Dominus Маланюк и Dominus Куценко

Наиболее талантливый и контроверзионный поэт украинской эмиграции прошлого века Евгений Маланюк был одним из опаснейших врагов советской идеологии. С его стихотворениями украинские литераторы (о широкой общественности нечего и говорить) могли знакомиться только для того, чтобы написать «достойный отпор». Откуда такая неотразимая категоричность? Для современного читателя все понятно: Маланюк, поручик армии УНР, переживший трагизм вынужденной эмиграции, видел Украину только как самостоятельное государство. Более того, он четко осознавал необходимость развития и утверждения в этом государстве национальной идеологии (что думают по этому поводу наши властные мужи? Самое время во второй раз запретить Маланюка?).

Если такая идея кому-то неожиданно и придет в голову, то сделать это уже не удастся. Поскольку наследие поэта, исследованное и проанализированное отечественными литературоведами, хочется верить, все-таки уже стало достоянием интеллектуальной элиты государства. Среди этих исследований особое место занимают научные изыскания кировоградца Леонида Куценко, взявшего на себя обязанность открыть Маланюка для как можно большего количества людей.

На «географічному протязі»

Термин этот — «географічний протяг» — использовал еще Липинский. Существует своя историко-географическая классификация украинских просторов и у Маланюка, но именно Леонид Куценко расширил это понятие, учитывая наши современные проблемы. «Географічний протяг» — это наш степной Вавилон, где сходится множество наций (только один из дедов Евгения Маланюка был украинцем). Это и то, что составляет наши вечные ментальные особенности: махновщина и григорьевщина, философская установка «моя хата с краю», но и жертвенность, и героизм...

Леонид Васильевич и сам неоднократно ощущал холод этого «географічного протягу». В одном из интервью после выхода своей самой известной книги «Dominus Маланюк: тло і постать» он размышляет о том, почему на этом «протязі» талантливые, национально вдохновленные вчерашние студенты, оставляя alma mater, перестают быть не только носителями украинского духа, но и лидерами вообще, растворяясь в общей массе. Каков механизм действия этого «протягу» и как защитить от него человеческие души?

Будучи преподавателем от Бога (четверть века отдано Кировоградскому педагогическому университету), он не жалел времени на общение со студентами и с их старшими коллегами в Институте последипломного образования. Его лекции здесь имели бешеный успех, но часто вызывали и раздражение, и возражение, ведь речь шла о мировоззренческих вещах, о стереотипах, избавиться от которых очень непросто.

Определенную ломку стереотипов довелось пережить многим десять лет назад, когда на правительственном уровне отмечали 100-летие бывшего врага, а в действительности великого поэта, патриота и преданного сына своей земли Евгения Маланюка. Трудно было надеяться, чтобы такое мероприятие обошлось без неуместных эпизодов. Они были, и их очень мучительно воспринимал Леонид Куценко, уже успевший оценить и ощутить духовный вес земляка, сродниться с ним.

— Наши властные структуры демонстрируют испуг касательно всего, связанного с национальной идеей, — будет делиться он впечатлениями с журналистами. — Я вспоминаю 2 февраля 1997 года. Торжественное заседание в филармонии в Киеве, посвященное 100-летию Евгения Маланюка. Юбилей отмечается на уровне правительства. Первый ряд перекрыт в ожидании, что сейчас приедет президент. А он, как оказалось, в тот вечер поехал на концерт Иосифа Кобзона. Это был шок. И таких примеров немало. Можно упомянуть о марке с изображением Маланюка, которая должна была выйти, но на каком-то этапе потерялась. К 10-летию Независимости в Киеве демонстрировалась выставка кировоградских художников, и наш Андрей Надеждин подготовил триптих, посвященный Евгению Маланюку. Высокопоставленный чиновник из Министерства культуры, принимая эти работы, спрашивает: «А кто такой Маланюк?» Мое внутреннее обязательство — «раскрутить» Маланюка, сделать его известным. Я над этим работаю, возможно, за счет других своих задач, до которых руки не доходят. И вижу, что работы еще очень много.

Тогда ему удалось сделать немало. На помещении бывшего Елисаветградского реального училища (сейчас машиностроительный техникум), где учился «лучший инженер среди поэтов и лучший поэт среди инженеров», как ради шутки называли Маланюка в эмиграции, была установлена мемориальная доска. На центральной площади райцентра Новоархангельск, где родился поэт, поставили его бюст. Именем Маланюка названа одна из улиц Кировограда.

Хорошо помню то заседание городской топонимической комиссии. «Кто такой Маланюк? Да это — националист, который отсиживался за границей. Что он сделал для нашего города?» — звучало многократно. Для этих людей понятие «выдающийся поэт» значило намного меньше, чем «враг советской власти». Сильно повеяло тогда «географічним протягом»... И это при том, что в местной прессе появилась уже не одна публикация о Маланюке, свет увидели уже несколько книг Леонида Куценко с анализом жизненного и творческого пути поэта.

Решение тогда все-таки одобрили, правда, переименовали не одну из центральных магистралей города, как планировалось, а незаметную и боковую улочку Уфимскую.

Через пять лет после этого в области была основана литературная премия имени Евгения Маланюка. Не один год документы, представленные областной организацией Национального союза писателей, лежали во властных кабинетах, дважды эти вопросы выносились на сессию областного совета, со второго раза тогдашним руководителям области Василию Моцному и Василию Сибирцеву все-таки удалось убедить депутатов в необходимости учреждения премии. К чести кировоградских литераторов, эта премия до сих пор морально не девальвировалась, хотя в материальном плане составляет небольшую сумму — тысячу гривен.

Собрав осколки своей души...

Взявшись за такое исследование, Леонид Куценко не ограничился находками в местных архивах (хотя они и порадовали многими неожиданными документами) и тем, что хранилось в Праге. Именно там Евгений Филимонович находился в первые эмиграционные годы, в том городе долго жила его жена Богумила с сыном Богданом, а позднее уже и семьи сына и внука. Кстати, именно во время празднования 100-летия Маланюка Богдан посетил Украину вместе со своим сыном Гонзой. Побывали они и в Кировограде, и в Новоархангельске. Леонид Куценко устроил им экскурсионный тур по памятным местам: Чигирину, Субботову, Софиевскому парку в Умани. К сожалению, это была последняя поездка Богдана Маланюка в Украину, через два года его не стало. Вдова Богдана Ева, сейчас проживающая неподалеку от Праги, свято бережет все, что касается памяти «нашего Евгения Маланюка». В этом убедилась семья Куценко, побывав в позапрошлом году у нее в гостях.

Леонид Васильевич не удовлетворился тем, что нашел в Праге, и поехал в Америку, где Маланюк спасался от преследования советских спецслужб. Там, в архивах Украинской свободной академии наук, основанной в свое время украинскими эмигрантами, хранятся бесценные документы: рукописи, дневники, записные книжки поэта. Но, будучи краеведом и просветителем по натуре, он замечал и фиксировал не только то, что касалось научной работы. Его публикации о неизвестных общественности фактах по истории края многим помогли по-новому взглянуть на свою малую родину.

Многие люди, зная о его широкой эрудиции и любви к родному краю, обращались к Леониду Куценко с просьбой провести экскурсию, и он никогда не отвечал отказом, хотя официально это не входило в его обязанности. Студенты, школьники, просто знакомые... Они узнавали много нового, хотя, казалось бы, все хрестоматийные факты давно известны. Леонид Васильевич знал множество интересных деталей и умел на прошлое смотреть неравнодушными глазами.

На примерах семей Тобилевичей и Кропивницких Леонид Куценко проанализировал процесс формирования и социального становления тогдашней украинской интеллигенции. Его книгу «Народу самосійні діти» можно назвать новым словом в отечественной исторической политологии.

Национальное духовное малокровие

Это то, что болело и тревожило Л.Куценко едва ли не более всего. Будучи человеком самодостаточным, он очень тяжело переносил чье-то самоунижение, особенно духовное. Здесь они с Маланюком были большими единомышленниками. Вот как писал об этом Леонид Куценко во вступлении к своей книге «Dominus Маланюк: тло і постать»: «Благодаря брату Владимиру получил в подарок томик избранных произведений Е.Маланюка, привезенный им из Нью-Йорка еще в 1989 году. Волею судеб попал он ко мне в руки из десятка книг, попавших в Украину с Американского континента, и выпало раскрыться книге моим глазам на строках поэмы «Голоси землі»:

А десь Вона —

не знаю чим! — живе:

Архангород, Синюха, Скалеве,

Торговиця…

І над розлогим степом

Таке ясне херсонське наше небо.

Нема на світі

інших Батьківщин

Понад одну, що є наказ і чин.

Нема землі, коханої так палко.

Як та, що в ній

що не верста, то — балка.

А там — байрак.

А там — горби могил,

І хмари-велетні,

і синій небосхил.

Моя Синица — названная сестра Синюхи — несет свои воды в Южный Буг тремя десятками километров южнее. Я с детства влюблен в наше степное небо, и «хмари-велетні, і синій небосхил», и вырос в изрезанной буераками и балками долине Синицы, а Маланюковский Новоархангельск еще студентом исходил вдоль и поперек».

Но не только географическая близость мест детства роднила их. А прежде всего ответственность перед этой такой прекрасной землей, которая столько веков страдает от духовного национального малокровия, являющегося не поражением, а «капитуляцией перед боем». Еще в первой своей книге о Маланюке «Боян степової Еллади» Леонид Куценко высказал предложение издать массовым тиражом публицистический труд «Малоросійство», который мог сыграть роль лучшей агитации. Этого, разумеется, никто не сделал, потому что, пожалуй, не нашлось заинтересованных в излечении украинцев от их самой страшной болезни.

Но — чудеса! Разворачиваю текст Маланюка и читаю слова, чрезвычайно актуальные для граждан Кировограда, — они никак не могут избрать городского голову, потому что их все время обманывают всякие взяточники, денежные мошенники и любители ловить рыбку в мутной воде, подрывая доверие к выборам как к демократическому институту вообще. И, к сожалению, ни один кандидат на городского голову не напечатает «Малоросійство» массовым тиражом...

* * *

Конечно, накануне 110-летия Евгения Маланюка обо всем этом, но полнее, острее, целостнее мог бы сказать сам Леонид Куценко...

Но краевед внезапно и трагически погиб. Его сбила машина на одной из магистралей города. Документы из кировоградских архивов свидетельствуют, что именно там когда-то размещалось городское кладбище, а на проезжей части захоронены священники и монахи.

В эти дни близкие и друзья отмечают сороковой день его памяти.