30 августа во многих городах и поселках Украины отметят День шахтера. Этот праздник всегда был «мужского рода». Имена знаменитых забойщиков, ставших уже легендами — Алексея Стаханова, Никиты Изотова, Ивана Стрельченко, увенчанных многочисленными правительственными наградами, на слуху и сегодня… Впрочем, и слава бывает разная. Трагическая судьба Стаханова стала разменной монетой в руках режиссеров и сценаристов документальных опусов. Жизненной правды в фильмах хватает, но все-таки новоиспеченная кинопродукция отдает «клубничкой». И как-то неловко становится после этого «копания» в прошлом.
Всегда ли было так, что мужчина-шахтер закрывал своей широкой грудью и родину, и семью, давая на-гора тысячи тонн угля во благо оных? Ведь одна страница истории Донецкого бассейна длиною в два десятилетия, если можно так сказать, была окрашена преимущественно в «женские цвета».
Вот и поговорим о подзабытой летописи восстановления Всесоюзной кочегарки в военные и послевоенные годы. Именно хрупкие женские плечи и руки имеют к этому времени самое что ни на есть непосредственное отношение. В этой истории много подводных камней. Можно кивать и на международные законы (женщины на подземных работах — это же невозможно!), и на советскую привычку что-то выпячивать и мгновенно забывать, когда все идет как по накатанной дорожке. Практически мы имеем дело с забвением нашего прошлого. История края терриконов без воссоздания памяти о бескорыстном и героическом подвиге шахтерок в 40–50-е годы прошлого века будет неполной и неправдивой.
«Всенародная любовь» и «благодарные потомки»
Приведем только один ряд цифр, которые говорят сами за себя: объем добычи угля в 1940 году в Донбассе составил 76,2 млн. тонн (и это при значительной механизации труда); в 1950-м — 78,0 млн. тонн (именно в это время на подземных работах, в забоях было больше женщин, чем мужчин). И трудились, подчеркиваем, женщины вручную — без комбайнов и комплексов. Наконец, в благополучные 70-е, при практически полной механизации труда, горняки установили «заоблачный» рекорд — 218,2 млн. тонн. О цифрах периода «дикого капитализма» как-то и говорить неловко: в 1996 году — 74,8 млн. тонн, в 2001 г. — 83,4 млн. тонн, в 2009 году (предварительный прогноз) — около 72 млн. тонн. И это при том, что в работе сейчас используется 191 механизированный комплекс, более половины которых — нового технического уровня. Как видим, горнорудная промышленность Украины образца 2009 года даже не «дотягивает» до уровня 1950 года! Сейчас, когда отрасль дает прирост в 1–5%, или минус 1–5%, находятся «объективные» причины для оправдания этих «показателей».
…Не так давно в Донецке с помпой установили роскошные памятники Сергею Бубке и Иосифу Кобзону. Великий спортсмен и незаурядный певец живы, здоровы, и как-то странно выглядит эта «всенародная любовь» за деньги новых хозяев жизни. А вот памятника тем девчатам из многих областей Украины, России и Белоруссии, работавшим по 10—12 часов, недоедавшим, недосыпавшим да еще детей растившим и за стариками присматривавшим, власть предержащие — и при всевластии коммунистической системы, и в годы независимости Украины — так и не сподобились установить.
А ведь они, эти хрупкие девчата, выкачивали воду, проходили вручную(!) сотни метров горной выработки, тушили лавы, работали на подземном шахтном транспорте. И приносили в свои семьи положенные им 1 кг 200 г хлеба в сутки, что спасало родных и близких от голода. Для справки — рабочие и служащие «на поверхности» получали лишь 400—500 грамм хлеба.
Памятный знак-«сиротинушка» Фото: из архива Юрия Иванова |
Камень-сиротинушка
…История c памятником как минимум 30-летней давности. Юрий Иванов, горняк с 56-летним стажем (на подземных работах — 33 года), в то время директор шахты имени Калинина, и его друг, дважды Герой Социалистического Труда, Иван Стрельченко начали писать обращения во всевозможные инстанции. С единственной просьбой — посодействовать в установке памятника женщинам, сыгравшим громадную роль при восстановлении Донбасса и давшим ему вторую жизнь в годы войны и первые послевоенные.
Но и солидные регалии депутатов Верховного Совета УССР, членов ЦК КПУ, и многочисленные награды заслуженных и уважаемых шахтеров, не один десяток лет проработавших под землей, оказались бессильными перед чиновниками.
«В конце 70-х годов мы начали писать с Иваном Стрельченко в райком партии, горком партии, обком партии, ЦК КПУ, ЦК КПСС, в комитет партийного контроля при ЦК КПСС... Просили только предоставить место для постройки памятника и выдать нам разрешение на его установку. Средства мы уж как-нибудь бы нашли. Заходим в областную комиссию партийного контроля, куда нас пригласил председатель горисполкома Спицын. Он и говорит: «Слушайте, мужики, ну что вы шумите, ну не будет этого памятника! Советский Союз еще до войны подписал международную конвенцию, запрещающую использование женщин на подземных работах. А вы хотите в центре Донецка поставить памятник женщинам-шахтеркам! Любая иностранная делегация приезжает и задает нам вопрос: «Что это за памятник? А каким женщинам?» Которые шахты поднимали… «А как же конвенция? Как вы допустили, что в шахтах на подземных работах трудились женщины? Это ж какой позор и скандал будет!».
Да уж, против Системы не попрешь… Прошли годы. Юрий Иванов много раз говорил себе, что душа не на месте будет, если не увековечат подвиг шахтерочек: «Как же трудно жить с чувством неисполненного долга. Ведь только память делает человека человеком».
Вот и Ивана Стрельченко уже нет… В 2000 году министр угольной промышленности Украины Николай Сургай во время встречи с Юрием Ивановым весьма удивился, когда узнал о конкретном и решающем участии женщин в восстановлении Донбасса. Он говорил, что в 60-е годы (когда сам пришел в шахту) уже не видел женщин на подземных работах, но ведь о 40-х—50-х годах информация была весьма размытая.
Юрий Иванов в лице Николая Сургая обрел весьма серьезную поддержку уже на столичном уровне. Будучи вхожим в высокие правительственные кабинеты, экс-министр перед всеми последующими министрами поднимал вопрос о сооружении памятника шахтеркам.
Разрешение на установку памятника было получено в Донецком горисполкоме еще в 2004 году, а в июне 2007 года создан «Фонд памяти женщин, восстановивших угольные шахты Донбасса», который и возглавил Юрий Иванов.
Установка памятного знака прошла торжественно, присутствовали многие «зубры» угольной промышленности, а также отраслевой министр Сергей Тулуб и мэр Донецка Александр Лукьянченко.
В два этапа был проведен конкурс. Победителем первого стал глава областной организации Национального союза художников Украины Александр Скорых.
Так должен выглядеть памятник женщинам-шахтер- кам в центре Донецка (проект победил во втором туре конкурса; скульптор Георгий Беро) |
Теперь же решение всех вопросов по установке памятника на утвержденном месте, где уже более двух лет стоит памятный знак со столь многозначительными словами, упирается в финансовые проблемы. Но никакие разговоры об экономическом кризисе не могут поколебать уверенности Юрия Иванова и Николая Сургая в успехе начинания, которое, без преувеличения, стало делом их жизни.
А этот вариант памятника занял общее второе место и победил в первом туре конкурса Скульптор Александр Скорых |
Экскурс в историю
…В октябре 1941 года немецкие войска оккупировали большую часть Донецкого угольного бассейна (современная Донецкая область и ряд районов Луганщины). Советские войска, уходя на восток, взрывали шахты, приводили в негодность или вывозили механизмы или инструменты. Большинство горняков были мобилизованы в действующую армию (сформировали три гвардейские шахтерские дивизии) или же эвакуировались вместе с оборудованием (подъемные машины, насосы) на восток. Только в Кузбасс и Каранганду выехало 25 тысяч рабочих Сталинской (Донецкой) области. Еще 22 июня в сообщении Совинформбюро говорилось о том, что «на шахте № 17-бис организована первая бригада женщин-навалоотбойщиц. Сейчас десять женщин бригады Бибичевой грузят по 14—15 тонн антрацита каждая…». Движение женщин-шахтерок, впрочем, не получило распространения — нацисты наступали угрожающе быстрыми темпами.
…Интересно, что до войны женщин и на пушечный выстрел не подпускали к шахте. Пропащим считался шахтер, если жена у него работала. При страшной, изнуряющей нагрузке (а работали с одним выходным) шахтер уже практически ничего не мог делать по дому. Вот женщины и готовили знаменитые «тормозки» с непременным салом и луком, провожали и встречали мужей, отцов и братьев в любую погоду, отмывали, отдраивали их, черных от пыли, чтобы восстановились к следующей смене. Возле своих «нахаловок» держали сад, огород (зачастую и не один), коров, свиней, коз; заготавливали дрова и уголь. Детвора помогала, но забот слабой половине хватало — с утра и до поздней ночи…
Женщины были настоящими командорами в шахтерских поселках в предвоенные годы. И если что-то не ладилось у шахтеров, где-то они давали слабину, то у руководства шахт оставалось действенное и безотказное средство: проведение общего собрания жен.
Война стала для женщин новой проверкой на прочность, куда более серьезной. Впереди были почти два года оккупации, издевательства, расстрелы и депортации в Германию, и надежды на скорое освобождение из нацистской неволи.
Только завершилась Сталинградская битва, как 23 февраля 1943 года Государственный комитет обороны (Донбасс, как и вся Украина, еще были под пятой оккупанта) принял постановление «О восстановлении угольных шахт Донбасса». Из действующей армии в соответствии с указом подлежали демобилизации шахтеры. Очень скоро выяснилось, что указ ГКО практически невыполним: абсолютное большинство шахтеров погибли в боях, попали в плен или были отправлены на восток, где монтировали и строили шахты Кузнецкого бассейна и Караганды; откуда их правдами и неправдами старались не отпускать.
Но весеннее наступление 1943 года (харьковское и донецкое направление) захлебнулось, нацисты нанесли ряд серьезных поражений советским войскам, вновь захватили Харьков и сумели задержать наши войска перед самыми воротами Донбасса (были освобождены лишь ряд районов Луганщины). Впереди была победная Курская битва, ставшая переломной вехой всей Второй мировой войны. Уже в сентябре-октябре 1943 года началось окончательное освобождение Донбасса…
Впрочем, угольный Донецкий регион был фактически уничтожен. «В общей сложности было разрушено и затоплено 882 шахты, 2,5 тыс. км горных выработок. Полностью или частично были выведены из строя 92% надшахтных промышленных строений и сооружений, 98% сортировочных и подъемных машин, 95% котельных и угольных бункеров», — пишет донецкий историк Лариса Мазитова.
И 26 октября 1943 года ГКО принял очередное постановление «О первоочередных мероприятиях по восстановлению угольной промышленности Донбасса». Американская газета «Нью-Йорк таймс» в эти дни писала: «Донбасс потерян… На его восстановление понадобятся десятилетия». Как же союзники ошибались! Работая по пояс в воде, женщины (их было абсолютное большинство и об этом пока еще трубила советская пресса) расчищали дворы взорванных шахт от завалов, откачивали из подземных выработок воду, восстанавливали шахтные стволы (колодцы), подступы (штреки) к угольным пластам, готовили очистные забои к работе. Наконец, создавали женские ударные бригады забойщиц. Они добывали уголь, столь необходимый для фронта.
Только глупостью и головотяпством можно объяснить тот факт, что многие тысячи парней из только что освобожденной Луганщины и Донетчины были направлены в действующую армию. Необстрелянных мальчишек бросили в самое пекло и практически все они полегли на реке Молочной или погибли в битве за Днепр… Такое, с позволения сказать, стратегическое мышление высших военных руководителей стало причиной нехватки шахтерских кадров…
На одном из шахтерских слетов летом 1946 года из уст одного из руководителей прозвучала фраза, которая многое объясняет: «Кадровых рабочих на шахтах Донбасса во время войны осталось 19 процентов, остальные погибли и расстреляны фашистами». Кто же поднимал из руин шахты, кто шел в забой, на подземные работы? Женщины уж больно щедро поделились своей славой с мужчинами, которые и в 1949 году составляли меньшинство в списочном составе шахт…
К декабрю 1943 года на шахты Донбасса из центральных и восточных районов СССР прибыло до 40 тысяч рабочих электромеханических специальностей, в основном комсомольцы. И все же именно в забой было идти некому (навыками обладали немногие старики-шахтеры, которые и приводили своих дочерей и внучек); не забудем и о страхе, который испытывают новички при первом спуске в шахту. Так, вместе со своим сыном и тремя дочерьми 70-летний забойщик макеевской шахты «Грузская» Иван Олейников уже в конце 1943 года отправился в забой. И это был отнюдь не единичный случай.
Мария Гришутина-Ломонос Фото: из архива Юрия Иванова |
Кто вы, Героини Нашего Времени?
«Женщины орудовали совсем древней техникой: обушками, полулежа, на боку. Попробуйте помахать этой увесистой балдой. Бутчицы закладывали породой отработанное пространство. Перелопачивали, опять-таки лежа, одну норму, а это же шесть тонн! Порода должна лежать плотно, чтобы и спичечный коробок не поместился. Как эти хрупкие девчата выполняли по две, три, а то и десять мужских норм? И не было новейших механизированных комплексов в лаве, они появятся куда позднее…», — рассказывает Юрий Иванов.
Инициатором движения перехода женщин на подземные работы в шахты стала Нина Кузьменко. Она работала на восстановительных работах, вскоре стала первой забойщицей на шахтах имени Калинина и № 17 треста «Калининуголь». Выполняла до трех норм, организовала комсомольско-молодежную женскую бригаду, которая постоянно перевыполняла производственный план.
После проведения в Горловке 11 декабря 1943 года слета женщин-горнячек на Донбассе стало распространяться движение по организации бригад забойщиц. Именно горловчанка Мария Гришутина обратилась к женщинам и девушкам Донбасса с призывом овладеть «мужскими» шахтерскими профессиями. Старались подбирать крепких девчат, многие из них приехали по набору из Полтавской, Черниговской, Курской, Орловской, Воронежской областей. Большинство из девушек пережили все ужасы оккупации и хотели внести свой вклад в победу над нацистами. Мария Гришутина практически повторила рекорд Алексея Стаханова. Семен Гришутин за руку привел дочку на шахту. Он сказал: «Муся — я не могу, ну некому работать, я тебе расскажу как, покажу». Она начала с полутора норм и закончила с потрясающим воображение результатом в 11,5 нормы (мужских!); сам Стаханов давал 12. Вот только знаменитый горняк работал отбойным молотком, а Мария — кайлом, да за спиной Стаханова было трое крепильщиков выработки, а девушке помогал лишь отец-инвалид Семен Гришутин.
В той первой бригаде Марии Гришутиной работали Полина Фалько, Екатерина Бабенко, Мария Дроздова, Татьяна Комарова. И в одной только Горловке было создано более 20 женских бригад. Так, на шахте № 19-20 бригады забойщиц возглавили З.Лагутина, Л.Васильева, Т.Гнедова, Р.Бурых, Е.Голубева… На этой шахте забойщица Александра Ананьева вырубила за смену 32 тонны угля, выполнив задание на 460 процентов!
Впоследствии Мария Гришутина-Ломонос закончила техникум, где встретила своего будущего мужа, стала руководить участком на крутом падении в 60% (и была самым грозным начальником участка, ее как огня боялись бывалые шахтеры!). Ушла на пенсию с должности диспетчера.
Сегодня родина практически забыла эту легендарную горнячку, неизменно избиравшуюся в Горловский горсовет депутатом. Улица Звягильского в Донецке есть, улица в честь живого Кобзона, как и памятник ему напротив дворца «Юность» есть, а улицу именем Гришутиной так и не сподобились назвать после ее смерти в 1998 году. Об этом поведала ее дочка Елена, попытавшаяся было добиться правды у твердолобых чиновников. Вот они — гримасы истории и времени. Или безвременья?
У истоков первых женских бригад стояла и легендарная «баба Королиха» — Евдокия Федоровна Королева. Она родилась еще в 1879 году, начала трудовую деятельность на шахте № 30 поселка Рутченково; проработала на ней 17 лет выборщицей породы, плитовой, лампоносом, откатчицей вагонов. В 1941 году эвакуировалась в Караганду (Казахстан), где три года трудилась на шахте
№ 20-бис (ей было 63 года!) вагонщицей. Вернулась на родину, где продолжала работу на шахте. Имела шахтерский стаж 75 лет, звание Почетного шахтера СССР, ушла на пенсию в 87 лет. Умерла в возрасте 102 лет 28 января 1981 года.
Еще в советские времена была установлена завеса секретности над участием женщин в войне. Как нет официальных цифр военных потерь женщин на войне, так нет и каких-либо официальных статистических данных об их участии в восстановлении Донбасса (а тем более на подземных работах в шахтах). Как таковой истории женщин-горнячек практически не существует. Есть ряд публикаций в местной прессе (во многом благодаря совместным усилиям Юрия Иванова и журналиста Владимира Селезнева), снято несколько телесюжетов. И все…
Бригада из шести женщин (откатчицы и выборщицы) и четырех мужчин. Шахта № 222 треста «Снежноеантрацит». 50-е годы Фото: из архива Юрия Иванова |
Слово Юрию Иванову: «Я хочу, чтобы как можно скорее в центре Донецка был установлен памятник женщинам, восстановившим полностью разрушенные угольные шахты Донбасса. Все шахты были затоплены и взорваны. За четыре голодных года эти шахты восстановили жители Донбасса, 80% которых были хрупкие женщины, дочери и сестры погибших в войну горняков. Об этом практически нигде не говорилось в полную силу. Я начал опускаться в шахту в 1954 году. И именно тогда увидел, что половина личного состава — женщины! Я тогда приехал на преддипломную практику на шахту 5-6 им. Димитрова в Красноармейске и работал на участке № 9 Героя Социалистического Труда, а потом и дважды Героя, Ивана Ивановича Бридько. И убедился, что самую физически тяжелую и технически сложную работу выполняли женщины. 30 бутчиц выкладывали бутовые полосы вручную. Они «держали» кровлю, и под их прикрытием здоровые мужики добывали уголь скоростными темпами. И мужчине бригадир эту работу не доверял, потому как он обязательно «схимичит», а женщина никогда брак не допустит. И все 30 бутчиц были женщины.
Как учреждался и в связи с чем День шахтера? Я имею полное моральное право заявить, что День шахтера нам заработали женщины. Он был учрежден в 1947 году, а праздновать начали в следующем году. И в 1947 году женщины и девушки составляли примерно 60% «личного состава» шахт. И они, работая вручную (первый комбайн появился в 1951 году): отбойный молоток, врубовая машина, лопата, достигли довоенного уровня производительности труда, а в 1950 году — и довоенного объема добычи угля. Именно в связи с достижением довоенного уровня производительности труда и был учрежден в 1947 году День шахтера…
И когда сейчас, в праздник, мы, мужики, надеваем ордена и после «поддавков» начинаем рассказывать, какие мы сильные и ловкие, мне лично стыдно, потому что все указы о награждении шахтеров издавали уже после 1947 года, а женщин начали выводить на поверхность где-то в 1950 году. Не всех, подчеркиваю, под землей они трудились вплоть до начала 60-х. Поэтому сегодня и получают минимальные пенсии (не было еще таких высоких заработков); они работали уборщицами, кассирами, буфетчицами, нормировщицами…».
В Москве понимали, насколько необходим армии был донецкий уголь (ведь в 1940 году Донбасс давал до 75% общесоюзной добычи). «Ставкой назначались уполномоченные Верховного главнокомандующего СССР по восстановлению угольных шахт Донбасса. И один из них — Огнерубов Иван Григорьевич был моим первым директором, он был уполномоченным по Макеевскому району. На митинге после освобождения Макеевки (еще шли бои за Сталино, сейчас Донецк) он сказал: «Кто возьмет гвоздь на территории шахты, тот будет отвечать по законам военного времени. А завтра все приходите, будет назначен начальник (директоров тогда не было еще) шахты и принимать вас на работу», — говорит Юрий Иванов.
Короче, хватились, но оказалось, что восстанавливать шахты некому. Шахтные дворы приводили в порядок все — женщины, старики, дети. И вот Государственный комитет обороны был вынужден разослать постановление в близлежащие области Украины и России, где было сказано, что с каждого колхоза надо отправить (в приказном порядке) по одному человеку на восстановление шахт. Человека, не приехавшего на место, отдавали под суд, как дезертира. Но приезжали в основном женщины — мужчины или погибли, или находились на фронте. По мере продвижения советских войск на запад и освобождения областей приезжали эти новоиспеченные «горняки». Парни, которым еще рано было идти в армию, также после месячных курсов ФЗО шли в забой. На десять дней парней и девушек закрепляли за опытным горняком, и вот уже они становились рабочими очистного забоя. Но ситуация все равно оставалась катастрофической. И тогда был брошен клич: «Женщины — в забой!».
В 1957 году вышла книга «Восстановление угольной промышленности Донецкого бассейна» («Углетехиздат», в 3-х тт.). Именно там почерпнуты цифры, которые говорят об откачке воды (1943 — 1,8 млн м3, 1944 —
147 млн м3, 1945 — 220 млн. м3), о прохождении всех горных выработок в км (1943 — 100,7 км, и это практически за два месяца — ноябрь и декабрь; 1944 — 364,8 км, 1945 — 485,3 км). Наконец, даются данные о росте добычи угля: отмечается, что в IV квартале 1949 года «Донецкий бассейн достиг довоенного уровня и превзошел его (добычи. — Ред.)». И вот тут, читатель, мы сталкиваемся с патетикой, столь мало похожей на правду: «Это было одной из замечательных побед Коммунистической партии, советского народа, героической армии шахтеров». Во всем трехтомнике нет ни слова (!) о героическом подвиге женщин-шахтерок, которые и откачивали воду, и работали в лаве, и давали уголь нагора...
Только три женщины-шахтерки за всю историю Донецкого бассейна были удостоены высокого звания Героя Социалистического Труда: Вера Логвина — машинист подъема шахты им. Горького комбината «Донецкуголь», Прасковья Александрина — бригадир поверхностного комплекса шахтоуправления № 22-4-бис треста «Краснолучуголь» и Ольга Скачкова — горный мастер шахты № 7-7-бис треста «Боковоантрацит».
Пришли благополучные и спокойные, куда более сытые времена. В 1957 году вышли постановления Совмина СССР и ВЦСПС «О мерах по замене женского труда на подземных работах в горнодобывающей промышленности и на строительстве подземных сооружений». Но с дешевым женским трудом отрасль еще не была готова расстаться. «На протяжении 1958 года на поверхность было выведено 40590 чел., а на 1 января 1960 г. под землей еще оставалось работать 50885 женщин. До конца 50-х годов женщины составляли третью часть работников угольной промышленности Донбасса» (Л.Мазитова).
О подвиге женщин стали забывать (о нем особо и не говорили, разве что в первые, еще военные годы), лишь в местной прессе изредка выходили небольшие заметки. Пенсии были просто смехотворными, но они молча трудились, несли свою нелегкую женскую долю, поднимали на ноги детей, зачастую без отцов, погибших на фронте или в шахте.
Камень с обещанием построить в центре Донецка памятник женщинам-шахтеркам уже стоит два года. Фонд создан, но работа застопорилась. Может прав Юрий Иванов, что о Героинях Нашего Времени может вспомнить только женщина? Не думаю, что мужчины «хотят пасти задних» в этом принципиальном деле восстановления памяти и исторической справедливости.
Автор благодарит за помощь при подготовке материала заслуженного шахтера Украины Юрия Иванова, журналиста Владимира Селезнева, доцента, кандидата исторических наук Ларису Мазитову (Донецкий университет).