| ||
Владимир Здоровега |
Обстоятельства сложились так, что свобода слова, свобода СМИ стали в Украине эпицентром острейших политических баталий. Когда львовские журналисты дважды объявляли и организовывали общественный протест против притеснений свободы слова в нашем государстве, это воспринималось политиками, той же Верховной Радой, высокими должностными лицами и, что особенно досадно, значительной частью собратьев-журналистов как некая, не лишенная смысла, выходка с элементами несовременной бутафории. Кое-кто из уважаемых политиков даже на словах поддержал инициативу, скрепил обращение подписью. Но не более. И только трагическое исчезновение Георгия Гонгадзе, конфликт вокруг которого до высшей точки кипения довел известный кассетный скандал, заставило Украину и мир заговорить об этом во всеуслышание. Первостепенна ли проблема свободы слова, деятельности масс-медиа для современной Украины? Или за этим довольно бурным процессом скрыты какие-то иные, глубинные явления? Наконец, что принесут нашему обществу и украинским средствам массовой информации такие неистовые споры и противостояния? Станут ли они богаче, авторитетнее, профессиональнее, а их слово - результативнее? Наша газета пыталась непредвзято и разносторонне, документально точно воссоздавать эти события. В этом процессе спешно родился указ Президента об обеспечении свободы слова в Украине, состоялись парламентские слушания на эту же тему. Наконец, со специальным посланием к парламенту обращается гарант Конституции.
«ЗН» (20 января 2001 г.) уже опубликовало аналитический материал работников Украинского центра экономических и политических исследований Игоря Жданова и Николая Сунгуровского «Пространство свободы?» Сегодня мы помещаем диалог известного исследователя журналистики, профессора Львовского университета Владимира Здоровеги и главного редактора одной из популярнейших и наиболее тиражных, кстати, региональных газет «Високий Замок» Степана Курпиля. Взгляд на эту же тему с другой стороны и с немного иной теоретико-практической позиции.
Владимир Здоровега. Степан Владимирович, в этом году вы были участником уже третьих слушаний этого вопроса в Верховной Раде. Я следил за этим заседанием по телевизору, знакомился с отчетами. Поражен напечатанным в вашей газете полным текстом выступления матери пропавшего журналиста госпожи Леси Гонгадзе.
Степан Курпиль. Когда мать Георгия поднималась к микрофону Верховной Рады, зал и трибуны в полной тишине встали. Во время ее выступления у многих присутствовавших в зале в глазах стояли слезы. Мать Георгия сказала простые и искренние слова, слушать которые было больно. После этого тяжело говорить, но говорить надо. Надо, чтобы жертва на алтарь свободы слова, которой стал Георгий Гонгадзе, была последней...
В.З. Это действительно так. Кстати, до конца слушаний в зале почти не осталось депутатов. Очень показательный штрих. И, может, в этих слушаниях, а точнее, в отношении к ним большинства депутатов проявляется то, что я назвал бы политической неграмотностью общества, эгоизмом ее элиты. Каждый политик - за свободу, но для себя. Мы не будем иметь нормальных средств массовой информации, пока не на словах, а на деле не увидим в них самостоятельной общественной силы, силы общества, независимой от силы различных ветвей власти, если будем утешать себя иллюзиями, что свобода слова - в руках власти. Именно общество должно хотеть и иметь публичную свободу слова, ибо свободу говорить самые обидные, самые грубые, наидичайшие слова наше общество на всех уровнях имеет. Но это дикость, а не свобода. К тому же в экономически бедном государстве невозможны преуспевающие масс-медиа.
С.К. Украинская пресса сегодня до боли похожа на нищего. Одни СМИ просят милостыню у органов власти, другие - у бизнесменов, политиков, олигархов, бандитов и т.п. К сожалению, функционирование прессы в Украине до сих пор не утвердилось как вид предпринимательства. И это наибольшая наша беда. Чаще всего и власть, и политики, и бизнесмены рассматривают прессу лишь как средство влияния на общественное мнение, как оружие в сведении счетов, как орудие лоббизма и достижения политической цели. Лишь небольшая часть СМИ в определенной степени независима и рассматривает собственную деятельность как вид бизнеса, который может приносить прибыль. В нашем государстве нет надлежащих условий для развития независимой прессы. И не только экономических, но и законодательных. Например, известный Закон о государственной поддержке прессы делит журналистов на государственных и негосударственных, на «черных» и «белых», на своих и чужих, на придворных и простолюдинов. По моему мнению, условия жизнедеятельности СМИ должны быть одинаковы для всех - независимо от их тематики и формы собственности. Пора прекратить позорную практику составления списков изданий, которым предоставляются всяческие льготы, поскольку это - коррупция наизнанку.
Необходимо принять закон о разгосударствлении СМИ. Плательщики налогов не должны оплачивать выход в свет предвзятой, зачастую неправдивой информации, хвалебных од вождям и вождикам различного пошиба. Надо дать возможность журналистам выйти из рабства различных властных органов, которым принадлежат почти все районные газеты и немало областных и общеукраинских. Эти газеты полностью зависимы от власти, и поэтому с таким понятием, как свобода слова, они знакомы лишь теоретически! Никого насильно не надо делать свободным - может быть, кто-то хочет умереть крепостным. Но крепостные должны иметь возможность стать свободными журналистами. И не следует бояться, что газеты, освободившись из-под так называемой опеки властей, пропадут. Не пропадут, а оживут.
В.З. Многие журналисты в этом сомневаются. И такие сомнения жизнь нередко подтверждает. Сколько изданий погибло, обанкротилось, как только они лишились государственной поддержки или поддержки того или иного хлебодателя. История вашей газеты говорит о противоположном. Тем больший интерес должен был вызвать опыт «Високого Замку». Кстати, на вашу практику ссылаются зарубежные исследователи. Об этом я прочитал недавно в книге польского знатока прессы Войцеха Цисака, посвященной трансформации прессы в Украине и Польше. Те не менее даже среди львовских журналистов есть такие, которые относятся к этому опыту если не подозрительно, то с определенным скепсисом. Так как же вы выживаете?
С.К. Не выживаем, а работаем, растем, развиваемся. Скажу кратко. Четыре года назад, в феврале 1997-го, по просьбе редакции Львовский областной совет отпустил нашу газету в свободное плавание. Собственно, уже до того, то есть в 1996 году, мы не пользовались никакой финансовой поддержкой властей. Мы уже имели систему собственных киосков, научились экономно и рационально работать. Очень выгодной была подписная цена. Мы заработали довольно солидную сумму и, вместо того, чтобы проесть, растранжирить те деньги, закупили, хоть и не новую, но очень качественную офсетную печатную машину. До этого нас замучили своими письмами читатели. Печать была такой, что газету трудно было читать.
И лишь после того, как мы прочно стали на ноги, нас заметил инвестор. Точнее, мы его нашли с помощью наших польских друзей. Здесь большое значение имеют личные контакты. Поскольку мы уже имели собственную машину и арендованное помещение, мы перерегистрировали наше коллективное предприятие в «Видавничий Дім «Високий Замок». Инвестиции норвежского концерна Оркла Медиа вложены не непосредственно в газету, а в «Видавничий Дім». За предоставленные нам средства мы выкупили арендованное помещение, приобрели оборудование. Основателем газеты и в дальнейшем остался редакционный коллектив.
В.З. Иными словами, инвестор не может диктовать вам свои требования?
С.К. Нет. Наши зарубежные партнеры не навязывают нам своей политики. Редакция руководствуется разработанными ею и одобренными основателями принципами ведения газеты. Среди главнейших основ редакционной политики - политическая незаангажированность, объективность в освещении всех сторон жизни, способствование развитию демократизации общества, а также благоприятствование развитию независимого Украинского государства. Стараемся придерживаться этих принципов. Отсюда, может быть, и наши скромные успехи.
В.З. Слушая вас, да и очень внимательно следя за работой газеты «Високий Замок», я пытаюсь на основе вашего опыта создать некую обобщенную модель современного украинского журнала, способного выживать в условиях рынка, а точнее было бы сказать, имитации рынка. Для меня, например, экономическим фундаментом этой модели является зарубежный инвестор, вкладывающий деньги, не диктующий определенных политических условий, плюс предпринимательская активность самой редакции, в том числе реклама и прочие виды коммерческой деятельности. Это не универсальная, но приемлемая для других модель. Но достаточно ли этого для успеха газеты?
С.К. Понятно, что нет. Нужно выполнять главное задание журналиста-профессионала - делать интересную, полезную для широкого круга читателей, неординарную по смыслу и форме газету. Изготавливать качественный, конкурентоспособный информационный продукт. Газета, как и книга, как и телефильм, - это товар. Но товар особого рода, творческий по своей природе. Мы пытаемся быть незаангажированными, не становиться на позиции тех или иных партий и групп. Стремимся быть как можно более универсальной газетой, газетой для всех, для большинства, помня, что сегодня семья подписывает, если может, конечно, одно, а не три-четыре издания, как раньше. И поэтому наша газета для различных вековых категорий.
В.З. Из вашего рассказа создается впечатление, что газете «Високий Замок» уже ничто не угрожает, что вам никто не может диктовать свою волю?
С.К. Это, разумеется, не так. В период относительного общественного покоя почти никто не пробует на нас давить, что-то нам диктовать. Но в период социальных обострений, например во время выборов, политических скандалов, один из которых мы переживаем ныне, попытки повлиять на редакцию, на редактора прежде всего, в определенной степени усиливаются.
Попытки повлиять на позицию редакции начинаются чаще всего с «дружеских» советов, переходящих в легкие угрозы, а то и прямой шантаж. Сегодня всем журналистам известен «джентльменский набор» репрессивных мер относительно СМИ, начиная от невинных наездов противопожарных служб, проверок налоговой инспекции до судебных приговоров и до самого страшного - физических расправ, дичайших и жесточайших. От этой средневековой дикости в нашем обществе никто не застрахован. И все же я убежден, что задушить «Високий Замок» сегодня невозможно. Этого не допустит наш инвестор, другие международные организации. В конце концов, по общему признанию, с состоянием свободы слова в области ситуация не наихудшая.
Так давайте порассуждаем о том, где выход из кризисного состояния, в котором оказалось наше общество. Что означают последние события именно для журналистики? Суждений здесь много. А каково ваше мнение, Владимир Иосифович?
В.З. В самом деле, диапазон вердиктов, прогнозов относительно будущего масс-медиа в Украине, их качества и тенденций очень широкий - от самых хмурых до относительно оптимистических. Если руководствоваться рациональным, непредубежденным подходом к событиям, особенно последнего времени, то нельзя не увидеть целый ряд противоречивых тенденций. Мне приходилось писать и говорить о них в книге, которая сравнительно недавно увидела свет, в выступлениях на конференциях, в статьях и интервью. Поэтому буду максимально лаконичным. Прежде всего хотел бы уточнить некоторые термины. В периодике, с различных трибун сыплются утверждения о том, что в Украине процветает дикая политическая цензура. Хочу со всей ответственностью сказать, что цензуры, в прямом значении слова, у нас нет. Цензура (в переводе с латыни - «суровое суждение») - это контроль за содержанием публикаций, зрелищ, кинофильмов и т.п. специально созданными учреждениями, или, как сказано в известном словаре журналистских терминов, это «контроль государственного учреждения над содержанием материалов, предназначенных для печати, показа со сцены, передачи по радиовещанию или телевидению».
Отсутствие официальной цензуры не означает отсутствия политического контроля и даже дичайшего запрета, которым является запрет на факт. Их сегодня осуществляет основатель или соучредитель издания или просто представитель политической власти, даже, хоть как это ни странно, самой демократичной партии. И тут чем глубже вниз, тем больше дров. Как-то в одной из районных газет Львовщины редактор, немолодой уже, поседевший журналист и поэт, буквально со слезами на глазах рассказывал, что его заставили снять разворот с отчетом статуправления, который противоречил блестящим успехам районного руководства. Считаю, если бы у нас была хотя б элементарно ответственная власть, то уже за один такой поступок виновного надо было посылать ко всем чертям, или, как любит говорить один мой друг, за такое нужно стрелять (опыт Сталина еще живет в подсознании!).
Так же свободу слова нельзя путать c возможностью публично через соответствующие средства обнародовать информацию. Первого у нас, так сказать, под завязку. Говорить, что в голову придет. Более того, у нас сегодня процветает то, что можно было бы назвать легальным самиздатом. Кое-кто издает за собственные средства стихи и прозу. Большинство научных работ печатаются часто символическим тиражом не только без какого-либо цензирования, но и элементарного редактирования. Там такое можно прочитать, что не хочется даже признаваться, что ты принадлежишь к пишущей братии. Говоря об этой ничем не ограниченной свободе печатать все что угодно, один харьковский профессор справедливо подчеркнул: всякие запреты начинаются там, где задеваются те или иные интересы. И тогда уже начинают действовать не только запреты, но и разбой как на государственном, так и на клановом уровне. Не надо цензуры. Страх потерять работу или получить железякой по голове или шишку в лоб эффективнее. Самоцензуру, наличие внутреннего цензора ни с чем не сравнить. Не так ли?
С.К. К сожалению, ощущение угрозы и полная беззащитность довольно сильно действуют на журналиста. И не только это. Свободу СМИ нельзя сводить только к возможности обнародования той или иной информации. Чтобы не ошибиться, нужно иметь доступ ко всей информации. Ты можешь иметь самые благие намерения, святое стремление сказать людям правду, но для этого необходима еще и соответствующая информация. А получить ее часто практически невозможно.
В.З. Не так давно сотни тысяч зрителей имели возможность увидеть, как реагировали два милицейских чина - подполковник и полковник - на просьбу репортера сказать, что происходит на площади Независимости. Высокое начальство демонстрировало перед протянутой рукой с микрофоном, кажется, с пометкой «1+1», такие негодование и злость, словно от них требовали нарушить присягу. Как вы смеете, да еще с такой назойливостью, требовать от нас какого-то ответа? Кто вы такие? Чего лезете? Им, простите, нет дела до законов Украины «О печатных средствах массовой информации (прессе) в Украине», «О телевидении и радиовещании», в которых сказано о праве журналиста (статья 38 последнего) «при предъявлении удостоверения телерадиоорганизаций находиться в районе стихийного бедствия и катастроф, местах аварий, массовых беспорядков и на митингах, собраниях, демонстрациях и иных массовых мероприятиях, на территориях, где объявлено чрезвычайное положение». Да и откуда милицейскому полковнику знать законы Украины о СМИ! У работников органов внутренних дел или службы безопасности свои законы и инструкции, которые совершенно не совпадают с упомянутыми. А они должны быть едины. Более того, общество, хотя бы его элита, должно иметь общее представление о роли СМИ в обществе. Об этом человек с высшим образованием должен узнать из общеобязательного курса, каковым в высшей школе является политология. Горжусь тем, что написал раздел о массовой информации в обществе для первого украинского учебника по политологии. Но убеждаюсь в том, что этот раздел студенты не изучают. А жаль.
Еще один аспект той же проблемы - работа информационных служб. Вместо информирования сотрудников масс-медиа о деятельности организаций, которые представляют, они делают все для того, чтобы утаить от них невыгодную информацию, обелить деятельность соответствующих организаций и учреждений. Кстати, в подавляющем большинстве работники этих служб совсем не причастны к работе с информацией, соответствующих знаний и образования в этой сфере никогда не приобретали. Это те же чиновники аппарата, способные выполнять волю начальства. Особенно это касается так называемых силовых структур. Проблема не только украинская. Над этим вопросом бьются журналисты и научные сотрудники России и других государств. Нужны законодательные решения и в этой сфере. Это же целая область информационно-аналитической деятельности, без которой современный общественный организм успешно функционировать не может.
С.К. Не раз задумываюсь над тем, почему так тяжело говорить правду. Ведь одна из фундаментальных причин полного позорного развала так называемой социалистической системы состоит в том, что она строилась на вранье. Лидеры этой системы так привыкли к обману, что лгали самим себе. Наше общество, его лидеры выводов из этого, к сожалению, не сделали.
В.З. Это очень верная мысль. Но я бы не хотел, чтобы журналисты, как и политики, поддавались иллюзиям. Все клянутся, что говорят правду. Кто-то в это искренне верит. Но, чтобы добиться правды, нужно преодолеть словно два барьера. Правда, если речь идет даже об элементарных явлениях, не лежит на поверхности. Ее нужно уметь постичь. Есть первый уровень правды, который можно назвать правдой фактов. Но нам следует познавать смысл фактов и явлений. А это значительно сложнее. Второй барьер, который должен одолевать журналист, - это мужество говорить правду, а затем возможность - экономическую, правовую, политическую - говорить и писать то, что он думает, добросовестно аргументируя свои суждения. Здесь объединяются объективные возможности с уровнем профессионализма, талантом журналиста.
Так было всегда. Но сегодня мы живем в ином информационном мире, в условиях жестокой информационной войны. Понятно, что в эту войну стараются вовлечь масс-медиа. Они, собственно, и являются едва ли не главным действующим лицом, своеобразным орудием этой войны. Об информационных войнах написано уже сотни книг. Явление это проанализировано в историческом и теоретическом аспектах. Здесь много мудрствований. Для меня очевидно то, что информационная война, в отличие от войны пропагандистской, психологической, - это влияние на человека прежде всего с помощью информации и современных информационных технологий. Главное оружие здесь не логическая аргументация, рациональные резоны, честное сопоставление позиций и идей, а информация, дезинформация, компромат. Посмотрите, послушайте, прочитайте хотя бы незначительную часть того, что идет к людям, и вы убедитесь, что это на самом деле так. Пресса, которая хочет быть свободной, прежде всего должна выполнять свою главную функцию - сообщать объективно и непредвзято обо всем, что происходит в мире, в том числе о том, как проходят те «модерные» информационные войны.
С.К. Но хочу повторить еще раз: газета должна быть независимой прежде всего экономически. У нас еще очень мало независимых СМИ. За большинством изданий стоят политики, бизнесмены, магнаты, которые руководствуются исключительно своими интересами, их менее всего интересует объективное освещение жизни в стране. Возможно поэтому немало журналистов с непониманием, немного ревниво относятся к тому, что регионы выступают с такими акциями, как «Поход свободы». Хотя, мне кажется, после гибели Георгия Гонгадзе отношение к проблеме свободы слова в Украине изменилось.
В.З. Существует еще одна очень важная сторона этого дела. В силу целого ряда причин, и прежде всего доступности, популярности, массовости, на первый план в процессе информационной войны давно уже вышло телевидение. Обратите внимание на то, что происходит в России. Там относительно свободно чувствуют себя достаточно оппозиционные, уничтожающе критические по отношению к существующим порядкам журналы. Но какой погром команда В.Путина устроила российскому телевидению! Где сегодня Березовский, где Гусинский? Что произошло с самоуверенным профессионалом, всегда саркастичным, таким красноречивым Троцким, мужественным, вплоть до поддержки враждующего телеканала, Сергеем Доренко? Советники В.Путина прекрасно понимают, что газета, даже авторитетнейшая и относительно популярная, способна влиять на лидеров общественной мысли, а не непосредственно на общественную мысль общества, как телевидение. А это разные вещи. Кажется, и в Украине ощущается похожая тенденция, однако странно наблюдать, как едва ли не лучшие силы правоохранительных органов устраивают охоту на оппозиционную газету, тираж которой немного выше тиража популярной районки.
Когда я наблюдаю за всем этим, все более убеждаюсь, что многочисленные консультанты и советники не умеют объяснить своим боссам, в каком мире они живут. Даже если закрыть все оппозиционные газеты и самым жестким образом контролировать все телевизионные каналы, отгородить людей от объективной информации нельзя. Существует «Свобода», Би-Би-Си, Немецкая волна, наконец, несравнимый ни с чем, далеко не однозначный по своей роли Интернет. Приобретать в их лице врагов может только неразумный человек.
С.К. Я не жду быстрого результата. Но считаю, что определенные послабления к средствам массовой информации уже существуют. И «кассетное» дело, и убийство Г.Гонгадзе имеют огромный внутренний и международный резонанс и влияют на поведение тех, кто оказывает давление на средства массовой информации. Как будет дальше? Трудно предусмотреть. Есть только два пути: демократизация-европеизация и «беларусизация». Пока все рычаги функционирования определенных свобод в руках Президента.
В.З. С последним вашим утверждением отнюдь не могу согласиться. Далеко не все рычаги в руках Президента. Это во-первых. А во-вторых, вера во всесильного Президента - это та же вера в доброго царя, который все может. Видно, и сам Президент верит в то, что он все может. Иначе не появлялись бы с удивительной оперативностью (как раз накануне слушаний Украины в Европарламенте) такие указы, как «О дополнительных мерах относительно беспрепятственной деятельности средств массовой информации, дальнейшего утверждения свободы слова в Украине». В этом много веских напоминаний о том, что записанные в законах требования нужно выполнять. От воли гаранта Конституции действительно многое зависит. Но можно очень сомневаться в том, что «учреждение стипендий Президента Украины для выдающихся деятелей информационной области» серьезно повлияет на укрепление информационного пространства, а существующие районные газеты, вынужденные покорно выполнять волю местного начальства, при их поддержке и даже укреплении материально-технической базы и увеличении периодичности выпуска сразу станут боевыми изданиями. Настораживает это знакомое еще со старых времен «принимать меры», «содействовать укреплению связей», «обеспечить неуклонное проведение политики».
Но дело даже не в этом. Поражает сам подход к гарантии свободы слова свыше, силой приказа и указа. Простите, но это очень напоминает героический поступок известного литературного персонажа барона Мюнхгаузена, который сам себя вытянул за волосы из болота. Не верю в независимую прессу, зависящую от воли самых высоких чиновников. Такое мы уже имели. Демократии нужно учиться всем. Это очень трудная наука.
В завершение что бы вы хотели добавить к тем предложениям относительно улучшения функционирования СМИ, которые содержатся в упоминавшемся уже аналитическом материале экспертов Центра имени Разумкова?
С.К. В нем немало предложений, совпадающих с теми, которые высказывали я и мои коллеги на протяжении последнего времени. В выступлении на парламентском слушании я напомнил, что на рассвете украинской независимости необходимо было 12 миллионов долларов, чтоб модернизировать Жидачевский целлюлозно-бумажный комбинат. Поменялся президент, несколько премьеров. Все, как припоминаете, уверяли, что деньги выделят. Не выделили. Сегодня ежегодно украинские газеты инвестируют в экономику соседних государств, оплачивая импорт бумаги, около 20 миллионов долларов (а по моим подсчетам, значительно больше). Сколько бумажных комбинатов можно было бы построить за это время! Украина имеет все возможности изготавливать офсетные пластины, пленки, цветные краски... Мы их тоже импортируем, да еще и платим таможенную пошлину. Если не принять действенных мер, то дойдем до того, что главным техническим средством станет фломастер. Ибо печатных машин мы тоже не производим...