Анализ событий, связанных с перенесением памятника воинам Красной армии в столице Эстонии Таллинне весной 2007 года, вызывавшим неадекватную реакцию со стороны официального Кремля, а также ход дискуссии в украинском политикуме и массмедиа относительно того, нужен ли Украине музей советской оккупации, вынуждает не только констатировать то, насколько прочно держит нас советское прошлое, но и попытаться с научных позиций ответить на вопрос: была ли большевистская власть в Украине оккупационной?
В свое время автор исследования, изучая специфику процесса формирования большевистских структур власти в Украине в период революции 1917—1921 гг., пришел к выводу, что для захвата Украины из Советской России была экспортирована не только большевистская политическая система, но и руководящая партийно-советская верхушка, то есть на украинскую почву была перенесена не только большевистская система власти, но и ее носители, призванные выполнять функции оккупационной администрации. Если большинству наших соотечественников необходимы дополнительные аргументы для подтверждения или опровержения именно такой оценки большевистской власти в Украине, обратимся к историческим источникам.
Известно, что установлению оккупационного политического режима обычно предшествует военная оккупация, которую «Універсальний словник — енциклопедія УСЕ» определяет как «временный вооруженный захват одним государством части или всей территории другого государства, побежденного в войне, и установление там фактической власти». Российским большевикам, стремившимся после октября 1917 г. «раздуть пожар» мировой пролетарской революции, крайне необходимо было удержать в орбите своего влияния Украину, которая в лице Украинской Центральной Рады — высшего представительского органа украинского народа — не признала власти Совнаркома России. Поскольку попытка получить большинство в ЦР путем демократических процедур провалилась, большевики в начале декабря 1917 г. объявили Украинской Народной Республике войну. Почему российские социал-демократы пошли войной на своих украинских единомышленников (ведь УЦР почти полностью состояла из представителей социалистических партий)?
Чтобы понять тогдашние события, заметим, что Украина дооктябрьского периода была специфической колонией с русифицированными городами, населенными преимущественно пришлым или же русифицированным рабочим классом. Кроме того, вожди русской нации все это время последовательно насаждали отрицательное отношение к украинскому национально-освободительному движению, а самому движению пытались внушить ощущение неполноценности. Это, а также незначительное влияние в массах украинских политических партий и стало причиной того, что украинские партии за образец брали соответствующие российские и становились их филиалами или даже объединялись с ними. Паразитируя таким образом на последствиях правительственной ассимиляции, российские социал-демократы, как писал известный деятель украинского социал-демократического движения Л.Юркевич (Л.Рыбалка), «организовали пролетариат в украинских городах как российский пролетариат, и этим отделяли его культурно от пролетариата сельского, чем, естественно, нарушали единство рабочего движения в Украине и замедляли его развитие. За все время их деятельности они никогда не выступали на украинской территории против национального порабощения и пользовались последствиями этого порабощения как возможностью расширить свое влияние». Тактика, избранная на протяжении своего существования РСДРП, в значительной степени способствовала формированию в Украине «пятой колонны», ставшей реальным оплотом большевиков в борьбе за власть в период национально-освободительной борьбы.
Усиливало страх российских большевиков потерять Украину и то, что у них не было здесь надежной опоры, поскольку до лета 1918 г. в Украине не было не только своей коммунистической партии, но и филиала РКП(б), поскольку централизованный характер партии большевиков не предполагал даже автономного существования компартий национальных республик. Потому надеяться, что украинские большевики установят власть советов в Украине без поддержки Кремля, не приходилось, та как их численность была мизерной, а влияние на большей части украинской территории — незначительным, что признавали сами большевистские лидеры. В частности, Н.Скрипник в 1923 г. вспоминал: «… фактически в 17 году на Украине не существовало ни одного партийного центра большевиков, ни одного центра для скопления сил пролетариата в борьбе против того мелкобуржуазного центра» (речь шла о Центральной Раде. — Н.Д.). О незначительном влиянии партии большевиков среди украинского населения свидетельствует и то, что на выборах во Всероссийское учредительное собрание за кандидатов РСДРП(б) проголосовало 10% украинских избирателей.
Дело в том, что большевизм в Украине был чуженациональным явлением. Как отмечал один из руководителей аппарата ЦК КП(б)У начала 1920-х гг. С.Диманштейн, в рядах большевиков до 1917 г. было только 273 украинца. По другим данным, из 4364 членов большевистской партии, работавших на территории Украины в июле 1918 г., только 130 (3% от всего состава) называли себя украинцами, а ядро КП(б)У составляли русские и евреи. Надежным оплотом большевистского режима в Украине считались только большевистские организации Донбасса и Екатеринославщины, где в 1918 г. работали многие активисты РКП(б) в большинстве своем русского происхождения.
Поскольку российский большевизм в Украине не мог опираться на этнических украинцев, в руководящем составе ЦК КП(б)У длительное время доминировали русские и евреи. Так, в составе ЦК КП(б)У, избранном I съездом (июль 1918 г.), из 15 членов ЦК только двое были украинцами, ІІ съездом — трое. Такую же тенденцию наблюдаем и в национальном составе вышестоящих органов государственной власти — ЦИК советов Украины и Совнаркоме УССР. Так, из 41 членов первого ЦИК украинцев было всего 13. В первом советском правительстве Украины — Народном секретариате, назначенном 28 (15) декабря 1917 г., — из 24 народных секретарей и их помощников украинцев было шестеро, а в составе Совнаркома, сформированного 14 марта 1919 г., — пятеро из 17-ти наркомов.
Приведенные данные убедительно подтверждают неукраинский характер большевистской власти и ее истинные намерения относительно Украины. О них в 1920 году писал один из лидеров Украинской национальной революции Владимир Винниченко: «Никакой советской власти на Украине не было образовано…Власть всю захватила... горстка людей из Российской Коммунистической партии. Эта власть опиралась на военную вооруженную силу завезенных из России... полков красной армии». Для большевистского руководства, которое только декларировало право наций на самоопределение, было лучше, продолжал В.Винниченко, «чтобы на Украине вся власть была в руках своих людей, лишенных какого-либо украинского патриотизма, не связанных с украинским народом никакими традициями и эмоциями».
Объясняя, почему недоверие большевиков и украинцев было обоюдным, В.Винниченко в неотправленном в ЦК РКП(б) письме, датированном 20 сентября 1920 г., написал: «... у вас даже само признание в украинской национальности уже вызывает подозрение в «неблагонадежности». Но, если хотите, я вам скажу, товарищи, что каждый украинец, даже коммунист, даже самый старый, верный и надежный член вашей партии, если он хоть раз пришел к осознанию, что он — украинец, если он знает, какую большую роль играл в развитии сознания украинского рабочего и крестьянина национальный гнет.., то такой украинец, знайте, неблагонадежный относительно верности современной вашей политике на Украине. Искренне говорю вам: можете смело не доверять, если касается этого момента, ни одному члену вашей партии, который умеет правильно, литературно говорить по-украински. Пусть это будет донос на своих же, но я скажу, что вы не можете положиться ни на одного национально сознательного украинца-коммуниста; если они заявляют себя верными сторонниками вашей политики, — не верьте: некоторые делают это из страха, вторые из корысти, третьи из-за бессилия, четвертые из-за политики; все же они ждут момента, когда можно будет свободно и легко чувствовать себя украинцами, когда они смогут быть равноправными с вами, а не подчиненными. ...Они ждут того времени, когда и они смогут гордиться своим хорошим, любить его и не бояться, что отстаивание его в жизни может вызывать подозрения в неблагонадежности. Но пока они молчат, подлизываются, притворяются хорошими «эркапистами», внутренне же глубоко страдают от того, что украинцы их называют ренегатами, продажными людьми, предателями». Эти слова в комментариях не нуждаются.
Объяснял В.Винниченко и причины недоверчивого (если не сказать — враждебного) отношения украинского населения к большевистской власти. По его мнению, они заключались в том, что политика РКП(б) в Украине носила централистский, антиукраинский характер, а КП(б)У являлась орудием ее великодержавного курса. «Революция на Украине, — писал Винниченко, — проводится главным образом армией и теми партийными силами, которые присылаются из России... Вся У.С.С.Р. как отдельное федеративное государство есть фикция», а «отношение социалистической России к социалистической Украине очень напоминает отношение империалистических государств к своим колониям».
Правоту Винниченко подтверждает высказывание по этому поводу и такого адепта большевизма, как Н.Скрипник, который в свое время вынужден был констатировать, что для большевиков Украина «вообще не существовала как национальная единица». В свете этого не удивляет откровенное заявление известного киевского большевистского деятеля Г.Пятакова: «Мы не должны поддерживать украинцев, поскольку их движение невыгодно пролетариату. Россия не может существовать без украинского сахара, промышленности, угля, крупы и т.д.».
Исходя из вышеупомянутого, должны констатировать, что конфронтация между российскими большевиками и их немногочисленной креатурой в Украине, с одной стороны, и украинскими национальными правительствами — с другой, была неминуемой. Не имея возможности захватить власть, опираясь на поддержку широких слоев населения, большевики Украины полагались только на внешний фактор — помощь Красной армии. Вследствие такой политики в 1917—1919 гг. большевистская Россия трижды захватывала Украину, каждый раз формируя здесь марионеточные правительства, членов которых назначал ЦК РКП(б).
Неприятие значительной частью украинского общества большевистской диктатуры требовало от ЦК РКП(б) проведения очень взвешенной кадровой политики в республике. Но до 1923 г., когда РКП(б) на своем ХІІ съезде провозгласила политику «коренизации», основным источником формирования партийно-советской номенклатуры в Украине оставались кадровые назначения Москвы или же, по крайней мере, согласованные с ней, а отдельные попытки национально сознательных деятелей КП(б)У привлечь к руководству УССР этнических украинцев каждый раз наталкивались на отчаянное сопротивление выдвиженцев Кремля.
Так, когда во время работы V конференции КП(б)У в ноябре 1920 г. бывший боротьбист Васыль Блакытный (Эллан) сформулировал как основную задачу проведение украинизации КП(б)У, новые однопартийцы назвали его «укапистом» и «злостным петлюровцем». О тотальном неприятии руководством большевистской партии украинизации аппарата свидетельствует и то, что с антиукраинских позиций на V конференции КП(б)У выступили и эмиссар Кремля, уроженец Елисаветграда Г.Зиновьев (Апфельбаум), и представитель так называемой рабочей оппозиции в РКП(б) Т.Харечко, и один из основателей подконтрольной Москве КП(б)У Я.Яковлев (Эпштейн). Последний, как отмечал В.Блакытный, «изволил разорвать на клочки мою статью (о необходимости украинизации КП(б)У. — Н.Д.) и подать ее так, словно я считаю, что наша коммунистическая партия на Украине состоит из лавочников, спекулянтов и чиновников». Тот же Г.Зиновьев, назвав В.Блакытного «живым анахронизмом», подчеркнул: «то, что ему (В.Блакытному. — Н.Д.) кажется самым важным, на самом деле снято с повестки дня».
Позиция В.Блакытного, как и высказывание Н.Скрипника, что «на Украине есть особые условия, которые вызывают иную партийную линию, чем в России», были должным образом «оценены» делегатами конференции, которые, не без давления на них посланцев центра Г.Зиновьева и Л.Троцкого, забаллотировали кандидатуры обоих известных представителей украинского национал-коммунизма на выборах состава ЦК КП(б)У, тем самым продемонстрировав полное непонимание украинской специфики.
Оккупационной большевистская администрация в Украине оставалась даже после показушного заигрывания с украинцами на протяжении первого десятилетия существования СССР, в исторической литературе получившего название «украинизация государственного аппарата». Провозглашение политики «коренизации» в 1923 г. отнюдь не диктовалось заботой об увеличении в рядах украинского филиала большевистской партии представителей коренного этноса, которых на то время насчитывалось всего 23,7%, а ставило целью ввести в заблуждение население подконтрольных московскому компартийному центру союзных республик и мировое сообщество, которые должны были купиться на показушное желание большевиков решать национальные проблемы.
Большинство украинцев, а особенно представители интеллектуальной элиты, искренне поверили большевистским намерениям, но в который раз были обмануты. Тогдашняя статистика свидетельствует, что, несмотря на проведение политики украинизации, которая вроде бы должна была положить конец функционированию в Советской Украине, по сути, колониальной администрации, ключевые должности в партийно-советском аппарате УССР и в дальнейшем занимали преимущественно неукраинцы, а любые попытки известных партийных и советских функционеров украинского происхождения придать руководящим органам республики национальную окраску наталкивались на сопротивление креатуры официального Кремля в Украине.
Более того, стремление украинских национал-коммунистов украинизировать республиканскую властную вертикаль вскоре было использовано «интернационалистами» в КП(б)У как повод для обвинения их в так называемых националистических уклонах (вроде «шумскизма», «скрипниковщины» и т.д.), а позже стало причиной репрессий против национально сознательных украинцев в рядах партии.
Последствиями оккупации Украины большевистской Россией стали не только репрессии против носителей украинского национального сознания в республиканском партийно-советском руководстве, но и три Голодомора в Украине, физическое уничтожение национальной интеллигенции, страшный удар по генофонду украинской нации. Неограниченное и безнаказанное господство ленинско-сталинского тоталитарного большевистского режима в советской Украине стало возможным только потому, что Украина была оккупированной и колониально зависимой территорией, на которой кремлевские вожди во что бы то ни стало стремились насадить антиукраинскую власть и уничтожить стремление украинского народа к самостоятельной государственной жизни.