Вроде бы время врачует самые глубокие раны, усмиряет самую острую боль. Но эта - не уступает напору лет, не утихает с годами. Может, потому, что своевременно не сумели сделать все для лечения.
А может, вообще Чернобыль - инфаркт общества? Ведь когда он случается с человеком, то считается подлинным чудом, если удалось выжить. Потом долго залечивается и рубцуется рана на сердце. О проклятом инфаркте стараются забыть, но он постоянно и обязательно напоминает о себе: дескать, дружок, не строй иллюзий, удар нанесен и возврата к прежней молодости не будет...
А может, Чернобыль - страшный урок не столько конкретному общественному строю, сколько всему человечеству? Звезда Полынь. Мрачное библейское пророчество о водах, которые «за мгновение станут черными»...
Ясно одно: с нами всеми случилось нечто, чему нет аналогов, о чем человек не имеет представлений, к чему не приспособлен ни его организм, ни зрение, ни ухо, даже его словарь не приспособлен. Это нечто - Чернобыль.
Он был со всеми. Но каждый помнит свое. Неделю назад я снова побывал там...
Ложь страшнее радиации
Листаю подшивку газеты «Правда». Конец апреля - начало мая 1986 года.
Первое официальное (впрочем, других по тем временам и быть не могло) сообщение в печати появилось 30 апреля. «От Совета Министров. Как уже сообщалось (а ведь нигде еще не сообщалось. - В.Д.), на Чернобыльской атомной электростанции... произошла авария... привела к некоторой утечке радиоактивных веществ... В настоящее время радиационная обстановка на электростанции и прилегающей местности стабилизирована...»
Следующее сообщение появилось только 2 мая. Еще короче. «Радиоактивность на территории поселка и в поселке электростанции (речь идет о Припяти, но назвать его почему-то не хотели. - В.Д.) уменьшилась в полтора-два раза. Ведется работа по дезактивации...» Это должно было успокоить - еще немного и, мол, все вернется в свою норму.
Заметка 3 мая. «ЦРУ США, разведслужбы некоторых западных стран, в первую очередь Англии, являются главными источниками дезинформации относительно аварии на АЭС. Раздувают антисоветскую истерию».
Пресс-конференция в МИДе СССР 7 мая - десять дней после аварии. Сообщение Б.Щербины, председателя правительственной комиссии по аварии, заместителя председателя Совета Министров СССР. «По результатам систематического контроля радиоактивного загрязнения местности на территории Украинской, Молдавской, Белорусской ССР уровень радиации не превысил норм радиационной безопасности, установленных МАГАТЭ и Минздравом СССР». Чудовищная авария сопровождалась не менее чудовищной ложью. Ибо в материалах
МАГАТЭ сообщалось, что дозиметры 2 мая регистрировали: на территории ЧАЭС - около 5 000 микрорентген, в Киеве - 220, в Москве - 11, в Лондоне - 6...
Опасность как условие безопасности
Перед административным корпусом - бюст Ленина. А над входом в здание табло, высвечивающее показатель радиационного фона - 86 микрорентген в час. «Вы здесь не останавливайтесь, а сразу проходите в здание», - говорит встречающий группу из Норвегии сотрудник ЧАЭС, видя, как гости рассыпались и ищут место, чтобы эффектно снять вождя на фоне табло. Потом один из экскурсантов добивался: «Ну почему нельзя снимать Ленина? Кто запретил?» Он так и не понял, что просто хозяева заждались, и все приговаривал: «Ваша страна - страна вечных запретов».
«Гвоздем» поездки на ЧАЭС является, вне сомнения, посещение объекта «Укрытие» - саркофага, в который заключен четвертый блок. Переодевание в санпропускнике вызывает почему-то смех и шутки. Вначале моешь марганцовкой подошвы обуви, далее переходишь в раздевалку, где оставляешь свою одежду и облачаешься во все казенное - белое нижнее белье, белая шапочка, а также носки, перчатки, а на голову - каска. Одноразовый респиратор-«лепесток» хозяйка санпропускника приказывает не снимать: «Вот вернетесь обратно, тогда и снимете. А то наглотаетесь пыли... Это ведь не с ботинок, не смоешь». Эта же санпропускница, когда через три часа мы вернулись, громко крикнула своей напарнице, вроде бы не для моих ушей, но явно желая, чтобы я услышал: «Нин, ты этого мужика можешь посылать в душ уже вместе с девчатами. Он теперь как мужчина не опасен». И вместе со мной расхохоталась.
Надо сказать, что какой-то особый, нервный смешок все время сопровождал меня. Я постоянно шутил на извечные чернобыльские темы: мол, теперь по демографическим вопросам придется обращаться к соседу, что после саркофага смогу наконец-то экономить на дорогих шампунях - облысею... Может, спасительный юмор помогает человеку побороть страх?
Итак, мне вручен дозиметр (увы, точно такой же «слепой», как и в 86-м) и я отправляюсь на «объект» в сопровождении Ирины Ковбич, которая как раз и занимается приемом гостей и знакомит их со станцией. В тот день желающих побывать на объекте «Укрытие» было немало: группа христиан-евангелистов из Норвегии, сотрудники американского посольства в Киеве, редактор газеты «Брянский рабочий»... В течение года - почти три тысячи гостей!
Идем по знаменитому «золотому» коридору, соединяющему третий и четвертый блоки. Как все-таки всесильно время: потускнели металлические листы, а на лестнице свисают с трубопроводов и перекрытий пурпурно-красные язычки - следы застывших спецрастворов, которые регулярно распыляются в помещениях, чтобы связать радиоактивные аэрозоли и пыль.
Вхожу в помещение и, как ни странно, ожидаемого трепета не испытываю. Смотрю на счетчик над дверью: 45 микрорентген. Не верю своим глазам. Но объясняют: здесь постоянно ведутся работы по дезактивации, ну и толстенные стены тоже хорошо защищают от атомного зева. Белые халаты, идеальная чистота, много живых цветов и зелени. Впечатление: попал не на производство, а в привилегированный НИИ, причем еще тех, щедрых на субсидии, застойных времен. Несколько человек, с которыми познакомился, приехали сюда в 88-м году, когда по всем АЭС был брошен клич: приезжайте в Чернобыль! Каждый из них написал тогда заявление: «Прошу направить на ЧАЭС, хочу с честью выполнить задание партии».
В словах работников станции уже не слышно тех героических ноток. Тогда, помнится, уже через несколько дней после аварии над реактором водрузили красный флаг. Через месяц его сожрала радиация. Флаг снова прикрепили. Через месяц - новый. Нетрудно представить, как парни-добровольцы поднимались на крышу, бежали по ней, затем карабкались по трубе... Нынешние - спокойны, рассудительны, чувствуется, знают цену словам и делам, снисходительно, с улыбкой выслушивают даже самые нелепые вопросы.
Наконец, щит управления четвертым блоком. Именно здесь, на панели, находилась кнопка полного выключения реактора, нажатие которой так и не помогло предотвратить аварию. Все панели щита раскурочены, часы без стрелок, болтаются обрывки провода, оторваны куски пластика... Виной всему, оказывается, любовь к сувенирам. Многие строители, военные и ремонтники (а может, и журналисты), после аварии побывавшие здесь, захотели именно из знаменитого щита управления четвертого блока взять на память какую-нибудь гаечку, болтик, клемму, кнопочку... Поразительно!
Надпись: «Проход в БЩУ. 0,5 Р/ч 16.06.86». Другие надписи: «Сбор взвода КЛ-21 здесь». «Новосибирск. 06.07.87 год. В/ч 41173. Чернобыль». И подписи солдат, которых уже наверняка нет среди живых.
Внутри саркофага тысячи помещений. Часть из них полуразрушена, часть похожа на послевоенные развалины, часть сохранилась. Идем по коридору, заходим в зал, откуда ведется дозиметрический и телевизионный контроль за всеми площадками вокруг «Укрытия». Спокойные лица, деловая атмосфера, обстоятельные ответы на вопросы. Поднимаемся по лестнице. Отметка 10 метров, 16 метров, 20 и, наконец, 24. Рукой подать до крыши. Дальше идти нельзя - сильная радиация. В самом саркофаге есть помещение, где уровень радиации довольно низкий - 1200 микрорентген в час (там работают люди, но по сокращенному режиму), а есть проходы и залы, где приборы регистрируют тысячу и более рентген. Так что в одном месте можно получить максимальную дневную норму за две минуты, а в другом - вынесут, как говорится, вперед ногами.
В середине разрушенного четвертого блока уровень радиации составляет 3500 рентген в час. Объяснили, в реакторе все спокойно, цепной реакции нет. Ибо цепная реакция - это в первую очередь повышение температуры. А она здесь постоянна уже много лет. Температура стен и конструкций саркофага 40 градусов по Цельсию, не больше. (И все-таки 40 градусов - это температура человека, который серьезно болен.)
Закончилась наша экскурсия на специальной смотровой площадке, откуда прекрасно видно «Укрытие». Кстати, на самой площадке и в информационном зале, где демонстрируют макет саркофага, фотографии и видеофильм об аварии, счетчик показывал 1340 микрорентген. Экскурсанты были несколько шокированы, а сотрудники спокойно объясняли: «Просто мы находимся очень близко от реактора».
Фотографируемся на фоне саркофага. «Какой красавец!» - говорит Сергей Здоренко, коллега Ковбич. Как же надо любить свою работу, чтобы так сказать о монстре, терроризирующем всю планету!
За окнами - весна
Вот-вот зацветут вишни. Как тогда. Помню, Чернобыль был буквально забит людьми - специалистами, рабочими, солдатами... Тысячами и тысячами тех, кто прибыл ликвидировать аварию. И сколько их попало под прицел невидимого чернобыльского снайпера, стреляющего без предупреждения и без промаха!..
Ликвидаторы... Это тема особая. Осколки радиоактивности сидят в них. И осколки той лживой системы, которая и устроила эту аварию. Ликвидаторов с каждым годом все меньше - радиоактивность с годами как бы свирепеет, начинает стремительно разрушать организм. И острее боли, острее недуги. А за спиной - подчас разбитые семьи, предательство друзей, глухое безденежье. Горькое осознание того, что Родина предала.
Нынешняя власть обещает им дать лекарства, деньги, квартиры. И не дает. Пишет защитительные законы, которые сама же не выполняет. Пансионаты, санатории - тоже не для ликвидаторов.
Ликвидаторы недоумевают: почему отменен ряд компенсационных выплат, кто устанавливает лимит на оздоровление, куда деваются средства, выделенные на предоставление льгот, «замороженных» до лучших времен? Лучших для кого?
У «саркофага» опять едет крыша?
Слухи по-прежнему будоражат людей, мол, «саркофаг треснул». Для подобных утверждений оснований, разумеется, нет. Но... Возможно обрушение кровли. По расчетам специалистов, если кровля обрушится, то радиоактивная пыль может быть вынесена за пределы саркофага, но не далее, чем на десять километров, - пыль тяжелая и быстро оседает. Следовательно, пыль будет представлять опасность только для персонала станции - за пределы зоны, дескать, она не выйдет. Эти же ученые подсчитали, что сейчас в саркофаге почти 5 тонн пыли (еще три года назад было 20 тонн). Объект «Укрытие» стареет, и пыль в нем образуется постоянно. Вот почему так много сил тратят здесь на пылеподавление.
Но главная тревога - разрушенный реактор: неизвестно, что же там происходит. Именно он не позволяет говорить: ядерной угрозы не существует. А пожарная опасность? Внутри блока находится около 3 тысяч тонн горючих материалов - дерево, пластик, графит, кабель... Беспокоит и вода. Ее на объекте скопилась тысяча кубометров. Она очень радиоактивна, но фактов ее влияния на грунтовые воды пока нет. Все площадки вокруг саркофага покрыты сетью контрольно-наблюдательных скважин. Везде вода в пределах нормы. Пруд-охладитель вокруг ЧАЭС имеет шесть насосных станций, поэтому вся его вода находится в замкнутом цикле. Все это известно, об этом много писалось, но слухи, домыслы не прекращаются. И все: по непроверенным данным, из неназванных источников, неподтвержденная информация, пожелавшая остаться неизвестной... Страх перед атомным дьяволом, что затаился внутри «Укрытия», не проходит.
На самой же станции тоже ходят слухи, но уже иного рода. Здесь с удовольствием расскажут, как несколько лет назад в «Укрытии» были замечены крысы. Они питались, видимо, обмоткой кабеля - больше здесь ничего съестного для них нет. Из леса стала приходить куница - грызунов поубавилось. Год назад здесь появился заяц, и особо сердобольные до сих пор носят ему морковь...
Как-то летом 86-го ликвидаторы увидели на опушке вблизи ЧАЭС бычка и трех телок. Они мирно паслись, не обращая внимания на грохот вертолетов. По всем законам науки животные были обречены на гибель. Но, как ни странно, молодой бычок и его «гарем» выжили. И не просто выжили: через год подруги быка Урана - Альфа, Бета и Гамма - дали абсолютно здоровое потомство.
А вот смешная история. Когда строили саркофаг и понадобилось измерить радиационный фон вентиляционной трубы (над землей - 150 метров), то решили дозиметры поднять на эту высоту при помощи... воздушных шаров. Позвонили в Киев, в Культторг, и попросили тысячу шаров. «Те, что были, проданы к майским праздникам, новые еще не завезли. А вам зачем так много?» - «Радиацию на ЧАЭС измерить». В Киеве хихикнули и бросили трубку, подумали - розыгрыш. Но умельцы с задачей все равно справились. Скупили в аптеках тысячу презервативов, накачали их гелием и запустили эту гирлянду измерять радиацию на трубе.
Приказано выжить!
Помню, два года назад был на ЧАЭС с группой телевизионщиков. После экскурсии на «Укрытие» мы несколько раз мылись в душе и проходили дозиметрический контроль. Именно здесь, в санпропускнике, а не в саркофаге, прочувствовали, что опасность рядом, что она реальна - одному из телеоператоров сказали, что штатив телекамеры «грязный». Парень волнения не показал, а лишь сыпал остротами и стойко ждал (мы вместе с ним), пока штатив не очистили.
На ЧАЭС всячески стараются минимизировать выход радиации за зону отчуждения. А радиация из зоны может «уйти» на колесах автомашин, с помощью перелетных птиц и, главное, через воду. Благодаря дамбе на левом берегу Припяти вынос радионуклидов в Днепр за последние десять лет уменьшился в пять раз. Сейчас завершается строительство правобережной дамбы.
Все это общедоступные сведения. А ничего конкретного о радиации в своем городе, улице, доме узнать не удается. К примеру, в Германии и Франции карты загрязненных чернобыльскими выбросами территорий столь же доступны каждому, как схема метро. А простому жителю Украины надо приложить немало усилий, чтобы раздобыть подобную информацию, хотя она уже давно вышла из-под грифа секретности.
В отчете Чернобыльского комитета ООН сказано: «Как отсутствие правдивой информации, так и ее искаженная подача формируют у населения комплекс «жертвы Чернобыля», в результате чего несколько поколений людей живут с предубеждением, что они обязательно заболеют. Именно этот фактор психологической тревоги особенно влияет на рост общей заболеваемости».
Итак, в самом Чернобыле уровни радиации всего лишь в три-четыре раза выше, чем в Киеве (в столице Украины вот уже много лет - 12-14 микрорентген в час). Даже многие улицы Припяти - города, который был накрыт мощным облаком радиоактивных выбросов и в котором в первые послеаварийные дни уровни радиации измерялись десятками рентген, сегодня относительно чисты - 70-100 микрорентген.
Уровни радиации на площадках и в помещениях ЧАЭС самые разные - от 30 микрорентген до 10 рентген в час. Во дворах жилых домов села Ильинцы - до 100 микрорентген, села Рудня-Вересня - до 80 микрорентген, села Андреевка - до 60 микрорентген. Причем весной и летом, в сухую погоду радиация выше на 10-20 микрорентген, а зимой и в дождь - на столько же ниже. На огородах и в садах этих сел - до 300-400 микрорентген.
Что нас ждет в будущем? Работы по строительству второго саркофага - конфаймента, как его здесь называют. Он будет иметь ограждающую оболочку, а также системы энергообеспечения, пожаротушения, отвода дождевых вод, пылеподавления, которые позволили бы не только обезопасить разрушенный реактор, но и со временем извлечь из него всю радиоактивную гадость.
Из многих вариантов выбрана «Арка» - дугообразное строение из сверхпрочного металла, которое будет возведено на некотором расстоянии от четвертого блока, а потом в буквальном смысле слова наедет на него по рельсам и надежно закроет. Обещают построить «Арку» к концу 2006 года, но этот срок наверняка будет передвинут.
А пока... Беспечность наших людей просто поражает! В течение нескольких лет группа вахтовиков, работающих в Чернобыле, добывала березовый сок, благо, этих деревьев и в городе, и в округе уйма. Однажды кто-то из парней решил отнести банку с соком на дозиметрический контроль. Оказалось, именно береза особенно стойко «держит» радиацию и сок очень «грязный». Пришлось все запасы сока вылить. Рассказали это сами герои события, но - легко, с улыбкой: дескать, жаль, дармовую работу делали...
Где деньги за «лекарство против страха»?
Как и предупреждали противники закрытия станции, Запад не намерен раскошеливаться. Все обратили внимание, что до 15 декабря 2000 года в западных публикациях сквозила неподдельная тревога от ожидания на ЧАЭС ядерного катаклизма. Беспокойство жителей «доброй» Европы можно было понять. В случае чего радиоактивное облако запросто доберется и до них. Но почему-то теперь Европа готова поверить, что не так уж страшны возможные последствия. Того и гляди, решат, что и «Арка» над четвертым блоком не слишком нужна.
Мнения сотрудников станции: «Станцию остановили только потому, что хотели угодить Западу...», «Станцию остановили и только тогда начали думать о кармане - денег-то как не было, так и нет».
Мэр Славутича Владимир Удовиченко: «Остановка станции не была подготовлена как в техническом плане, так и в социальном. Все делалось, как всегда, спешно и с единственной целью - как можно быстрее нажать «кнопку». Ведь даже сегодня, к середине апреля 2003 года, нет не только государственной программы и проектно-сметной документации, но даже концепции снятия с эксплуатации Чернобыльской станции. Позор!»
Да, у нас это стало уже традицией. Руководство всегда думает - что делать, и крайне редко - чего делать не следует. Почему по «ходу пьесы» пришлось решать уйму важных вопросов - например, куда выгрузить ядерное топливо? Ведь для этого необходимо второе хранилище отработанного ядерного топлива (ХОЯТ-2), которое сейчас, спустя два с половиной года после остановки ЧАЭС, только строится, к тому же медленно (сроки ввода в эксплуатацию ХОЯТ-2 перенесены с 2004-го на 2005 год). А
ХОЯТ-1 заполнено полностью. С утилизацией радиоактивных отходов тоже заминка - завод по переработке жидких отходов строится (все так же медленно), а комплекс по переработке твердых - только проектируется. А в хранилищах ЧАЭС находится 19,4 тысячи куб. метров жидких радиоактивных отходов. Специалисты считают, что в объекте «Укрытие» остается 95% топлива, которое находилось в реакторе в момент аварии. Его активность оценивается в 19 млн. Кюри. Вот и получается, что ЧАЭС по-прежнему остается весьма ядерноопасным объектом.
В прошлом году на работы, связанные с выведением станции из эксплуатации, надо было выделить 416 млн. грн. В бюджете Украины было предусмотрено 228,4 млн. грн., но фактически профинансировано только 161 млн. В этом, 2003 году, надо было выделить 347 млн. грн., бюджетом предусмотрено 248 млн., а сколько будет получено фактически - неизвестно. Дело доходит до того, что западные подрядчики отказываются сотрудничать с ЧАЭС из-за нестабильного финансирования. А ведь они с таким трудом выиграли тендер, заключили контракт...
А в украинской таможне с начала года лежат «нерастаможенные» срочные грузы для объекта «Укрытие». Хотя Верховная Рада и решила освободить грузы ЧАЭС от всех налогов, Государственный таможенный комитет упрямо не хочет выполнять решение законодательной власти.
Согласитесь: разве западным поставщикам легко разобраться в украинских экономических глупостях? Не понять им, что бюрократизм в нашей стране пострашнее радиации...
«Я сам обманываться рад»
Посещая ЧАЭС в последние годы, всякий раз обращал внимание на то, что руководство станции пытается сформировать у гостей новое отношение к Чернобылю. Дескать, вся загвоздка в психологии, в нашем старом, выработанном страхом 86-го года восприятии ЧАЭС. Мол, в самолетных катастрофах погибло в несколько раз больше людей, чем от радиации, а тем не менее самолетами продолжают пользоваться. Атомная энергетика даже после Чернобыля стоит на сотом месте по уровню опасности для жизни человека. Впереди: гибель людей в автомобильных авариях (6 тысяч человек за год в Украине), гибель в шахтах, гибель от пожаров. Только от ядовитых грибов умирает ежегодно почти тысяча человек. И приводятся десятки фамилий тех, кто находился на станции во время аварии, получил большую дозу облучения, но спокойно живет, работает на ЧАЭС и умирать не собирается. Радиация действует на людей чуть ли не выборочно.
Избирательность радиации можно, дескать, проследить на таком примере. Одни приехали на ЧАЭС по зову сердца - помочь стране в преодолении катастрофы. Другие - по приказу или же в погоне за «длинным» рублем (можно было получать по две тысячи рублей в месяц - огромные по тем временам деньги). Так вот, лучшие медицинские показатели у людей бескорыстных и идейных - они до сих пор здоровы, нормально живут и трудятся. А те, кто работал по принуждению или из-за хорошего заработка, болеют, сходят с дистанции.
Мне также кажется, что излишне много и настойчиво говорят здесь о том, что радиация отступила, все уже нормально, люди работают, здоровы и на судьбу не жалуются. Не обходится без «рояля в кустах». На третьем блоке, например, подвели меня к первому сотруднику. После знакомства вопрос: «У вас дети есть?» - «Да, - отвечает, - двое, и они родились уже после аварии». Подхожу ко второму сотруднику: «Дети есть?» - «Да, и все родились после аварии». Оказалось, и у третьего сотрудника есть дети, родившиеся после аварии. И у четвертого. Когда пятый сотрудник стал говорить: «Да, у меня трое детей и двое из них...», я, к стыду своему, не выдержал и рассмеялся.
Лично я как гражданин, как отец, дед и, наконец, как ликвидатор хочу, чтобы Чернобыль - эту язву на теле Земли - закрыли как можно быстрее, надежно и навсегда. Даже если меня убедят, что там все нормально и рядом с реактором можно открывать санаторий. Я хочу, чтобы его закрыли, запечатали независимо от того, в какую сумму это обойдется Украине или Западу. И еще. Вполне возможно, что все мои собеседники на ЧАЭС - от директора до охранника на КПП - вовсе не «подгоняют задачку под ответ», а верят искренне в полную нынешнюю безопасность станции. Но я-то все равно не верю. Уж слишком много и часто обманывали.
Город надежд
В Славутиче 15 апреля был торжественно подписан договор между британской фирмой P-E International и администрацией города о начале строительства волоконно-оптического кабеля. «Высокие договаривающиеся стороны» - директор международных программ и проектов в области ядерной энергетики министерства торговли и промышленности Великобритании Ян Даунинг и мэр города Владимир Удовиченко (кстати, славутичане избрали его главой города уже в четвертый раз, отдав 87,8% голосов!) подчеркивали в своих выступлениях, что прокладка этого кабеля не только улучшит связь между Чернобыльской станцией, Центром аварийного реагирования и Славутичем, но и коренным образом изменит уровень национальной и международной связи, а также качество интернет-услуг и бизнес-общения. А это даст возможность создать 200-300 постоянных рабочих мест в регионе.
Гуляешь по Славутичу и испытываешь... ностальгию по социализму, ибо город - последняя показательная стройка Советского Союза. Кварталы так и называются - Рижский, Киевский, Таллиннский, Ленинградский, Ереванский... В Тбилисском, к примеру, на балконах предусмотрены приспособления для приготовления шашлыков. С годами стало ясно, что лучшее качество работ показали прибалты, а самыми некачественными оказались дома, построенные уже в 1994 году, т.е. в независимой Украине.
Раньше город привлекал специалистов - хорошие заработки на ЧАЭС, хватает детсадов и школ, организован досуг, есть возможность довольно быстро получить жилье... Сегодня же у въезда в город можно повесить вывеску: «Всем желающим хорошо зарабатывать и счастливо жить - валите отсюда!» Славутич - моноиндустриальный город: все финансовые ресурсы на содержание объектов социальной инфраструктуры обеспечивала Чернобыльская АЭС. Сегодня надо выкручиваться самому. Вот почему у города огромные долги перед бюджетом, что приводит к отключению в домах не только горячей, но и холодной воды. В этом году государство не выделило денег не только на энергоносители, содержание школ и детских садов, но и на зарплату учителям. Сюда нужно добавить долги государства по чернобыльским льготам (это более 7 млн. гривен). А ведь в этом городе (как нигде в другом месте страны) «чернобыльцев» и ликвидаторов подавляющее большинство - 22 тыс. человек (а всего в Славутиче проживают 24,5 тыс. человек).
Но есть беда пострашнее - многие славутичане остались без работы. Если по состоянию на 15 декабря 2000 года на ЧАЭС работали 9051 человек, то сегодня - только 4423 человека. Почти все, кто потерял работу в связи с остановкой станции, - жители Славутича.
Люди, пережившие чернобыльскую катастрофу, попали в катастрофу социальную, когда искусство выживания всецело принадлежит самому народу. И все-таки нельзя разувериваться в нынешнем жестоком и прагматичном мире. Ибо Славутич стал лакмусовой бумажкой на вечную тему «Друг познается в беде». Здесь работают многие зарубежные научные центры и лаборатории, где трудятся местные специалисты. Но этих должностей на всех безработных не хватает. На базе ремонтной службы ЧАЭС создан «Атомремонтсервис», где уже работают 420 человек - бывших сотрудников станции. Но и этого мало.
Город достойно принимает вызов судьбы. Для начинающих бизнесменов созданы особые, «инкубаторные» условия, выдаются беспроцентные кредиты на развитие своего дела. Если еще два года назад частным предпринимательством здесь занимались две фирмы, то сегодня - 45.
Что же делают славутичане - специалисты-атомщики - в частных фирмах? Шьют детскую одежду, выпускают крышки для пивных бутылок, макаронные изделия, полимерную плитку, овощные консервы, скобы для степлера, скрепки. (Мне с гордостью сказали, что скрепки, произведенные в Славутиче, хорошо продаются в Польше, Чехии и даже в Германии. Чем не новая статья экспорта?)
Снова встречаюсь с Яном Даунингом.
- Кто будет осуществлять проект - украинцы или британцы?
- Украинцы и только они. Британская сторона лишь проверяет работу и своевременно предоставляет средства.
- Значит, остановка за нами?
- Конечно. Сумеют ли сами жители Славутича обеспечить эффективное управление проектом, избавятся ли от бюрократии и дадут ли гарантию того, что деньги британских налогоплательщиков будут потрачены с умом? Вопрос вопросов. Мы хотим также помочь городу создать кредитный союз, который сможет предложить жителям доступные механизмы кредитования с низкой процентной ставкой.
- Вы бывали в Славутиче раньше?
- Я приезжаю сюда уже в 12-й раз, а впервые - в 1996 году. И всякий раз удивляюсь оптимизму и жизнелюбию людей, которые населяют этот красивый, гордый, но не очень счастливый город. И с каждым разом убеждаюсь, что все сложится хорошо, что у Славутича будет процветающее будущее. Единственное, что мне не нравится, что остается неизменным все эти шесть лет - дорога из Чернигова в Славутич. Всего 40 километров, но хуже дороги я в своей жизни не видел. Более того, с каждым годом на ней появляются новые выбоины и ямы...
Счастливчик! Не ездил он по другим нашим дорогам...
Благослови людей и зверей
Зона отчуждения... И сразу же запущенные и незасеянные поля и угодья, полуразвалившиеся дома, ржавая техника вдоль дороги. На обочине буквально каждого километра - «кирпич». Это не лес берегут от машин и людей, а людей и технику - от радиационного леса.
Находясь в зоне, присутствуешь как бы сразу в нескольких временах. Брошенные колхозные конторы с портретами Ленина и Горбачева, лозунги «Партия - наш рулевой!» и «Коммунизм - светлое будущее всего человечества!» соседствуют с «лунными» пейзажами. Рядом со щитом, установленным с незапамятных времен, «Лес - источник здоровья» примостилась новая надпись: «Бассейну Днепра - надежную защиту от радионуклидов». Вот белесое, уходящее за горизонт, неземное поле, а рядом - постамент, на котором Ильич с указующим перстом...
Так и напрашивается отдельная статья под названием «Ленин в зоне». И действительно, огромный бюст Ленина у административного корпуса ЧАЭС, по два памятника Ленину в Припяти и Чернобыле и десятка три ленинских бюстов у бывших сельсоветов... На разрушенных и брошенных домах таблички с названиями улиц: Ленина, Советская, Свердлова, Кирова, Жданова... Здесь самым причудливым образом переплелись прошлое, которое уже кажется очень далеким от нас, и настоящее, - нет, скорее будущее, то, что человечеству почти не ведомо.
Зона - это 2600 квадратных километров, 90 населенных пунктов, из которых выселено более 100 тысяч человек. Специалисты настаивают на увеличении площади зоны. Но опять же не хватает средств не столько на колючую проволоку, сколько на выселение новых тысяч и тысяч жителей и, соответственно, предоставление им нового жилья.
Самоселов в зоне 410 человек - так считают местные власти. В основном, конечно, это пенсионеры, решившие доживать век в своей хате. Они не боятся никакой радиации, копают огороды, держат коров и кур. Некоторые из них оставили детям и внукам квартиры, полученные в Киеве, Житомире или Днепропетровске. Есть такие, кто не смог привыкнуть жить, скажем, на седьмом этаже многоэтажки, не вписался в городскую суету. Бывало, предоставленное жилье оказывалось недоброкачественным, а случалось, соседи принимали недоброжелательно. Или же отселенных людей приходилось (из-за нехватки жилья) селить по две-три семьи в один дом. Надеялись, временно. Ан нет. Вот и пришлось вернуться. Ну и, конечно, ностальгия по родному дому и родному порогу...
Анна Григорьевна Кулик из села Ильинцы. Ей 82 года. «А я никуда не выезжала. Три дня пряталась в погребе, пока соседей нахально вывозили. Все мои соседки-одногодки, кого нахально вывезли, давно уже поумирали. А я вот живу. Стариков нельзя вывозить с насиженного места. Кости к родным стенам привыкают».
Самоселы все как на подбор - оптимисты. И вернулись они в зону вовсе не доживать свой век, а жить. Жить полноценно и, по возможности, долго.
Скоро в зону на «гробки» приедут люди (до пяти тысяч ежегодно), чтобы поправить могилы родственников, побывать на родном подворье, в хате, где, возможно, сделал свои первые шаги...
Даже кратковременная поездка по зоне дает возможность увидеть кабана, косулю, лося и множество бобров, а также лошадь Пржевальского (ее завозили из «Аскании-Нова»). Обитают здесь олени, волки, лисы, енотовидные собаки. Много птиц - орлов, журавлей, черных аистов... «Ходите, смотрите, но все время оглядывайтесь и говорите как можно громче, а лучше песни пойте, - предостерегает житель села Андреевка Васыль Васильевич Лубко. - В любую минутку из заброшенного дома может выскочить волчара, а на дорожке легко повстречаться с кабаном. Зверья у нас много. Вот Кривец Александр из «Чернобыльлеса» убил зимой четыре волка и получил от государства по 100 гривен за каждого».
Новый настоятель Ильинской церкви в Чернобыле отец Николай (Якушин) гордится этими местами: «Люблю в летнюю пору, разморенный жарой и дорогой, испить воды в каком-нибудь селе и малость перевести дух. Разговорюсь с хозяином или хозяйкой, а вокруг бушует сказочное разноцветье. Словно сам воздух настоян на медах, а меды такие - точно присутствуешь на церковном празднике, и святое кадило источает сладостное благовоние».
Нам бы день простоять...
Чернобыль... По улицам ходят люди в защитной одежде, натужно трудится бульдозер, снуют «рафики», много новеньких и красочных щитов: «Чернобыль - чистый двор, чистая улица, чистый город!», «Обеспечим надежный радиационный контроль!»... Видимо, любовь к наглядной агитации у нас в крови.
Здесь работают 3,5 тысячи вахтовиков, которые сооружают дамбу, проводят радиологический мониторинг всей зоны и дезактивацию, захоранивают радиоактивные отходы. Есть среди них строители, медики, лесники, пожарные, милиционеры... Многие работают здесь с первого дня. Но никто не скажет, что акклиматизировался в экстремальной ситуации. Никогда. Ведь, согласитесь, в 30-километровой зоне не работали бы, если бы не насущная необходимость. При нынешних материальных трудностях именно здесь есть гарантированное рабочее место и гарантированная приличная зарплата. Вот и пренебрегают люди риском утраты здоровья. Оправдывая себя тем, что, дескать, радиации достаточно не только в зоне, но и везде в Украине.
Туристической Меккой Чернобыль не назовешь. Однако желающих побывать на месте крупнейшей техногенной катастрофы все больше и больше. Но это - режимный объект, доступ сюда ограничен, а лицам до 18 лет и вовсе запрещен. И все-таки в прошлом году здесь побывало 182 делегации - это 1200 человек. Гости самые разные - общественные деятели, журналисты, ученые, специалисты и те, кто занимается гуманитарной помощью самоселам. Всех гостей приняли, накормили, разместили, помогли ознакомиться с зоной сотрудники агентства «Чернобыль-интеринформ».
Можно ли это назвать туризмом? С большой натяжкой. Ибо туризм - это путешествия и развлечения. В Чернобыле могут быть только путешествия, к тому же в экстремальных условиях и обязательно под контролем специалиста. Вот почему не надо верить статьям, где сказано, что за хорошие деньги вас сфотографируют «возле реактора» и предоставят все удовольствия: грести на лодке по Припяти, удить рыбу, кататься на лошадях, охотиться...
С Сергеем Черновым, корреспондентом «Вестника Чернобыля» (газета издается в Киеве, а он здесь - ее единственный представитель) идем по вечерним улицам, и город кажется обычным, провинциальным, каких множество в Украине. Темнота прячет остатки пожарищ и оконные провалы брошенных домов. Встречаем старушку. «Сергей, это, видать, из Киева гость приехал? Там у вас в большом городе, наверное, и душно, и суетно?» - «Да, - отвечаю, - в Киеве и шумно, и загазованность большая». - «Так вы сюда приезжайте. Смотрите, какая красота вокруг! И тихо».
Здоровья Вам, Марья Васильевна!
Возвращаясь в Киев, не мог не заглянуть в то самое село Рудня-Вересня, с которого в 86-м начался для меня Чернобыль. У «моей» хаты никого нет, она по-прежнему мертва. И многие дома вокруг - тоже. В единственной хате светится окно. У входной двери старая надпись масляной краской: «В цій хаті живе і працює хазяїн». Это чтобы мародеры знали.
Вхожу в дом. Чисто и уютно, тикают «ходики» (кажется, подобные я видел только в кино), кошка трется о ногу...
Марья Васильевна Шупик по-прежнему приветлива и словоохотлива. Узнала меня сразу (два года назад был у нее в гостях) и тут же предложила чай с дерунами.
- Не скучно одной-то, не страшно?
- Так ведь телевизор есть. Да и скучать времени нет. Хозяйство у меня, держу всякую животину. Гусей еще недавно было много, но явился волк и начал их, сердечных, по двору ловить. Так я последних потом и дорезала.
- Не боитесь радиации?
- К старикам эта, как вы говорите, радияция не липнет. А молодые бегут - боятся ее, треклятую.
Потом долго ехал в Киев и все думал: надо было отказаться от угощения. Хотя сама Мария Васильевна ест эти деруны и пьет эту воду с 87-го года, да и выглядит вроде бы неплохо, старушка хоть куда. А как бы она выглядела и чувствовала себя, если бы не Чернобыль, не зона, не тайное проживание в собственной хате, не горькая память о внучке, умершей от рака щитовидки, не боль за сына, который не хочет возвращаться, и даже ни разу после выселения не приезжал, не вода из колодца, не деруны из картошки, выращенной под окном...