Всю неделю писал о Брандте — возможно, это покажется несколько странным, учитывая то, что именно на этой неделе «на моей территории» происходили драматические события. Здесь и скандал с пленками в Киеве — не понимаю только, почему все так изумились, словно чего-то другого ждали от этой власти. Здесь и паранойя с принятием советского гимна в Москве — не понимаю только, почему все так разволновались, словно чего-то другого можно было ждать от Путина с его наполеоновскими комплексами... А я между тем размышлял о юбилее брандтовской восточной политики. Был повод: в Польшу прилетел федеральный канцлер Герхард Шрёдер, в Варшаве открыли сквер Брандта, в котором теперь можно увидеть памятный знак со знаменитой фотографией: Брандт на коленях перед монументом героям гетто...
Меня всегда глубоко волновал этот поступок. Возможно, именно так и можно было примирить — нет, не евреев и немцев, я далек от стремления обобщать, — примирить меня с Германией. Как извинения президента Леонида Кравчука, услышанные мною в Бабьем Яру, навсегда примирили меня с Украиной. Чего греха таить, я рос в антисемитской стране, в антисемитском в целом обществе, где даже Холокост следовало осуждать скорее формально. На всю жизнь запомнил, как еще в пятом, кажется, классе моя учительница истории даже испугалась, когда я напомнил об уничтожении евреев Киева в Бабьем Яру. Я ее понимаю, на уроке была комиссия, могли подумать, что это она научила... Я уж не говорю о каких-то там извинениях — благодарить нужно было, что спасли и в Биробиджан не выгнали. Спасибо! В политической биографии Кравчука было — и будет — немало эпизодов, за которые мне лично хочется краснеть (поскольку сам Леонид Макарович, как опытный политик, не краснеет никогда). Но то извинение в Бабьем Яру было таким большим шагом к цивилизации, к Европе, к нормальным стандартам поведения в обществе, что я до сих пор не могу понять, как господин президент на такое решился...
Другой вопрос — много ли было у нас подобных шагов? Ведь поступок Вилли Брандта 7 декабря 1970 года, почти спонтанный, не запрограммированный ни одним протоколом, заявил миру, что существует новая Германия, новое немецкое общество. Общество, которому невероятно стыдно за весь тот ужас. Которое желает в дальнейшем развиваться так, чтобы забыли о его печальном историческом опыте, чтобы Германия в дальнейшем воспринималась как страна Гете и Шиллера, а не Гитлера и Гиммлера... А вот любопытно, что было бы, если бы не состоялась денацификация, не запретили НСДАП и дружественные ей организации, и в Польшу приехал, скажем, канцлер Вальтер Шелленберг — в Германии он был всего лишь разведчиком, никаких евреев лично не убивал, а просто служил родине... Или канцлер Шахт — просто банкир и хороший министр финансов в гитлеровские времена... Никаких евреев... Нет, невозможно? Не извинился бы? И немецкое общество выглядело бы иначе?
Вероятно. Так почему же мы удивляемся, что наша элита, в которой бывший директор Южмаша соревнуется с бывшим лидером коммунистического большинства в Верховном Совете УССР, построила нам такое уродливое общество? Почему удивляемся, что бывший офицер КГБ желает просыпаться под музыку Александрова? Мы сменили вывеску, а элиту при власти оставили ту же — что тут поделаешь?
Действовать нужно было раньше, в августе 1991-го. Когда КПСС вслух заявила о себе как преступная организация, это был прекрасный повод для люстрационных процессов, для запрета членам руководящих органов компартии и офицерам спецслужб заниматься политикой. Радикально? Но именно такой радикализм превратил Венгрию или Чехию в нормальные страны. Тем более, я же не предлагаю их наказывать, упаси Боже! Пускай бы занимались бизнесом — они со своими связями гениальные бизнесмены...
Тогда они уже почти десять лет обслуживали бы свои частные интересы — и Кучма, и Кравчук, и Мороз, и Гуренко (который успешно попытался, но потом ему почему-то снова в парламент захотелось... и что он там забыл?), и почти все прочие... И молодые политики, вся эта поросль Табачников, были бы другими, так как были бы вынуждены приспосабливаться к другим условиям... А возможно, если бы мы отважились открыть архивы КГБ УССР, была бы иная поросль... Как бы мы обошлись без них, профессионалов? Наверняка неплохо. Имели бы нормальную страну...