На прошлой неделе мне пришлось много писать и говорить о Гейдаре Алиеве — и я далеко не уверен, что в последний раз. В любом случае все, что будет происходить в Азербайджане в последующие годы, так или иначе будет «проверяться» личностью умершего президента. К тому же для живших в Советском Союзе — в отличие от, скажем, западных наблюдателей, — Алиев навсегда связан с совершенно иной исторической эпохой, когда портреты членов политбюро носили на первомайских манифестациях, а переезд первого секретаря ЦК азербайджанской компартии из Баку в Москву считался важным сигналом андроповского «омоложения» партийного руководства, — что ж, тогда Гейдару Алиевичу было всего лишь 60 лет...
Говорят, что многими советскими республиками руководят бывшие партийные лидеры. Однако на самом деле Алиев был единственной фигурой брежневской эпохи, которому удалось путем невероятных усилий переместиться в современность. Все остальные — это уже люди перестройки, даже сосед Алиева Эдуард Шеварднадзе. Ведь Шеварднадзе ждали в Грузии не столько как бывшего первого секретаря, сколько как горбачевского министра, приятеля Бейкера и Геншера. Алиев не дружил с Бейкером и Геншером, он остался в брежневском времени — но в результате стал для Азербайджана как раз тем человеком, которому удалось договориться и с американцами, и с русскими, и уже практически умершему переправить свой режим в будущее. Пусть ненадолго, пусть на самом деле это окажется совсем другой режим, однако — удалось. И, не прибегая к политическим категориям, скажу, что это настоящая победа над временем. Ведь Гейдар Алиев учился науке выживать совершенно в иных условиях послевоенного советского Азербайджана. Его существование в советской политической элите серьезно отличалось от существования в элите мировой. И тот Азербайджан, в который он возвратился после войны за Карабах, после правления Народного фронта, после хаоса мятежей, уже не был тем Азербайджаном, который он оставил. Ему пришлось создавать что-то другое и вместе с тем убеждать подданных, что это и есть восстановленный старый добрый Азербайджан советских времен. А на самом деле у того и этого Азербайджанов только и было общего, что Алиев...
Но он умел меняться и менять все вокруг — даже когда нужно было тормозить вместе с ним целой стране, знал, как остановить эту машину и как ее разогнать. Знал свои возможности и свои масштабы. Просто был профессионалом — пусть феодальным, пусть советским, пусть жестким и даже жестоким, но — профессиональным до кончиков пальцев. Никогда им не восхищался, но в эпоху полного отсутствия политического профессионализма не мог не уважать. Всегда буду помнить свой неожиданный телефонный разговор с ним в перестроечные годы. Он позвонил в редакцию «Независимой газеты» вскоре после того, как Эдуард Шеварднадзе вышел из КПСС. Позвонил, чтобы сообщить о своем выходе из партии и продиктовать заявление. Я записал текст и не удержался, чтобы не полюбопытствовать: зачем вам это, Гейдар Алиевич? Можно понять Шеварднадзе — он действующий политик, пребывает в постоянной борьбе в горбачевском окружении... А вы — на пенсии, в политической жизни не участвуете...
— Не беспокойтесь, молодой человек, — услышал в ответ, — я все очень хорошо рассчитал...
И Алиев положил трубку...