Почему мы думаем, что переход к рыночной экономике — это испытание только для взрослых? Дети не хуже, а может, даже лучше нас чувствуют разлад в жизни. Чувствуют издерганность родителей, неуверенных в завтрашнем дне. Понимают, что главным в жизни родителей стало добывание денег во что бы то ни стало. Соглашаются, что сегодня все больше утверждается принцип: каждый сам за себя, а полуироническая присказка прошлого — хочешь жить, умей вертеться — становится основополагающим законом. И никак не уяснят, что денег всегда меньше, чем людей, которые их хотят...
Деньги... Маленький ребенок еще почти ничего не знает об окружающем мире, а с этим важнейшим элементом нашего существования уже достаточно хорошо знаком. Какое-то время он смешит окружающих своей вывернутой наизнанку логикой (шестилетний мальчуган, например, в случае затруднений постоянно давал своей маме совет «пойти в магазин и принести побольше сдачи»). Но этот период заканчивается быстро. Ребенок, как мы говорим, начинает «все понимать».
Но есть семьи, для которых и в нынешних сложных условиях «дети и деньги» не мучительная проблема, а всего лишь одна из практических, разумно и просто решаемых задач. Этих воистину благополучных семей не так уж мало, они очень различны, но их объединяет и роднит чувство экономической реальности, присущее родителям. На названии не настаиваю, но в том, что такое чувство есть, убежден. Оно включает в себя и трезвость в оценке своих возможностей, и способность достигать поставленной цели — либо отказываться от нее, если достижение связано с большим напряжением сил. Как это говорится: надо иметь силы, чтобы преодолеть то, что можешь преодолеть, терпение, чтобы примириться с тем, чего преодолеть не можешь, и мудрость, чтобы отличить одно от другого.
Раньше семей, разумно решающих проблему «дети и деньги», было неизмеримо больше, чем сегодня. Даже те семьи, в которых выросло поколение нынешних родителей, строили свою внутреннюю политику в соответствии с простым и ясным принципом: место человека в семейной иерархии, его право на большую или меньшую часть общих доходов определяются его старшинством. Идеальная модель этого устройства — сидящая в строгом порядке вокруг общей миски патриархальная крестьянская семья. Лучший кусок — кормильцу, затем — всем прочим, детям — в последнюю очередь: им меньше нужно, да и не заработали еще. Хорош или плох был этот принцип — не об этом речь. Важно другое: этот порядок в представлении людей, которые ему следовали, был логичен, разумен и справедлив. «Практика» в нем прочно увязывалась с «теорией», с общепринятыми представлениями о смысле жизни, о человеческом долге и предназначении. Понятие «воспитанность» предполагало прежде всего умение точно чувствовать «свое место».
Сегодня же большинство семей живут по принципу «детоцентризма» (именно так обозначают психологи культ ребенка в семье). Так вот, если в этих семьях считали бы гигиеничным и удобным есть из одной миски — выглядело бы это зачастую, наверное, так: сначала насыщается ребенок, а уже потом оставшееся скромно подъедают родители.
Сегодня папы и мамы, богатые и бедные, в отношении к своим чадам, по сути, одинаковы. И те, и другие действуют по принципу «все лучшее — детям». Беда лишь в том, что у ставших богатыми возможностей напичкать своих крошек тем самым лучшим гораздо больше, чем у ставших бедными. Ну а дети, сравнивая возможности собственной семьи с возможностями «богатеньких», часто озлобляются на своих «больно честных», но неимущих родителей. И педагогические сентенции, что, мол, главное не в том, как ты одет, а что у тебя в душе, — звучат фарисейски, антигуманно и давно не срабатывают.
Дети нынче другие. Вот, к примеру, рассказ завуча одной киевской школы: «Был праздник новогодней елки. Чтобы не создавать давки в гардеробе, взрослых просили ожидать на аллее, метрах в тридцати от подъезда. Кончился праздник — дежурная поймала при выходе двух семилетних девчонок в одних легких платьицах. «Оденьтесь сию минуту!» Девочки сказали, что их пальто — там, на улице, у мамы. Дежурная не поверила, вышла. Оказалось — действительно, стоят вдалеке две мамы с хорошенькими дубленочками в руках. Побоялись сдать в гардероб, раздели дочек и пустили бежать по морозу. Но что же сами дети? Бунтовали? Нет! Они полностью были согласны с тем, что риск потерять свою прелестную шубку гораздо страшнее, чем опасность промерзнуть, простудиться, заболеть. На вопрос же, а нужно ли в таком случае ходить в дубленке, обе в один голос сказали: «Конечно! Все завидуют, ни у кого таких в классе нет!».
Любая семья замечает, как выросла и продолжает расти на наших глазах «цена ребенка» — величина затрат, необходимых, чтобы его вырастить. Родители вынуждены выкладывать деньги не только на всевозможные подношения учителям и «сборы» на различные мероприятия, которые нищая школа вынуждена проводить за счет родителей, не только на книги, пособия и оплату репетитора (в Киеве математика «стоит» 20—30 гривен в час, украинский язык и литература — 10—15 гривен в час, физика — 20—25 гривен в час), но и на модную одежду для своих отпрысков. А это уже совсем иной порядок чисел.
Да, дети пуще взрослых обожают модные вещи. Ролики, сумки, кепки, кроссовки, мобилки и, конечно, куртки, кофты, джинсы, костюмы, платья... Многие мечтают (а чаще — выворачивают родителей наизнанку), чтобы все эти вещи были обязательно куплены. И непременно модные, «супер»! Часто школьный «прикид» стоит сумасшедших денег. Ведь мода — это всегда соревнование: кто раньше, кто лучше — отсюда и высокая цена. И как показывает жизнь, «цена ребенка» в этом соревновании может подскочить так высоко, что стоимость приобретаемых вещей в сознании иного родителя начинает превышать абсолютную ценность... самого ребенка. Ведь, к примеру, одни родители готовы платить любые деньги за учебу, а другие — уже сразу за диплом.
Приходят как-то в редакцию мальчик и девочка. И говорят: «Мы из молодежного центра «Бизнес и дети»... Почему не «Дети и литература», «Дети и спорт», «Дети и экология»? Почему — бизнес? Ведь бизнес ребенка — это знания. Вкладывать в ребенка знания — самая главная инвестиция. Бизнес — это все-таки дело (в точном переводе). Дело ли для ребенка коммерция? Нет! Он должен учиться математике, информатике, литературе, истории...
Теперь редко увидишь мальчишек, гоняющих мяч на футбольном поле, или девчонок, играющих в «классики». Одни сидят за компьютерами, другие — перед телевизором, а третьи... Утром, днем и вечером они высыпаются на улицы города. Себя они называют, как взрослые, «бизнесменами», а стараются в основном для того, чтобы выручить несколько гривен.
В обнародованном докладе Госкомитета по делам семьи и молодежи о положении детей в стране за 2003 год приведен рейтинг самых «детских» профессий. Оказалось, из всех работающих детей 23% занимают помощники по дому (платят родители). «Металлисты» (сбор и сдача цветных металлов) — 19%. Торговец на базаре — 18%. Работа на предприятиях или в сельском хозяйстве — 15%. Услуги одноклассникам (написание за деньги контрольных, исполнение просьб и т.п.) — 5%. Продажа газет и журналов — 2%. Во-первых, детей на работу гонит нужда. В семьях, которые могут расходовать в месяц 1000 и больше гривен, работающих чад не выявлено. Во-вторых, только треть детей отдают свои деньги в семейный бюджет. Остальные либо их копят, либо тратят на себя. А это значит, что они работают не от нужды, а из желания жить лучше. Согласитесь, разница есть. В-третьих, труд в некоторой степени заполнил тот вакуум детского досуга, который образовался после отмирания бесплатных подростковых клубов, спортивных секций, кружков. И вообще, деньги в жизни детей играют все большее и большее значение с самых малых лет. Недавно видел, как две девочки, лет пяти-шести, на детской площадке, разбирая свои куклы, посудку и тряпочки, вели себя несколько странно. «Во что играете?» Ответили: «В дочки-матери на деньги».
А все потому, что дети подражают взрослым. Ведь они делают только то, что делают взрослые, и то, чему учим их мы. Наши постоянные разговоры о деньгах не могут не коснуться детской души. Ребенок тоже начинает понимать, что лучшее средство от всех неприятностей — деньги. Поэтому, прежде чем кого-то обвинять, просто сядьте и поговорите со своим ребенком. И не об оценках и учителях, а о том, как он живет, что чувствует. Спросите, откуда у него синяк, не приняв на веру объяснения — поскользнулся, упал. Спросите, почему у него иногда заплаканные глаза. Спросите, так ли важен в его жизни еще один плейер, который вы обещали купить... Да просто поговорите. И вместо того, чтобы уткнуться в телесериал или начать кухонные дебаты по поводу предстоящих выборов, вспомните, что у вас есть дети...