225 лет назад, осенью 1770 г. в Киеве вспыхнула чума, унесшая в могилу несколько тысяч киевлян. За многовековую историю Киева эпидемия чумы неоднократно опустошала город. В летописях сохранились сведения о самых крупных вспышках эпидемий. Так, один летописец писал в 1352 году: “Был мор (чума) силен, зело в Смоленске, и в Киеве, и в Чернигове и во всей земле Русской смерть люта, и напрасна и скара”. В 1366-м “моровое поветрие” или “моровая язва” (так в те времена называлась чума) вновь опустошила Киев. Эпидемии повторялись в 1375, 1419, 1424, 1652 гг., а вследствие вспышки с марта 1710-го по январь 1711 г. “пуст город Киев остался”.
Для борьбы с чумой еще в 1729 г. в городе Василькове был построен карантинный барак, где содержались в течение 42 дней купцы, ремесленники, приезжавшие с Польши, с пограничных районов, зараженных чумой. Исключение делалось для особо важных лиц, дипломатов, которым уменьшали срок карантина. Позже было увеличено количество бараков до 8, а также построены каменные сараи для хранения имущества купцов, ремесленников. Только в VIII веке эпидемия чумы в Киеве случалась 7 раз.
В 1767 - 74 гг. проходила русско-турецкая война. Через Киев шла дорога, по которой перевозили боеприпасы, продукты питания, с фронта доставляли раненых и пленных турок. В Турции, Валахии (современная Румыния) почти все время свирепствовала чума.
Несмотря на меры предосторожности, 2 сентября 1770 г. в Киевский магистрат поступило сообщение, что в одной семье на Подоле умерло сразу трое мужчин и соседка. Встревоженный писарь послал сообщение в канцелярию генерал-губернатора Федора Матвеевича Воейкова.
По приказу губернатора срочно выехала комиссия в составе врачей С.Митрофанова, И.Полетики, О.Яновского, П.Зимовича и А.Червинского. Хозяйка дома рассказала им, что ее сын приехал уже больным, просил, чтобы укрыли потеплее, так его морозило. На следующий день заболели отец, зять и кума-соседка, которой подарили платок, привезенный из Ладыжина.
После этого врачи осмотрели трупы, сомнения не осталось - все признаки моровой язвы.
Врачи просили прислать охрану. Всех, кто общался с покойниками, отправили на карантин на Труханов остров, около дома выставили охрану. 12 сентября моровая язва была обнаружена в Старом городе, а 19 октября - на Печерске. Встревоженная быстрым развитием чумы на Украине, Екатерина II именным указом от 19 сентября 1770 г. назначает члена малороссийской коллегии П.Мащерского уполномоченным по ликвидации чумы, а позже такими же полномочиями был наделен генерал-майор Михаил Иванович Шипов. Из Петербурга прибыл штат-физик доктор Иоганн Якоб Лерхе. Его помощниками были Иван Полетика и доктор Сила Митрофанов, назначенный начальником Киевского военного госпиталя, открытого в 1750 г. Несмотря на это, единого руководства по борьбе с чумой не было: Мещерский обосновался в Глухове, Шипов в Броварах, а канцелярия губернатора переехала в село Вишеньки. Издавались многочисленные приказы, но они не были согласованы и часто противоречили друг другу.
Тем временем моровая язва приняла угрожающие размеры. По приказу губернатора в середине сентября Подол был оцеплен войсками, т.к. его жители до этого времени свободно передвигались по Киеву, разнося заразу. Но мера запоздала. Закрыли Киево-Могилянскую академию, и студенты разъехались по домам, разнося инфекцию в непораженные чумой районы. Студентов следовало отправить в карантин.
Положение ухудшилось: жители Подола поняли, что им грозит неминуемая гибель, так как из этой части города их не выпускала охрана. Они стали покидать город через горы и переправляться через Днепр на лодках. О заболевших и умерших перестали сообщать, поскольку трупы забирали и увозили за город, а тех, кто соприкасался с больными, отправляли в карантин на Труханов остров. Киевляне тайно хоронили умерших родственников у себя во дворе. Многие дома опустели, в них стала селиться городская беднота. Следовало, конечно, сжигать опустевшие дома, но городские власти опасались пожара.
Среди простого люда не вели разъяснительную работу о предосторожностях от моровой язвы, а действовали принудительными мерами. В результате этого киевляне взбунтовались. Они собрались у магистрата и требовали, чтобы не отправляли на карантин на Труханов остров и чтобы между частями города было свободное сообщение. Народ удалось успокоить.
Место карантина выбрали за чертой города у Кирилловского монастыря. Духовенство сначала воспротивилось этому, но позже был получен приказ Святейшего синода.
Приближалась зима, и власти вынуждены были вернуть в город около 300 человек, находившихся на Трухановом острове. Частично их разместили на территории Кирилловского монастыря, а некоторым разрешили вернуться домой.
Выявленных больных отправляли в госпиталь. Все они были обречены на смерть, потому что врачи в то время не знали, как лечить болезнь. Противочумной вакцины в те времена не существовало. Врачи старались при осмотре больных не прикасаться к ним, окуривали и проветривали свою одежду. Во время самой эпидемии никто из них не заболел, кроме доктора Силы Митрофанова.
В Софийском монастыре умерло 50 монахов и около 70 певчих, тогда как в Михайловском монастыре не пострадал никто. Настоятель этого монастыря приказал запереть обитель, и монахи не общались с горожанами. В деревне Зверинец, принадлежавшей Киево-Печерскому монастырю, вымерли многие. По приказу генерал-майора М.Шипова деревню окружили солдаты. Некоторые больные стали выздоравливать, хотя им не оказали эффективной медицинской помощи. По-видимому, изоляция от города пошла на пользу жителям деревни.
В начале статьи упоминались пленные турки, находившиеся в Киеве. Один пленный офицер объявил, что знает, как спасти киевлян от эпидемии чумы, но взамен он просил, чтобы его освободили. Он написал на турецком языке несколько записок одинакового содержания: “Великий Мухаммед! На этот раз помилуй христиан и спаси их от моровой язвы, ради избавления нашего из плена!” Записки были прикреплены к шестам и выставлены на колокольнях на Подоле, но это не помогло - язва продолжала свирепствовать. Шарлатан-офицер исчез из города. Монахи уничтожили эти шесты.
К концу ноября число больных уменьшилось, а в декабре в некоторые дни не было сообщений о моровой язве. Тем не менее, опасность для Киева еще не миновала. В декабре 1770 г. И.Полетика, С.Митрофанов и И.Лерхе написали подробную инструкцию. Они требовали, чтобы увеличили караульную команду, чтобы помещения, где находились покойники, окуривались, а затем проветривались. В феврале моровая язва пошла на убыль. Госпиталь был свободен от больных. Но в середине марта эпидемия опять возобновилась, на этот раз в селении Пирогово (теперь р-н Корчеватого), где солдаты продавали одежду умерших. Умерло от чумы 1770 - 71 гг. около 4000 киевлян.
В это время в Киев приезжает Данило Самойлович (Сушкович) - выдающийся украинский ученый, основоположник отечественной эпидемиологии. Он был членом 12 академий наук, участвовал в ликвидации девяти эпидемий чумы. Самойлович дал много советов по борьбе с чумой киевским врачам, которые использовали их впоследствии, т.к. эпидемия моровой язвы была в Киеве и в XIX веке.
Украина дала миру еще одного крупного ученого-эпидемиолога -Даниила Кирилловича Заболотного (1866 - 1929), который принимал участие в противочумных экспедициях. В 1913 г. он организовал первую противочумную лабораторию и нашел переносчика чумного вируса. Он был избран действительным членом Академии наук, а в 1928 г. стал президентом Академии наук Украины. Его именем назван Институт микробиологии в Киеве, который внес большой вклад в борьбу с такой страшной болезнью, как чума.