Длительность жизни измеряется не количеством оторванных листков календаря, а количеством пережитых событий. Если эту лирическую тему изложить языком физиков, то богатство прожитой жизни эквивалентно объему памяти, накопленному в ее ходе. И одними из важнейших воспоминаний являются воспоминания о любви. Без них жизнь при взгляде в прошлое — череда тускло прожитых дней, недель, месяцев, лет...
Этому человеку уже исполнилось 75 лет. Его жизнь всегда была богата событиями. Прочувствованное и пережитое он воплотил в своих книгах, принесших ему заслуженную славу одного из самых выдающихся писателей современности: «Белый пароход», «И дольше века длится день», «Пегий пес, бегущий по берегу моря», «Плаха»... Его имя — Чингиз Торекулович Айтматов. В личной и творческой судьбе писателя любовь сыграла большую роль...
— Вы помните свою самую первую любовь? И когда впервые влюбились в вас?
— Я из семьи, попавшей под каток сталинских репрессий. Когда отца арестовали, то в школе меня стали считать сыном «врага народа». Правда, относились ко мне все нормально. Но однажды пришел какой-то комсомольский вожак и сказал, что я не имею права сидеть в этом классе и должен уйти. Я вышел на пустынный школьный двор... Идут занятия... А я стою один, прислонившись к стене, и не знаю, куда себя девать. ...Раздался звонок. Думаю: «Вот куда мне теперь деваться?» Первой во двор выбежала одна девочка — она училась в нашем классе. Крутит головой, смотрит по сторонам. Увидела меня, подбежала и говорит: «Пошли в класс, теперь уже можно».
— Как ее звали?
— Не помню. Годы стерли из памяти ее имя. Какое лицо у нее было — помню, а имя, к своему стыду, — нет. Удивительное лицо у нее было в тот момент, когда она подбежала: было видно, что она сострадает, хочет помочь как-то... А мне хотелось взять ее за руку и убежать куда-нибудь вместе... То был первый яркий эпизод в этом плане.
Ну а дальше был институт в Бишкеке (тогда город Фрунзе). Телевизоров в те годы не было. Жил я на окраине города. Пойти в кинотеатр было большим событием. Железную дорогу надо было перейти, потом аллею Дзержинского и дойти до кинотеатра «Алатоо». Так вот, по пути я все время надеялся, что в зале Она подойдет, сядет рядом, и мы будем вместе смотреть кинофильм.
— Она — это была конкретная девушка?
— Да, не буду называть ее имени. Она училась в другом институте. Потом семья их куда-то переехала, и наши пути разошлись. До сих пор помню этот порыв: подбежать под кинотеатр вовремя, дождаться, встретиться и вместе посмотреть фильм...
— Меня потрясла история вашей любви с Бюбюсарой Бейшеналиевой, описанная вами в книге «Плач охотника над пропастью». Как вы думаете, почему безоглядно, с полной самоотдачей мы, как правило, влюбляемся только один раз в жизни?
— Видимо, наступает такой момент духовного созревания, созревания чувств. Это вершина духа, вершина самопонимания. Понимания того, что дается жизнью. Да, это великая история любви в моей жизни. Незабываемая. И это было вершиной... Но что было, то было..
— Случалось ли, что любовь вызывала резкий поворот в вашей судьбе?
— Не могу такого сказать. Ведь учтите, что та обстановка проявлениям любви не способствовала, тот режим такие душевные всплески не приветствовал. Все укладывалось в жесткие рамки, определенные партией. Ведь моя юность и молодость прошли в сталинские и послесталинские времена.
— Насколько душевная способность любить, на ваш взгляд, связана со способностью творить в литературе и искусстве?
— Безусловно, это очень важная составляющая. В реальности любовных отношений может не быть, но присутствие любви в нашей фантазии, воображении очень много значит. И для творчества в том числе.
— Как любовь повлияла на вас как на писателя? Какое из своих произведений вы написали в состоянии наибольшей влюбленности?
— Наверное, «Прощай, Гюльсары!»... «Джамиля», естественно... Это все писалось уже там, в Москве. (Айтматов учился в Литературном институте. — В.П.)
— Какая история любви из мировой литературы ассоциируется у вас в первую очередь со словом «любовь»?
— Это вы трудный вопрос задали. Думаю, что все-таки толстовские вещи... «Воскресение». И у Шолохова в «Тихом Доне»...
— Мне кажется, любовь — это прежде всего наше внутреннее душевное состояние. Объект вторичен, в значительной степени он всего лишь «спусковой крючок». Что вы по этому поводу думаете?
— Объект — это та личность, к которой обращена наша любовь?
— Да.
— Но от того, какова эта личность, многое зависит. Ведь именно ей посвящается весь любовный порыв: и мечты, и страсти... В любовь включается все сущее, начиная с Солнца. Оно излучает свои лучи, и в конце концов это трансформируется и в наши действия, потому что в основе всего на нашей планете — энергия Солнца. Даже музыки. Случается, сидишь в самолете, слышишь мелодию, и она возвращает тебя в то душевное состояние, в котором ты пребывал, когда услышал ее впервые. Любовь — это одно из явлений мироздания, в котором все взаимосвязано. Человек думает: вот я такой-то полюбил такую-то женщину, и это мой частный выбор, который зависит только от меня. А это все предопределено, связано с Космосом. Все, что дано природой, включено в единую ткань жизни. И наша любовь. В ней все сконцентрировано.
— Была ли у вас несчастная любовь? Боялись ли вы после нее влюбляться?
— Наверное, я это уже пережил.
— И влюбляться не боитесь?
— Теперь? Всему есть своя мера, всему свое время.
— А раньше не боялись влюбляться, после несчастной любви?
— Так, чтобы я избегал чего-то, — нет. Что шло, то шло естественно... Откуда у вас столько таких вопросов? Вы какой-то специалист по этой части, да?
— Да нет, я бы не сказал. Просто много раз влюблялся и, кажется, наконец-то приближаюсь к тому возрасту, когда будет интереснее только задавать вопросы на эту тему... Кстати, как вы думаете, почему несчастная любовь так долго помнится?
— Это же трагедия, личная трагедия.
— А почему воспоминания о ней всплывают в памяти со сладкой болью?
— Потому что то, что грезилось, то, что приближалось, то, что уже имело свое место в сердце, вдруг разрушилось. И это оставляет особый след в сознании. Несбывшаяся мечта…
— Скажите, вы красивых женщин боитесь?
— Не так чтобы уж очень...
— Но опасаетесь немножко?
— Сейчас нет.
— А раньше?
— Ну, раньше... (смеется)
— Менялся ли у вас с годами идеал женщины? Что вы вкладываете в понятие «идеальная женщина» сейчас?
— В идеал женщины я всегда вкладывал интеллигентность. И интеллектуальность, конечно. Вообще, идеал складывается постепенно, в результате длительных, многочисленных наблюдений. Из них складывается нечто идеальное. Для меня это, прежде всего, нечто интеллектуальное.
— У вас с возрастом не возникает сожалений по поводу времени и душевных сил, потраченных в течение жизни на любовь? Не приходит в голову, что тогда бы вы больше написали?
— Нет, такого сожаления нет. Это закономерность, так должно было быть. Вот если бы я в свое время сэкономил на чем-то другом: меньше куда-то ездил, где-то заседал...
— Как вы считаете, оправдывает ли любовь преступление?
— Вряд ли. Это должен быть исключительный случай.
— Людей на планете несколько миллиардов, в то же время многие из нас одиноки. Почему?
— Это персональная проблема, психологическая. Здесь срабатывает множество факторов, в частности общественных...
— Джордж Байрон написал: «Любовь! Ты зла богиня. Я немею, но дьяволом назвать тебя не смею!» А богиней чего назвали бы любовь вы?
— Нет, это не только так. Любовь — богиня... будущего! Без любви не может быть будущего у человека. Любовь — основа жизни. Не будет любви — не будет связанных с нею страстей. И жизнь человека станет опустошенной. И потом, не будет любви — не будет детей, фактора, связующего нас с будущим. Все, что дано природой, звездами, Космосом, — любовь в себя все включает. Любовь — это симфония, мировая симфония.