Наше негативное отношение к представителям местной власти дореволюционного периода сформировалось отчасти на произведениях Н.Гоголя и советской художественной литературы, которая обличала губернаторов и городничих с классовой точки зрения. Сегодня, строя собственную государственность, чувствуешь, что, может быть, и не все следует отбрасывать в нашей истории. Возможно, следует повнимательней присмотреться к прошлому, а оно подскажет, какие мы и почему… Такие мысли возникли у меня, когда я, просматривая «Полное собрание законов Российской империи», издание 1830 года, остановилась на узаконении от 16 августа 1802 года под названием «О непреступлении губернаторам пределов власти, назначенных им законом». Это была эпоха Александра I, который только-только взошел на престол, полный сил, энергии, замыслов и ознаменовал начало своего царствования целым рядом свежих европейских идей. Этот закон принадлежал к их числу.
Фигура губернатора, введенная в России Петром I, должна была осуществлять административные, полицейские функции на территории губернии. Со временем эти обязанности видоизменились, но в одном они оставались прежними: губернатор должен был на местном уровне проводить политику своего государя. Что же требовал от местной власти новый император?
Во-первых, чтобы управление осуществлялось именем императорского величества и посредством губернских правлений, местных коллегиальных органов. Во-вторых, чтобы губернаторы «не простирали бы власти своей за пределы законов, заводя и уничтожая безгласным образом следствия по одному своему произволению». Далее, «не вмешивались бы предложениями своими, а особливо ненужными и невременными, не только в тяжебные, но уголовные и следственные, а дожидались бы последних по предписанному порядку к себе на утверждение». Четвертое. «Отнюдь не делали бы никому личных вызовов или высылок своими повелениями, кроме надобностей по службе». Пятое. «Не вмешивались бы отнюдь в дворянские и гражданские выборы, не домогались бы по желанию своему одних избрания, а других удаления от должностей». Это требование закона нуждается в объяснении. В России начала XIX века выборные местные судебные и сословные учреждения целиком находились в руках дворянства. Губернатор, как должность государственная, должен был, не вмешиваясь, только наблюдать за правильностью хода выборов.
Шестое. «Воздерживались бы от пристрастных представлений к определению на места и к производству в чины без заслуг людей недостойных, а напротив того». Именно через институт губернаторства осуществлялось формирование местного государственного аппарата управления. От подписи губернатора зависела служебная карьера всех чиновников, так как через него осуществлялось представление к наградам и получение следующих чинов.
Не менее интересным является и седьмой пункт - «не обременяли бы никого из чиновников особыми комиссиями по своим собственным делам, отлучая от должностей, а всякий обращался бы и исполнении своих обязанностей в тех местах, где кто определен».
Поскольку государство взяло под свою опеку больницы и другие богоугодные заведения, то закон требовал от губернаторов «производить раздачу взаймы сумм приказа общественного призрения под верные и прочные залоги».
Требовал закон присутствия государственной власти в лице губернаторов и в «устроении городов по конфирмованным (утвержденным) планам, избегая сколько возможно дозволять по прихотям деревянные строения там, где положено каменным».
Может быть, самым важным было требование закона «неослабного бдения за градскою и сельскою полициями, дабы везде законы исполнялись, пресечены были всякого роду злоупотребления». Так как в то время еще не произошло разделения суда от администрации, то губернатор обязан был смотреть «за исполнительными и судебными местами, чтобы отнюдь не было в них нигде никаких проволочек, притеснений и самого неправосудия». Скорее всего от обратного появилась в законе и статья «дабы никакие поборы кроме узаконенных деланы ей были, и те чтобы взыскиваемы были без излишества, но сколько действительно подлежит».
Высоко поставленными интересами государства звучат и идеи закона в следующих его определениях: «Подтвердить всем местам, чтоб в решении дел не смотрели ни на какое лицо, ни на какое предложение, тем менее, на партикулярные (частные) письма, хотя бы от первейших людей в государстве, но поступали бы в решении дел по точной силе и словам законов».
К сожалению, этот закон, как и многие хорошие законы в нашей истории, не нашел своего воплощения в жизни. На практике действовала гоголевская житейская мудрость из его вечного «Ревизора»: «Смотри! Не по чинам берешь».
И все же уже в начале XIX века законодатель сумел определить значимость закона в регулировании должностных обязанностей местных чиновников, от которых и должна была зависеть справедливость и правда. Кроме этого, именно государство брало на себя постановку и решение этого вопроса, а значит, и определяло меру ответственности. Недаром же в конце этого законодательного акта подчеркивалось, что «Правительствующий Сенат (высший законодательный орган в государстве. - В.Ш.) и сам вменит себе в необходимый долг, непрестанно наблюдать за исполнением законов, не упуская ни единого случая без взыскания с виновных». Это предостережение следует рассматривать как один из механизмов, который должен был заставить «работать» закон.