодействия индивидуальных сознаний через общение, причем важное место занимает процесс подражания.
Представлять Фрейда как основоположника классического психоанализа нет необходимости, пока речь идёт о психике индивидуума. Обратиться к проблемам массовой психологии его заставила Первая мировая война. В «Психологии масс и анализе человеческого Я» и «Тотем и табу» Фрейд находит в глубинах общественной психики тоску о недостающем отце, вожде стаи. Во фрейдовской трёхслойной модели — подсознание, сознание и надсознание — этот вождь ассоциируется с надсознанием (аlter ego). Но самым важным во фрейдовском наследии для анализа фашизма является инстинкт разрушения, который вскрывается в работе «По ту сторону принципа удовольствия». Этот инстинкт присутствует в человеческом подсознании изначально. Определённые социальные причины могут либо угнетать его, либо активизировать, либо модифицировать (!) и рационализировать в виде некоей высшей идеи.
Начальный этап развития психологии масс приводит к ряду выводов, которые лучше всего сформулировал А.Брушлинский в предисловии к книге С.Московичи «Век толп». Коротко это выглядит так:
1. Психологически толпа — это не простое скопление людей, а человеческая психологическая общность.
2. Индивид сознателен, масса действует неосознанно, поэтому сознание индивидуально, бессознательное — коллективно (это, кстати, достаточно спорно).
3. Революционные толпы консервативны, они реставрируют то, что низвергали, для них прошлое значимее настоящего, т.к. они находятся под влиянием гипноза.
4. Массам нужен вождь, его авторитет держится на гипнозе, а не на доводах рассудка, т.е. харизма вождя по определению иррациональна.
5. Пропаганда, массовая коммуникация, СМИ, реклама, в т.ч. политическая, имеют иррациональную основу, что устраняет препятствия в виде убеждений, критического ума. Пропаганда гипнотизирует энергичным образным языком, повелительными формулировками и т.д. Желающие убедиться могут просмотреть рекламу, в т.ч. политическую.
6. Для управления массами нужно опираться на некую высшую идею, которая становится коллективным образом.
При рассмотрении вышеизложенного уже начинают просматриваться истоки фашизма, причём страна его производства — Германия, Италия или СССР с его сталинизмом — значения не имеет. Корни лежат в природе человеческой, искоренить их и невозможно, и можно одновременно.
Так что, дальше тупик? Вопрос висит в воздухе уже более ста лет.
Этот этап развития психологии масс закончился некоей неудовлетворённостью, чего-то в этой картине не хватало, многие факты не укладывались в модель. «Психология масс... решительно недооценивает влияние экономических и социальных условий... она берёт на себя труд доказывать, что тип людей, составляющих массу, их принадлежность к классу и культуре, не имеет никакого значения для коллективных явлений», — написанные Серж Московичи в 1981г., т.е. эта тенденция в западной социальной психологии сохранилась и поныне.
Нам, долгое время изучавшим «самое передовое в мире учение» и так ничего в нём не понявшим, намного проще. Нас учили, что индивидуум и общество есть калька социально-экономического базиса, а всё остальное — это надстройка, которой можно вертеть как угодно, главное, чтобы базис исправно варил сталь, давал на-гора уголь и пр. При этом абсолютно игнорировалась материальная природа психического, активно взаимодействующего с бытием и непрерывно развивающегося одновременно с ним.
Западная социальная психология начала искать выход из психоаналитического тупика именно в марксизме (имеется в виду его классическая форма, а не сталинские извращения). Одно время почти вся Франкфуртская школа психоанализа, отколовшаяся от возглавляемой Фрейдом Психоаналитической ассоциации, упражнялась в скрещивании марксизма с фрейдизмом. Маркс был последователем традиций Возрождения. Такого мнения придерживаются и респектабельный германско-американский учёный Фромм, ставший в западном понимании марксистом, и наш соотечественник Н.Бердяев (почитаемый во многих странах, только не у себя на родине — в Киеве), решительно порвавший с марксизмом еще до Октябрьской революции. Маркс не призывал расстреливать крестьян Украины и вырезать до колена царскую семью. Он был гуманистом. Он говорил не о диктатуре пролетариата, а о его некоей мессианской роли, что есть утопия и одно из слабых мест марксизма. Бердяев утверждает, что идею такого мессианства Марксу подбросил Бакунин, что похоже на правду, т.к. слишком уж эта идея «русская» по духу. И вообще, уже пришло время переоценки марксизма и его российских интерпретаций, особенно в свете «новых» социал-демократических увлечений. Здесь следует обратить внимание на книгу Николая Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», в которой он утверждает, что Маркс недолюбливал русских, особенно после многолетней борьбы с Бакуниным в I Интернационале.
Первым, кто попытался объединить массовую психологию с марксизмом, был ассистент, а позднее заместитель Фрейда Вильгельм Райх, бывший некоторое время членом компартии Германии. Позднее он разошёлся и с теми и с другими — с психоаналитиками из-за своих коммунистических убеждений, а с коммунистами, вероятно, потому, что эрудиции у них было не более, чем у наших отечественных секретарей парткомов. Райх был свидетелем становления фашизма. Умер он в эмиграции в 1957г. в США, находясь в тюрьме за неуважение к суду, а его работы были сожжены, вероятно, тоже по постановлению суда — это в Америке, которая для нас является образцом законности, либерализма и свободы слова.
В книге «Психология масс и фашизм» Райх абсолютизировал либидозно-сексуальные воззрения Фрейда, считая, что тоталитарное государство подавляет естественные, прежде всего сексуальные, влечения человека, вытесняя их в бессознательное, и превращает человека в существо, не способное сопротивляться и готовое выполнить любой приказ вождя. Структура масс из-за нежелания и неумения брать на себя ответственность приводит к появлению вождя — здесь Райх уже почти подошёл к Фромму.
Эрих Фромм — это, на мой взгляд, явление общественной мысли, которое можно поставить в один ряд с Кантом, Гегелем, Марксом, Фрейдом, и до конца не оценённое. Будучи также свидетелем зарождения фашизма, он дал в своей хрестоматийной книге «Бегство от свободы» наиболее глубокий анализ этого явления, а в его «Анатомии человеческой деструктивности» дан социально-психологический портрет Гитлера. Фромм выделил два психотипа современного массового человека — автоматизированный конформист так называемого демократического общества, а также авторитарный характер недоразвитых демократий и автократий. Здесь он отталкивается от идеи Маркса об отчуждённости. Ученый развивает мысль Фрейда о наличии в массовом психотипе тенденций разрушительности. Причём эта тенденция проявляется не только в авторитарных обществах, но и в массовых психотипах развитых демократий. Фромм подчеркнул, что ядром нацизма стали низы среднего класса. Социально-психологический портрет среднего класса в развитии он выписал настолько убедительно и настолько аргументированно обвинил средний класс, попавший в определенные социально-экономические условия, в социальном заказе на фашизм, что возникает вопрос: почему этого никак не поймут до сих пор? А наши современные политологические умники сделали из среднего класса самую передовую прослойку общества. Диалектическую взаимосвязь различных общественных процессов Фромм подчёркивает следующими словами: «Нацизм — это психологическая проблема, но сами психологические факторы могут быть поняты лишь при учёте их формирования под воздействием факторов социально-политических и экономических. Нацизм — это экономическая и политическая проблема, но без учёта психологических факторов невозможно понять, каким образом он приобрёл власть над целым народом». Подчинение фашистскому диктату Фромм выводит из мазохистских тенденций коллективного и индивидуального бессознательного, обусловленных боязнью одиночества и ответственности, оставшихся после разрушения первобытных связей с природой, а также общинно-средневековых связей. Индивидуум стремится «избавиться от собственной личности, потерять себя — иными словами, избавиться от бремени свободы». Здесь Фромм приводит гениально подобранную цитату из «Братьев Карамазовых» Ф.Достоевского: «Нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается». Вот он — фашизм.
Гитлера Фромм называет «типичным представителем низов среднего класса — он был никем и не имел никаких перспектив на будущее». Он рационализовал это ощущение никчемности в национальных символах, массовое же бессознательное востребовало такую рационализацию не только потому, что после Версальского мира была унижена Германия, но из-за униженности огромных масс, и в первую очередь самого многочисленного среднего класса, Германия ведь была мелкобуржуазной страной, как и Украина сейчас. По моему глубокому убеждению, среднего класса в Украине хоть отбавляй, почти каждый у нас — «хозяйчик». Средний класс (или мелкий буржуа) определяется не по количеству автомобилей в семье на душу населения, это прежде всего определённый социально-психологический тип, находящийся в определённых социально-экономических условиях. Но это отдельная тема.
Примерно таковым был ход западной социально-психологической мысли, причём эта мысль шла от реальных процессов к теории, а не наоборот, в полном согласии с гениальной теорией отражения Ульянова-Ленина — «от живого созерцания — к абстрактному мышлению, и от него — к практике». Необходимо только добавить, что этот процесс бесконечен, т.е. практика опять приводит к созерцанию и т.д. по спирали вверх. Механизм такой: первичное восприятие (созерцание), построение в сознании абстрактной модели, на основе которой выполняются практические действия, которые, в свою очередь, дают новую информацию абстрактной модели, и так до БЕСКОНЕЧНОСТИ, потому что МАТЕРИЯ, БЕСКОНЕЧНАЯ КОЛИЧЕСТВЕННО И КАЧЕСТВЕННО, ПОЗНАЁТСЯ БЕСКОНЕЧНЫМ КОЛИЧЕСТВЕННО И КАЧЕСТВЕННО СОЗНАНИЕМ, ПРИ ЭТОМ ОБА ЭТИХ МАТЕРИАЛЬНЫХ ОБЪЕКТА НЕПРЕРЫВНО РАЗВИВАЮТСЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВУЮТ ДРУГ С ДРУГОМ. Эти бесконечности можно обозвать как угодно — Бог (Талмуд, Евангелие, Коран), Просветление и Нирвана (Дзен), Вещь в Себе (Кант), Путь (даосизм), Воля (Шопенгауэр), Абсолютный Дух (Гегель) и т.д.
Какое отношение последний абзац имеет к возникновению фашизма в любом его виде? Прямое. Поиск «сумрачных национальных гениев» имярек, которые напишут или просто сочинят в устной форме для неграмотных и не владеющих Интернетом следующий фашистский сценарий, — это очередная интеллигентская дурь, приводящая в контексте глобализации к катастрофическим последствиям в масштабах всего земного шара. Фашизм в том или ином количестве и качестве существовал в общественном бессознательном всегда. Лучше искать оптимистических гениев, которые придадут смысл тусклому и бессмысленному человеческому существованию. А таковой смысл можно обрести только в проникновении в Мироздание, а не в отмежевании от него компьютерами, шенгенскими визами, PR-компаниями, СD-плейерами, еврокубками Лиги чемпионов и пр.
Устранить искусственно созданные рамки, направить движение не внутрь, а вовне, за видимый горизонт вслед за бесконечностью Вселенной — вот оптимизм будущего, если он сегодня вообще кому-то нужен, этот оптимизм.
Недавно очень известный ведущий в телеэфир произнёс следующее — сравнительно небольшая террористическая организация обошла могущественные Штаты. Террористы, безусловно, отъявленные мерзавцы. Но я бы поставил вопрос по-другому: немощные от виртуализации и райской жизни Штаты таки проиграли мощнейшим глубинам массового бессознательного, которые практически не подлежат никакой формализации. История в очередной раз повторилась. Виноватые нашлись быстро — бин Ладен с «Аль-Каидой», ислам с Кораном и т.д. Начались образцово-показательные полёты ракет «Томагавк», которые имели скорее такой же психологический эффект, как и взрывы в Нью-Йорке. Короче, show must go on. А в ответ на телеэкране видны толпы жаждущих нафаршироваться взрывчаткой и подорвать собой всю Америку. Попробуй это проанализируй при помощи наипоследнего компьютера фирмы IВМ.
Что делать? ПЕРЕНАПРАВИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ АГРЕССИЮ И ДЕСТРУКТИВНОСТЬ В МИРОЗДАНИЕ, Т.Е. ТУДА, ГДЕ ОНИ ЗАХЛЕБНУТСЯ И СТАНУТ В ПОЛНОМ СООТВЕТСТВИИ С ДИАЛЕКТИЧЕСКИМ ЗАКОНОМ ОТРИЦАНИЯ ОТРИЦАНИЯ СВОИМИ АНТИПОДАМИ — СОЗИДАТЕЛЬНОСТЬЮ И ПОЗНАНИЕМ. Желательно сделать это поскорее, иначе Мирозданию только и останется, что с холодным безразличием взирать на гибель одной из немногих — а может единственной! — разумной цивилизации. Впрочем, разумной её назвать пока ещё нельзя.