Маленькому мальчику казалось, что родители никогда не закончат выяснять отношения. Он стоял в большой комнате у окна, а из кухни доносились крики — родители спорили на повышенных тонах, ругались и наскакивали друг на друга. Мальчик думал, что этому не будет конца: ему очень хотелось сбежать, но бежать было не к кому. «А что, если выпрыгнуть в окно?» — подумал он и потянулся к оконному шпингалету. Но тут из кухни, почувствовав неладное, вернулась мать. Бегство в смерть не состоялось. Мальчик вырос, стал мужчиной, прошел огонь, воду и медные трубы, но образ этого страшного летнего дня, когда ему захотелось прервать бесконечную ссору родителей своим бегством из жизни, преследовал его постоянно. И в счастье, и в несчастье. В несчастье особенно. Психологические травмы, нанесенные в детстве, порой живут в наших душах до самой старости. И боль, нанесенная мальчику, тоже жила — до тех пор, пока он не научился молитвой, любовью и верой лечиться от былых обид. Тогда он усмирил свою боль, растворил ее в любви, доверии и надежде.
Детские обиды и травмы, к сожалению, не проходят вместе с детством. Мы прячем их на «чердак» нашей психики, забываем, как ненужную вещь, но это еще не значит, что вещь перестает существовать. Действует психологический механизм «вытеснения» как один из видов психологической защиты, в результате которого тяжелые и неприятные для человека мысли, воспоминания, переживания «изгоняются» из сознания и переходят в сферу бессознательного, в «дальнюю комнату» человеческой психики. В сферу бессознательного можно изгнать болезненные детские воспоминания или пережитые в юном возрасте психологические травмы. Но это не значит, что неприятные воспоминания исчезнут сами по себе. Напротив, они по-прежнему будут оказывать влияние на поведение человека, только будут переживаться в форме тревоги или страха.
В психоанализе вытеснение представляет собой универсальное средство, с помощью которого можно избежать внутреннего конфликта. Вытесненные детские травмы не вспоминаются, но это не значит, что они не болят. Они продолжают влиять на душевную жизнь взрослого человека под воздействием внешнего раздражения или раздражителя. Вытесненные и подавленные детские воспоминания проявляются в невротических и психосоматических симптомах, в фобиях и конверсиях, а также в обмолвках, описках, неловких движениях и недоговорках.
Скарлетт Охара из «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл любила говорить: «Я подумаю об этом завтра…». Но завтрашний день приходил, а отложенная на завтра проблема по-прежнему пылилась в самой «дальней комнате» ее психики. Но, как известно, если на стене висит заряженное ружье, оно обязательно выстрелит. И отложенная на завтра проблема прорывалась в страхах и тревогах героини, в ее ночных криках, страшных снах и бреду. Нужно было поработать над собой, пережить обиду, пропитать ее любовью и верой, но именно любви и веры героине как раз и не хватало. Отсюда и печальный финал знаменитого романа, когда устраненные, вытесненные глубоко в подсознание страхи и обиды «догнали» героиню в самый неподходящий момент и разрушили ее жизнь.
При вытеснении наши влечения, стремления, желания или воспоминания превращаются в симптомы, тревоги и страхи, а их агрессивные составляющие становятся неосознанным чувством вины. В психоанализе вытеснение считается самым неэффективным средством самозащиты. Вытесненное содержание психики рано или поздно прорывается в сознание. Неразрешенный детский конфликт может проявиться в поведении взрослого человека как высокий уровень тревожности и морального дискомфорта.
Однажды, уже будучи взрослым, мальчик, так тяжело переживавший бурные выяснения отношений между родителями, поссорился с любимой женщиной. Их размолвка была случайной, нелепой и короткой: как говорится, милые бранятся, только тешатся. Они разговаривали в кухне, у окна, и мужчину вдруг охватило прежнее детское чувство. Ему захотелось вырваться, выпрыгнуть в окно, избавиться от проблемы с помощью бегства. Женщина, любившая его, оказалась мудрее, хоть и не сразу: она сменила гнев на милость, обняла мужчину, заговорила с ним нежно и ласково, как с несчастным и обиженным ребенком, поцеловала и утешила. Она сгладила и смягчила случайную ссору нежностью и любовью. И детское воспоминание трансформировалось, пропиталось позитивной энергией.
У пережитой в детстве неприятной сцены образовался новый, альтернативный финал: из кухни вышла мать, взяла мальчика за плечи, обняла его и поцеловала. И мальчик поверил, что ссора родителей — случайность, а главное, что они о нем не забыли, что они все равно его любят. И теперь, через много лет после этого неприятного детского эпизода, чувство безысходности и собственной непонятной вины перед ссорившимися родителями трансформировалось в душе мужчины в осознание того, что такие ссоры — не единственный вариант супружеских отношений, что существуют другие отношения, основанные на любви и понимании.
Способны ли мы вообще что-то забыть? До конца, увы, не способны. Но трансформировать неприятные детские воспоминания и последствия полученных в юном возрасте психологических травм мы, к счастью, в силах. Только с детскими травмами нужно уметь работать. Лучше всего придумывать альтернативный финал неприятной и тяжелой ситуации, осознавать, что у любого детского горя мог быть и счастливый исход. Только нужно понимать, чего не хватало для этого счастливого исхода. Прыгать в окно мальчику, конечно, было не нужно. Но на какое-то время выйти из дома и предоставить ссорившихся родителей самим себе, конечно, стоило. Тогда они бы сами вспомнили о мальчике и отправились его искать. А заодно бы и помирились. А еще можно было войти на кухню, обнять по очереди мать и отца и попытаться помирить их. Словом, быть мудрее. Или, например, во взрослой ссоре с любимой женщиной обнять ее первым и показать свою деликатность и терпимость.
Конечно, от ребенка трудно требовать мудрости, но взрослые должны и обязаны ее проявлять. Даже если детские травмы заставляют их снова и снова, с непонятным и мазохистским упорством искать боль и ранить душу в кровь. Не стоит повторять тяжелые сцены, пережитые в детстве, во взрослом возрасте, но уже с другими участниками. Иначе череде зеркальных повторений не будет конца, а вы так и не сумеете вынести из происходящего какой-нибудь урок. Каждая ситуация дается нам для того, чтобы извлечь из нее урок. И если в детстве нам было очень больно, то эта боль учила нас мудрости и терпению. А еще — любви и надежде. Ибо боль проходит, а любовь остается. Как и терпение. И еще терпимость, настоянная на вере и надежде.