Как известно, Тарас Шевченко завершил свою земную жизнь в Петербурге, на Васильевском острове в стенах Императорской Академии художеств 26 февраля (по новому стилю — 10 марта) 1861 года, там, где, собственно, и начался его путь к свободе и восхождение к своему высокому жизненному призванию. Похороны Великого украинца состоялись через два дня и стали для петербургской демократической общественности событием историческим, которое надолго запечатлелось в памяти.
Памятник Тарасу Шевченко на Петроградской стороне. 2000 год |
Современники вспоминали, что провожали Тараса Григорьевича в последний путь при огромном стечении народа, который толпился на всем протяжении траурной процессии вдоль набережных и линий, как и до сих пор называют узкие параллельные улицы Васильевского острова. Падал густой снег, и одна женщина из толпы воскликнула: «Се діти послали з України свої сльози по батькові!». Среди тех, кто провожал гроб с телом Т.Г.Шевченко на Смоленское кладбище были известные всей России писатель и мыслитель Ф.Достоевский, историк и писатель Н.Костомаров, поэт-демократ Н.Некрасов. Позднее писатель М.Лесков вспоминал: «Могилу для Шевченко вырыли за колокольней кладбищенской церкви, к стороне взморья (Финского залива.— И.П.): до времени он самый крайний жилец Смоленского кладбища, и за его могильной насыпью расстилается белая снежная равнина».
Невольно вспоминается здесь рисунок Тараса Шевченко «Уголок Смоленского кладбища в Петербурге» (1840), сделанный художником еще за 20 лет до смерти, когда ему было всего двадцать шесть. Кстати, как ни удивительно, эта его живописная работа — единственная, посвященная непосредственно городу на Неве, который сыграл чрезвычайно важную роль в его жизни. Хотя в целом в живописной коллекции художника насчитывается около 1200 работ. И единственная из них, посвященная Северной Пальмире, воссоздает именно место его последнего земного пристанища, которое найдет украинский гений в этом краю. Разве это не провидение, не перст судьбы?
Впечатления о скорбном дне 28 февраля (по новому стилю — 12 марта) 1861 года нашли свое отражение в эпистолярном наследии современников. Наиболее искренно откликнулась на смерть Великого Кобзаря петербургская молодежь — прежде всего студенчество. Характерным представляется письмо студента Петербургского университета Ф.Хартахая, адресованное В.Гнилосырову, активному деятелю украинского землячества в Петербурге. В письме сообщалось, что: «... ховати Шевченка прийшли всі путні люди ... повалили, мов хмара. Так що у церкві був наголо студент та пан, та літератор, та учений. Ляхи теж усі прийшли». Последнее замечание, целиком очевидно, сделано не случайно. То, что отдать последний долг Великому борцу за волю Украины сочли необходимым даже представители того народа и той веры, отношения которых с украинцами трудно было назвать безоблачными, свидетельствует о многом. Прежде всего — о высокой значимости Великого украинца для всего славянского мира. Нельзя также не подчеркнуть и не отдать должное благородству представителей польского землячества в Петербурге. Письмо студента Ф.Хартахая, написанное буквально через день после похорон, является красноречивым свидетельством того, что проводы Тараса Шевченко в последний путь превратились для демократически настроенной части населения столицы Российской империи в событие выдающееся.
Широко известный в кругу столичной демократической интеллигенции украинский писатель и общественный деятель Пантелеймон Кулиш, проживавший в то время в Петербурге, описывал скорбное событие следующими словами: «... Весь Петербургский университет провожал его гроб, лавровыми венками покрытый. Студенты не дали коням его везти, а сами несли аж до самисенькой ямы (это около 5 км. — И.П.) ... Много людей всякого чина шло за его гробом, а было бы вдесятеро больше, если бы дурная полиция разрешила напечатать в газетах, что умер Шевченко».
Действительно, в конце февраля добраться на Васильевский остров, оторванный от центральной части Петербурга заснеженной и покрытой ненадежным уже льдом Невой, по которой зимой осуществлялось сообщение на санях, было сложно. И вдобавок полиция предусмотрительно приложила все усилия, чтобы весть о смерти Шевченко не приобрела широкой огласки; именно поэтому и петербургская пресса откликнулась на это драматическое событие только после его погребения. Можно лишь вообразить, в какое резонансное событие в общественной жизни столицы Российкой империи превратились бы похороны Шевченко, если бы о них стало известно широким массам населения Петербурга. Поэтому наиболее активно на смерть Шевченко откликнулись студенты Петербургского университета и Академии художеств — учебных заведений, расположенных поблизости, на Васильевском острове.
Известный российский писатель-публицист И.Панаев, выражая отношение редакции прогрессивного петербургского журнала «Современник», свой очерк в мартовском 1861 года выпуске этого журнала посвятил воспоминаниям о Тарасе Шевченко, в частности, детально описал его похороны.
Участник первой гражданской панихиды, посвященной Шевченко, художник Л.Жемчужников отмечал, что «...каждый и плакал, и радовался, слушая публичную оценку поэта-человека. Каждое сказанное слово был готов каждый из нас повторить громко — оно всем принадлежало».
Один из руководителей бывшего Кирилло-Мефодиевского братства Н.Костомаров в апреле 1861 года на вечере памяти Шевченко в Актовом зале Петербургского университета публично выступил со словами, которые со временем стали хрестоматийно известными: «Шевченко как поэт — это был сам народ...». Весьма оригинальную и глубокую мысль высказал в своей речи Костомаров и как выдающийся ученый-историк: «Поэзия всегда идет вперед, всегда решается на смелое дело; по ее следам идут история, наука и практический труд...»
Такое масштабное и общественно значимое чествование памяти гения украинского народа вызвало крайне отрицательную реакцию официальной российской власти. Анализируя эти события 50 лет спустя, известный российский общественный деятель Л.Пантелеев в петербургской газете «Речь» от 26 февраля 1911 года писал, что «похороны Шевченко обошлись не бесследно для Петербургского университета», имея в виду прежде всего гонения и притеснения университетских преподавателей и студентов, а также ужесточение режима в его стенах.
Когда после 28 февраля 1861 года прошло два месяца, в начале мая друзья и почитатели Тараса Шевченко выполнили его завещание:
Як умру, то поховайте
Мене на могилі,
Серед степу широкого,
На Вкраїні милій,
Щоб лани широкополі,
І Дніпро, і кручі
Було видно, було чути,
Як реве ревучий.
Прах Тараса Шевченко был отправлен в долгий путь с места его временного пристанища домой, на Родину. Цинковый гроб, покрытый по казацкому обычаю красной китайкой, был торжественно перевезен с Васильевского острова по Невскому проспекту, то есть — через самый центр столицы империи, на Николаевский (ныне — Московский) вокзал, откуда поезд отправился в Украину. 10 (22 — по новому стилю) мая 1861 года Шевченко похоронили на месте, которое с того времени стало святым для каждого украинца — на днепровской круче под Каневом, на Чернечьей горе, позднее названной Тарасовой.
После своей смерти Тарас Шевченко не только продолжал оставаться угрозой для Российской империи, а становился даже более опасным. Поэтому на двадцатую годовщину смерти Шевченко панихида по нему была разрешена правительством только в Петербурге, демократически настроенная общественность в других городах империи такого согласия от властей не получила. 27 февраля 1881 года столичными газетами было отмечено: «Вчера в Казанском соборе была отслужена, по инициативе Н.И.Костомарова, панихида по Т.Г.Шевченко и П.П.Чубинскому». Символически выглядит уже сам этот факт — объединение в посмертном чествовании этих двух имен: провозвестника борьбы за независимость Украины и автора слов ее национального гимна.
Более чем сто лет спустя, в 1989 году на Смоленском кладбище возле Смоленской церкви был установлен гранитный валун с надписью, которая напоминает о месте непродолжительного и первоначального погребения Тараса Шевченко в петербургской земле. Камень-валун, привезенный из Карелии специально для этой цели, художественно обработал и высек на нем текст памятной надписи «петербургский» украинец из Ривного, выпускник Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. В.Мухиной талантливый скульптор Леонид Яковлевич Колибаба.
Первый памятник Тарасу Шевченко был установлен в Петрограде в 1918 году на Петроградской стороне в бывшем Александровском сквере. На том памятнике была сделана надпись: «Великому украинскому поэту-крестьянину Тарасу Григорьевичу Шевченко. 1814—1861. Великий Русский народ». Сооружение этого памятника состоялось в соответствии с программой молодой советской власти по возданию почестей выдающимся, по оценке большевистского режима, деятелям человечества. Эти памятники изготовлялись второпях, из непрочного материала — гипса, и подавляющее большинство их было вскоре утрачено. Такая же судьба ожидала и памятник «Великому украинскому поэту-крестьянину», как поименовала выдающегося украинского мыслителя и российского академика живописи большевистская власть.
Однако в середине ХХ века преобладающее большинство образованного населения Ленинграда осознавало, что память о Тарасе Шевченко в городе на Неве должна быть все-таки увековечена, причем надлежащим образом. Проект второго памятника Великому Кобзарю для Ленинграда был создан в 1944 году выдающимся украинским скульптором Иваном Петровичем Кавалеридзе (1887—1978), известным в нынешней Украине прежде всего своим монументом княгине Ольге на Михайловской площади в Киеве. Его планировалось установить в Ленинграде в конце 1940-х годов. К сожалению, памятник Шевченко работы И.Кавалеридзе не был даже отлит.
Следующая попытка достойно увековечить память великого украинского поэта в городе на Неве была сделана в столетнюю годовщину его смерти в 1961 году. На этот раз по инициативе Союза писателей Ленинграда. Однако снова почему-то не сложилось.
Лишь в 1994 году, через 16 лет после смерти скульптора Кавалеридзе, руководством общества «Украина» снова был поставлен вопрос об установлении в Петербурге указанного памятника. Начался сбор средств среди украинской диаспоры через газету «Вести из Украины», которая поместила фото проекта И.Кавалеридзе «Тарас Шевченко на берегу Невы». Тогда же было согласовано с мэрией Санкт-Петербурга место установки монумента — на Васильевском острове в конце Менделеевской линии, рядом со зданием Петербургского государственного университета, перед фасадом Библиотеки Российской академии наук. Однако это решение из-за сопротивления определенных кругов в Петербурге не было реализовано.
Вопрос об установлении памятника Кобзарю был снова инициирован в 1995 году членами Общества имени Тараса Шевченко в Петербурге, в частности его председателем, архитектором Николаем Васильевичем Жигло, и Фондом «Памятник Тарасу Шевченко» в связи с предложением канадского скульптора украинского происхождения, выпускника Академии художеств в Ленинграде и действительного члена Королевской Академии искусств Канады, доктора искусствоведения Лео Мола (Леонида Григорьевича Молодожанина). Канадский украинец бесплатно создал и отлил скульптурную фигуру Великого Кобзаря и подарил ее городу на Неве. Бронзовый монумент скульптор за собственный счет привез из Канады. На Санкт-Петербургской таможне он пролежал довольно длительное время, пока городская власть решала вопрос относительно места его установления. В конце концов осенью 1997 года оно было определено и утверждено администрацией Петербурга — на Петроградской стороне в Ординарном сквере, между Малым и Левашовским проспектами, которые отходят от главной магистрали Петроградского района — Каменноостровского проспекта. Церемония торжественной закладки и освящения памятника была организована Обществом имени Тараса Шевченко и состоялась 15 ноября 1997 года. Во время торжественной церемонии при участии членов общества, представителей администрации Петроградского района и украинской общественности города в фундамент памятника была заложена металлическая капсула с памятными вещами, посвященными Тарасу Шевченко: юбилейные монеты с изображением Тараса Шевченко (1989); миниатюры его картин и «Захалявная книжка», а также «Обращение к потомкам».
Через три года после закладки памятника он был в конце концов установлен и его торжественное открытие состоялось 22 декабря 2000 года в присутствии президентов России В.Путина и Украины Л.Кучмы. Сквер, в центре которого с того времени возвышается памятник Великому Кобзарю, в скором времени был назван его именем.
На высоком гранитном постаменте памятника надпись золотом: «Тарас Шевченко». И — все... Уместность такого лаконизма вызывает определенные сомнения. Очевидно, он оправдан в Украине, но не за ее пределами. Так как, к сожалению, ни жители Петербурга, ни многочисленные отечественные и заграничные гости города на Неве не в состоянии узнать ни о закладной капсуле и ее содержании, ни о скульпторе, который создал и подарил монумент городу. А главное — реальность такова, что далеко не каждому из этих посетителей достаточно хорошо известно, кем является Великий Кобзарь для нас и кто он такой для русского и других народов.
Невольно вспоминается памятник Н.Гоголю, установленный напротив Казанского собора в начале Невского проспекта, так реалистично и художественно описанного им в своей одноименной повести еще в 1836 году. На пьедестале с тыльной стороны монумента золотом высечены имена всех благодетелей и названия организаций, чьими средствами и трудами был сооружен и установлен памятник великому российскому и украинскому писателю.
Заслуживает внимания также небольшой, но выразительный памятник-бюст Адама Мицкевича, установленный в Петербурге по ул. Рубинштейна, перед старинным домом, где ныне размещается средняя школа с углубленным изучением польского языка. На постаменте — лаконичная, но весьма содержательная надпись: «Мы все от Него. Великому польскому поэту к 200-летию со дня рождения. Соотечественники». То же самое — на польском языке. Коротко и понятно — хоть для поляков, хоть для россиян, хоть для многочисленных в Петербурге скандинавских и других туристов.
Своеобразной данью памяти Великому украинцу являются петербургские топонимы. Сквер имени Тараса Шевченко, который появился в 2000 году на Петроградской стороне как топонимический памятник — не единственный из них. Еще в феврале 1939 года — в 125-ю годовщину со дня рождения украинского гения — нынешняя Румянцевская площадь на Васильевском острове, около Академии художеств, была названа именем Тараса Шевченко. Выбор именно этого места был обусловлен прежде всего тем, что он продолжительное время жил рядом — буквально в нескольких шагах — в общежитии слушателей Академии художеств на 7-й линии Васильевского острова, а также на квартире у выдающегося художника К.Брюллова, расположенной в здании академии. Возвратившись из ссылки, Шевченко снова поселился в академии, где размещалась и его мастерская. Кстати, 9 марта 1964 года, в 150-ю годовщину со дня рождения Кобзаря, эта мастерская была превращена в музей, посвященный петербургскому периоду Шевченко-художника. Следует отметить, что Музей Тараса Шевченко — это единственная в петербургской Академии художеств мемориальная мастерская-экспозиция, посвященная творческой деятельности ее и знаменитого выпускника и академика.
В 1961 году, в столетнюю годовщину со дня смерти Великого Кобзаря, по ходатайству ленинградских писателей Симанскую улицу на Васильевском острове переименовали в улицу Тараса Шевченко. Она проходит от Большого проспекта за Наличний переулок.
Отрадно, что благородная идея достойного чествования памяти Великого Кобзаря в городе, с которым его связывала по меньшей мере половина его зрелой творческой жизни, нашла свое достойное воплощение. Развивать эту идею дальше — это вопрос чести как для украинского землячества в Петербурге, так и для всех украинцев на планете Земля сущих.