Писать о проблемах Православной Церкви в Украине — дело сложное и неблагодарное. Особенно объективно. Тем более, для клирика, который, в силу принадлежности к одной из противостоящих друг другу юрисдикций, ipso facto является «заинтересованным лицом», и обязан защищать интересы своей конфессии. Впрочем, как не устают напоминать отечественные религиоведы, конфессия у нас одна — Православие. А юрисдикций действительно несколько: Украинская Православная Церковь (около 10 тысяч приходов), Украинская Православная Церковь — Киевский Патриархат (около 3 тысяч приходов), Украинская Автокефальная Православная Церковь (около тысячи приходов). Имеют ли эти Церкви общее будущее? Образуют ли они в нем «единую Поместную Церковь» или и дальше будут существовать как непересекающиеся параллели? Увы, этот печальный образ не передает всю трагичность нашей ситуации, так как время от времени наши юрисдикционные «параллели» пересекаются, чтобы встретиться в конфликте.
Поместная Церковь. Это словосочетание в последнее время все чаще произносится политиками и общественными деятелями. Однако далеко не все из них понимают, что именно оно означает. Мировое (или вселенское) Православие состоит из 16 Поместных Церквей. Когда о Православии пишут западные авторы, они чаще всего утверждают, что современная Православная Церковь — это конфедерация независимых Церквей. Сами же православные любят определять себя иначе, используя формулу «единство в многообразии». Ведь с точки зрения богословия, Православие — это одна Церковь, существующая в различных культурно-исторических или «поместных» проявлениях. Поэтому, собственно, они и называются поместными, то есть Церквами того или иного «места».
Поместная Церковь — это Церковь, которая размещается на одной территории и имеет один синод (или совет), включающий всех епископов, пребывающих на этой территории. При этом главное отличие Поместной Церкви — самостоятельность в вопросе избрания первоиерарха (который может иметь сан Патриарха, Архиепископа либо Митрополита). Если Церковь избирает своего первоиерарха полностью самостоятельно, она является автокефальной. Автокефальные Церкви также пользуются самостоятельностью в области административной и церковно-судебной деятельности, сами канонизируют своих святых, составляют новые чинопоследования и обустраивают свою богослужебную жизнь (при условии сохранения догматического учения, содержащегося в богослужебных текстах). Кроме того, все древние и некоторые новые автокефальные Церкви пользуются правом освящения «святого мира» — состава из благовонных веществ и елея, который используется в Таинстве Миропомазания или как говорят в Западной Церкви «конфирмации».
Если же после своего избрания первоиерарх нуждается в утверждении со стороны другой Церкви, то возглавляемая им церковь называется автономной. Существуют и другие формы канонической зависимости Автономной Церкви. Святое миро она получает от своей Церкви-Матери, последняя также утверждает устав и статус автономной Церкви. Кроме того, такие Церкви обычно участвуют в расходах, связанных с содержанием высшей церковной власти. Термин «Автономная Церковь» — новый в каноническом предании. Однако явление, которое он обозначает, имело место в древности и в средние века. К примеру, именно при помощи термина «автономия» можно сегодня передать тот канонический статус, которым пользовалась Киевская Митрополия, когда она входила в состав Константинопольского патриархата.
Как полагают некоторые исследователи и политики, понятие «Поместная Церковь» тождественно понятию «национальная Церковь». Однако это не так. Обратившись к истории апостольской Церкви, мы увидим, что она создавалась именно по принципу общей территории, а не общего этнического происхождения. Ведь если бы во главу угла ставилось национальное происхождение, апостолу Павлу пришлось бы основывать по нескольку Церквей в каждом городе Римской империи, где он проповедовал. Одну Церковь следовало бы создать для обращенных из иудеев, другую — специально для обращенных язычников. Апостол Павел, однако, когда говорит об основанной им общине в том или ином городе, никогда не использует слово «Церковь» во множественном числе. И это не случайно. Как пишет один из наиболее выдающихся православных богословов нашего времени митрополит Иоанн Зизиулас, из этого мы должны сделать вывод, что «наиболее ранней известной нам формой Поместной Церкви являлась Церковь города и что конкретной формой этой городской Церкви было собрание всех христиан этой географической местности». Таковой Церковь, в которой, по словам того же апостола, «нет уже Иудея, ни язычника», но «все вы одно», оставалась и позже, включая и византийский период, когда количество Поместных Церквей в современном смысле этого слова было… около двухсот — по количеству диоцезов, но не народностей. Отличным было и переживание церковного единства. Ведь юрисдикционно независимые друг от друга Патриархаты Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима в византийскую эпоху считали себя одним целым, одним церковным содружеством. Патриархаты тогда были намного «прозрачнее», а понятие «автокефалия» не носило идеологического смысла и обозначало, скорее, техническое решение некой церковно-канонической проблемы.
И только после Великой французской революции, когда по Европе стала распространятся секулярная идеология национализма, в церковном сознании наметилась четкая тенденция отождествления «поместного» (территориального) и национального принципов в построении церковной жизни. Автокефалия никогда не должна была «разделять» православные народы. Ее назначение всегда было в другом — служить делу единства, быть «категорией связи», как пишет, используя язык философии, уже цитируемый нами греческий богослов. Однако история Церкви показывает, что со временем юрисдикционная независимость и каноническая самодостаточность стали восприниматься в секулярном смысле: как проявление и обязательные атрибуты национальной независимости и самодостаточности. Из такого, превратного по своей сути, понимания поместности и происходило большинство расколов. Одни желали независимости, исходя из того, что видели в ней проявление национальной независимости. Другие этой независимости препятствовали, исходя из своих имперских амбиций… Отсюда и возникло богословски ошибочное представление о Православии на Западе как о конфедерации национальных Церквей.
Греческий термин «автокефалия» означает «самоглавие». Таких полностью независимых Церквей в мире 14. Еще две Церкви имеют статус Автономных. Одни из этих Церквей существуют как самостоятельные Церкви на протяжении тысячелетий. Другие — обретали этот статус, а позже, с падением государственности теряли, чтобы обрести его вновь уже через некий период времени. Третьи — появились сравнительно недавно. Хотя все Поместные Церкви равноправны, древние Церкви пользуются преимуществом чести. Это отражено в специальном церковном диптихе — «списке чести». В соответствии с церковной традицией, учитывающей время получения автокефалии, официальный список Поместных Церквей выглядит сегодня так: Константинопольская, Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Сербская, Румынская, Болгарская, Грузинская, Кипрская, Элладская, Албанская, Польская, Чешских земель и Словакии. В современном греческом диптихе к этим автокефальным Церквам присоединяются еще две автономные Церкви, получившие автономию в составе Константинопольского Патриархата: Финляндская и Эстонская. Однако в церковном диптихе, которым пользуется Русская Церковь, вместо них фигурируют автокефальная Американская Церковь и Японская православная Церковь, получившая автономию в составе Московского патриархата. Такое «разночтение» объясняется тем, что Константинополь и Москва до сих пор не могут договориться о том, каким именно образом местная Церковь получает автокефалию. С точки зрения Церквей греческой традиции, предоставление автокефалии — прерогатива Константинополя. Русская Церковь настаивает на том, что автокефалию должна даровать материнская (или кириархальная) Церковь. Жертвой этого «разномыслия» стала Православная Церковь в Америке, получившая автокефалию в 1970 г. от Синода Русской Православной Церкви. Автокефалия этой церкви до сих пор не признается Константинополем и мировым Православием. Кроме того, Константинополь настаивает на том, что автономные Церкви могут существовать только в его составе, вследствие чего не признает автономию Японской Церкви.
Читатель, конечно, обратил внимание, что в списке Поместных Церквей отсутствует Украинская Церковь. Это объясняется тем, что две украинские церковные юрисдикции, которые самопровозгласили автокефалию в конце ХХ века, — УАПЦ и УПЦ Киевского патриархата — не смогли добиться канонического признания со стороны вселенского Православия и считаются «схизматическими» (находящимися в «расколе»). В аналогичном каноническом положении находятся и некоторые другие Православные Церкви, в частности Македонская и Черногорская (обе отделились от Сербской Церкви в 1967 г. и 1993 г. соответственно). Они также не признаются мировым Православием и находятся в изоляции. В то же время Украинская Православная Церковь, возглавляемая Блаженнейшим Митрополитом Владимиром, согласно Благословенной Грамоте Патриарха Московского Алексия II от 1990 г., пользуется «независимостью и самостоятельностью в своем управлении». Вместе с тем, слово «автономия» не используется в Грамоте, а УПЦ не является автономной Церковью в точном смысле слова. Таким образом, можно сказать, что статус УПЦ в православном мире уникален. С одной стороны, совокупность ее канонических прав даже превышает статус автономии. С другой — эти права закреплены лишь на уровне внутренней документации РПЦ, что ставит ее в один ряд с другими самоуправляемыми Церквами Московского патриархата.
Какие факторы дают право на учреждение новой автокефалии? Отвечая на этот вопрос, православные канонисты обычно называют следующие: 1) политическая самостоятельность территории, на которой предполагается образовать автокефальную Церковь; 2) ее географическая отдаленность; 3) этническое и языковое отличие региона от материнской Церкви. Как видим, современная украинская ситуация соответствует всем этим требованиям. Украина является самостоятельным государством, а современная украинская действительность ярко демонстрирует требуемое «этническое и языковое своеобразие». Однако для получения автокефалии также важен другой фактор: единомыслие православного епископата данной территории по вопросу обретения полной канонической независимости. Испрашивая автокефалию, епископат должен действовать соборно, то есть в согласии друг с другом. Большое значение имеет и то, чтобы таковое решение епископата получило одобрение со стороны всей Церкви. Ведь в современной церковной жизни вопрос канонического статуса затрагивает не только жизнь епископата, но и духовенства, мирян.
Как образовывались Поместные Церкви? Анализ церковной истории неутешителен. Получение автокефального статуса всегда было связано с противостоянием. Древние Восточные Патриархаты Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима боролись за влияние с Римом и между собой. Согласно логике, первое место в диптихе должна была получить древнейшая Иерусалимская Церковь, которая является Матерью-Церковью для всех Поместных Церквей. Однако жизнь Церкви оказалась тесно связанной с жизнью государств, в которых она существовала. Поэтому почетное первенство и связанные с этим первенством канонические права сначала были отданы Риму, а позже, после разделения Западной и Восточной Церквей в 1054 г., — Константинополю, новой имперской столице, которую каноны Православной Церкви именуют «Новым Римом».
Еще более драматичной была борьба за получение автокефалии для Церквей, которые были образованы во втором тысячелетии по Рождестве Христовом. Все они боролись за свой автокефальный статус, а многие из них самостоятельно провозглашали автокефалию и долгие годы находились в канонической изоляции. Наиболее драматичным был исторический путь обретения автокефалии для Русской и Болгарской Церквей, которые изначально были подчинены Константинополю. Провозгласив полную самостоятельность без согласования с Константинополем в 1448 г., Русская Церковь добилась признания вселенского Православия лишь в 1589 г. Такие действия русские церковные историки и богословы-канонисты обычно оправдывают тем, что в то время, когда Русская Церковь отделилась от Константинополя, последний временно уклонился в унию с Римом. Вместе с тем, точно следуя канонам, первоиерархи Русской Церкви должны были не провозглашать автокефалию, а просто воздержаться от общения с Патриархом-униатом, чтобы немедленно восстановить его позже, когда Константинопольскую кафедру вновь занял православный патриарх. Русская Церковь, однако, избрала другой путь и 141 год находилась в канонической изоляции от мирового Православия.
Не менее драматична и история обретения и восстановления независимости Болгарской Церкви, которая разделила историю болгарской государственности, дважды теряя и трижды восстанавливая свой автокефальный статус — в Х, ХIII и ХIХ веках. Особенно драматично происходило третье восстановление автокефалии Болгарской Церкви в 1872 г., когда оно состоялось с нарушением канонов, что повлекло за собой наложение анафемы со стороны Константинополя (как видим, новейшая украинская церковная история имеет параллели с болгарской). Период канонической изоляции Болгарской Церкви длился 73 года — до 1945 года, когда при содействии Русской Церкви болгарская автокефалия была признана Константинополем. Через раскол обретали свою независимость и другие Церкви, в частности Сербская, Румынская и Элладская.
Каким образом должна быть провозглашена автокефалия? Отвечая на этот вопрос, православные богословы обычно ссылаются не на конкретные священные каноны, а на «каноническую традицию». Не трудно догадаться, эта дипломатическая формулировка свидетельствует о том, что общепризнанного канонического механизма провозглашения и признания автокефалии в Православной Церкви сегодня не существует. Как мы уже упоминали ранее, Церкви греческой и славянской традиции имеют различные представления о том, в чьей компетенции находится провозглашение/признание автокефалии. Точку зрения Константинополя разделяет сегодня большинство Поместных Церквей. Вместе с тем, многочисленные Русская и Сербская Церкви отстаивают позицию, согласно которой это — прерогатива Церкви-Матери. Таким образом, возжелав обрести независимость, Украинская Православная Церковь окажется в затруднительном положении. Ведь даже если ее нынешняя Церковь-Мать (Московский Патриархат) дарует ей независимость, она не будет признана Константинополем и подавляющим большинством Поместных Церквей. С другой стороны, если автокефалию предоставит Константинополь, то это повлечет за собой канонический и психологический раскол с Московским Патриархатом, который наверняка откажется признавать таковую.
Что же делать? Существует ли у Украинского Православия надежда на то, что его канонический статус будет «уточнен» на общеправославном уровне? Весьма сомнительно, что Москва пойдет на беспрецедентный исторический шаг и добровольно предоставит Украинской Церкви статус Поместной или автокефальной. Тем не менее, понятно и то, что если в Украине будет достигнуто единомыслие по вопросу автокефалии на уровне епископата и подавляющего числа духовенства, и Константинопольский, и Московский Патриархаты будут искать способ разрешения украинской церковной проблемы.
Каким же образом в такой ситуации может быть разрешена проблема? Наиболее правильным с богословской точки зрения было бы признать, что это дело Вселенского собора. Но что делать, если собрать его не удается? Возможно, выходом из сложившейся ситуации было бы проведение Всеправославного совещания или Собора при участии Глав и представителей всех Поместных Православных Церквей. Ведь если бы специальную Грамоту (Томос), в которой был бы зафиксирован новый канонический статус Украинской Церкви, подписали все участники этого Собора, вопрос о механизме предоставления автокефалии был решен сам собой. Созвав такой Собор, мировое Православие продемонстрировало бы свою жизненность и умение прибегать к гибким каноническим решениям.