На минувшей неделе в Киеве с успехом прошел второй благотворительный аукцион, на котором были реализованы вещи знаменитых людей Украины. С молотка пошли боксерские перчатки Виталия Кличко, в которых он в феврале этого года нокаутировал американского боксера Вон Бина, портрет Ирины Билык кисти художника Вадима Найдюка, спортивная майка знаменитого футболиста Андрея Шевченко, художественное полотно с изображением моста имени Евгения Патона с личной подписью его сына Бориса Евгеньевича, президента НАН Украины, а также блокноты и карандаши, принадлежавшие когда-то первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву.
Организаторы аукциона — агентство «Пресс-КИТ» и всеукраинское женское объединение «Дия» — все вырученные на торгах деньги (а это оказалась довольно внушительная сумма — 43420 гривен) перечислили на счет строительства школы-интерната семейного типа для тяжелобольных детей.
Примечательно, что в этом году аукцион волей-неволей приобрел статус международного. Дело в том, что один из лотов поступил из-за границы, из России. Это — личные вещи Н.Хрущева, жизнь которого была тесно связана с Украиной. Наш корреспондент встретился в Москве с внуком знаменитого политика (кстати, полным его тезкой), который любезно согласился дать интервью нашей газете.
— Что для вас означает словосочетание «Никита Сергеевич Хрущев» — это победоносное знамя или тяжкий крест?
— Скорее всего, и то и другое. Как известно, после отставки моего деда со всех высоких партийных и государственных постов его имя было забыто. В значительной степени это было сознательно сделано высшей партийной номенклатурой. Последние годы своей жизни Никита Сергеевич находился практически под домашним арестом.
Я пошел в школу, когда дед уже был в отставке. Как вы понимаете, одно дело жить в семье первой особы государства и совсем другое — в семье человека, имя которого находится под жесточайшим запретом.
В блокнотах, которые сегодня передаются на аукцион, нет ни единой записи, сделанной рукой деда. Дело в том, что в 1965 году Суслов дал устное распоряжение изъять все, что было связано с именем Хрущева.
Но я всегда гордился своим дедом — он был добрым и трудолюбивым человеком, любил животных, обожал что-то сажать, выращивать, мастерить своими руками.
— Бытует мнение, что ваш дед был достаточно скромен в быту и требовал от своих близких такой же скромности. Насколько это правда?
— Действительно, наша семья всегда жила достаточно скромно. Мой отец Сергей Никитович в школу, а затем и в институт всегда добирался общественным транспортом — троллейбусом и метро.
Бабушка Нина Петровна рассказала мне такой случай. В Киеве жила старшая дочь Никиты Сергеевича Юлия Никитична. Она была замужем за директором киевского оперного театра Виктором Петровичем Гонтарем. Под Киевом, в Ново-петровцах, они строили небольшую дачу. Кто-то из доброжелателей донес в ЦК. Когда об этом стало известно деду, он вызвал к себе Виктора Петровича и сказал: либо ты кладешь партбилет, либо прекращаешь строить дачу.
Ни у кого из наших родственников до самой смерти Никиты Сергеевича не было ни своей дачи, ни своего автомобиля.
— Ваш дед закончил войну генерал-лейтенантом. Как часто при жизни он носил военную форму?
— Своего деда в военной форме я никогда не видел. Знаю только, что его генеральский мундир сохранился. Он находится у моего отца, который сейчас живет в Америке. Насколько я знаю, он планировал передать генеральскую форму Никиты Сергеевича в музей Великой Отечественной войны на Поклонной горе.
После войны дед в форме никогда не ходил — он был сугубо гражданским человеком. В 1963 году к нему на прием пожаловало высшее военное начальство. Высшие военные чины рассказывали Хрущеву о том, что в армии есть генералы армии и даже маршалы, а он до сих пор генерал-лейтенант. Уже был подготовлен указ о присвоении ему воинского звания Маршал Советского Союза. Дед ответил категорическим отказом: «Зачем мне звание маршала — сейчас же не война, зачем мне большие звезды, ведь я человек сугубо мирный».
— Никита Сергеевич, ваша бабушка родом из Западной Украины, ваша прабабушка похоронена в Киеве на Лукьяновском кладбище. Что для вас Украина, какой она вам запомнилась?
— Украина для меня — это часть моей Родины. В Киеве живут мои родственники. Я внимательно слежу за всеми событиями, которые происходят в Украине, читаю украинские интернет-издания. Правда, российские драйверы зачастую не поддерживают украинскую графику. С некоторой болью в сердце я осознаю, что мы теперь живем в разных государствах, но в то же время понимаю, что такова была воля наших народов.
— Ваш отец Сергей Никитович с детства увлекался коллекционированием бабочек. А чем в жизни увлекаетесь вы?
— В свободное время увлекаюсь резьбой по дереву и обработкой камня. Очень интересуюсь историей, вхожу в неформальное московское объединение так называемых «помойных историков». Мы с единомышленниками выискиваем и спасаем старинные книги и рукописи. Совсем недавно в одном из заброшенных московских домов я нашел редкую книгу знаменитого украинского инженера Евгения Оскаровича Патона с его личным автографом. Я передал этот раритет в дар его сыну Борису Евгеньевичу, который сейчас возглавляет Национальную академию наук Украины.