Если собрать всех архиереев из трех православных конфессий Украины, то из них можно сформировать целый полк. При всем уважении к архиерейскому сану следует отметить, что интеллектуальный, а порой и моральный, уровень современных владык оставляет желать лучшего. Не с каждым из преосвященных и высокопреосвященных можно поговорить на темы, выходящие за пределы подведомственной епархии. К сожалению, это неотъемлемое следствие как бывшего господства тоталитаризма и атеистической власти, так и нынешней деградации образования в общем и церковного в частности. Среди «образованной» когорты православного епископата положительно отличаются те, кто кроме церковного образования получил еще и светское. Наличие таких людей среди «князей Церкви» вселяет надежду в то, что Православная церковь в Украине все-таки возродится не только количественно, но и качественно, то есть духовно и интеллектуально.
О необходимости развития и изменений в церковном образовании — наша беседа с ректором Киевской православной богословской академии, архиепископом Переяслав-Хмельницким УПЦ КП Димитрием (Рудюком).
— Ваше высокопреосвященство, уже прошло больше года, как вы начали реформу духовного образования. Для консервативной структуры, которой является Церковь, это сложное дело. В чем заключалась реформа и каковы ее результаты?
— Реформа давно назрела. Ее нужно было бы начать значительно раньше. Но мы, православные, сперва ко всему присматриваемся, а потом делаем выводы. Когда в Украине возник вопрос об эффективной образовательной реформе, то и мы поняли, что не можем оставаться в стороне. Например, когда появились формы аккредитации светских высших учебных заведений и изменился даже студенческий билет (в нем появилась информация о каждом студенте), наши ученики лишились льгот, которые положены их коллегам из светских вузов. Это заставило нас задуматься о необходимости аккредитации. Речь шла об изменении формы «четыре плюс четыре» (то есть четыре года в семинарии, а затем четыре — в академии) на «четыре плюса один плюс три»: четыре года в Православной богословской академии, с возможностью получить диплом бакалавра богословия, плюс год учебы в магистратуре с получением диплома магистра и три года в аспирантуре, после чего можно получить степень кандидата богословских наук. Мы следовали за реформой светских учебных заведений и приблизились к стандартам Министерства образования и науки.
Сегодня МОН должно не только инициировать изменения в законе «Об образовании», но и дать возможность выработать общие положения для духовных учебных заведений конфессионнального подчинения. Мы прекрасно понимаем, что требования для светских высших учебных заведений могут иметь нюансы, вступающие в конфликт с вопросами аккредитации наших школ.
— А как чиновники от образования относятся к вашим нововведениям: помогают или, как обычно, вставляют палки в колеса?
— Выступая на различных конференциях, где обсуждались проблемы реформирования образования в Украине, я чувствовал, что меня поддерживала светская часть моих коллег (от которых и будет зависеть успех аккредитации). Мы приблизились к общей системе образования в Украине хотя бы тем, что ввели у себя преподавание светских предметов: социологии, педагогики, психологии, украиноведения, политологии, источниковедения. Это обязательный стандарт для светских вузов. У нас на сегодняшний день около 20 процентов светских предметов и до 80 — базовых, богословских. Сегодня нам необходимо согласовать учебные программы, гармонизировать их с требованиями Министерства образования. Этот творческий труд нашего профессорско-преподавательского состава имеет колоссальное значение. Работаем так, чтобы тогда, когда государство сможет нас аккредитировать, мы были к этому готовы в полной мере. При этом ни в коем случае не считаем себя экспериментальным учебным заведением. Мы сменили название — теперь называемся Киевская православная богословская академия. Но сохранили в качестве второго и прежнее, традиционное название — Киевская духовная академия и семинария. Я уже вижу, что внедрение в богословское образование светского элемента (семинарских, практических занятий, самостоятельной работы студента) дает колоссальный результат. Чтобы студент научился работать творчески, его необходимо заставить делать это самостоятельно. Используем даже положения Высшей аттестационной комиссии по написанию кандидатских работ — оно не противоречит нашему видению.
— А какое отношение к аккредитации богословских учебных заведений в МОН?
— Любопытно, что когда я впервые пришел в Министерство образования и науки по поводу возможности аккредитации, мне сказали: вы же к нам не обращались, поэтому у нас и нет подобного прецедента. Немного лучше дела идут у Украинской греко-католической церкви, но и там есть проблемы. Было бы хорошо, если бы мы к этому шли вместе и не спешили. Знаю, что светская часть их Украинского католического университета уже аккредитирована, а богословская нет. Есть еще одна образовательная проблема, не решенная в Украине, — внедрение теологии, как обязательной дисциплины, в светских учебных заведениях. Если бы это удалось, то побуждало бы и нас, и Министерство образования и науки ускорить аккредитацию. Ведь духовные учебные заведения могут дать кадры по теологии для светских учебных заведений, готовить специалистов для преподавания христианской этики в школах. Если бы государство пошло по этому пути, то и дело быстрее сдвинулось бы с места, и мы быстрее бы нашли общий язык.
— Владыка, а так ли уж крайне необходима официальная аккредитация? Жили же духовные учебные заведения столько лет и без нее…
— Дело в том, что, как я уже говорил, молодежь, которая учится в духовных школах, ощущает дискомфорт. Диплом не признается, студенческого билета, признанного государством, нет. На одной научной конференции я поднял этот вопрос, а также обратился с соответствующим письмом к вице-премьер-министру по гуманитарным вопросам. У нас хорошая молодежь. Нельзя оставлять ее за бортом государственного внимания. Кроме того, запросы наших студентов очень велики — они стремятся внести свой вклад в развитие Украинского государства, не хотят оставаться в стороне. Всякий раз, когда я беседую со своими студентами, всегда слышу: когда же у нас будут дипломы государственного образца?
— В этом году мне пришлось побывать на образовательных «Рождественских чтениях», которые в Москве проводит Русская православная церковь. По мнению многих российских специалистов, повышать уровень духовного образования нужно по нескольким направлениям: развивать сеть православных гимназий, открывать богословские факультеты в светских вузах, усиливать светский элемент в программе духовных учебных заведений и способствовать их тесному сотрудничеству со светскими. Так, например, Московская духовная академия даже подписала соглашение о сотрудничестве с Московским государственным университетом имени М.Ломоносова.
— Мы тоже сотрудничаем со светскими высшими учебными заведениями. Подписали договор о совместной образовательной деятельности с Черновицким национальным университетом, Острожской академией. Сегодня я вижу, что все больше появляется молодежи, которая интересуется творческой и научной работой. Это при том, что заниматься наукой сегодня могут позволить себе только обеспеченные люди. Поэтому наша Церковь и пытается улучшить социальное положение преподавателей: чтобы они оставались и развивали богословскую науку. Поверьте: без этого поместной Украинской православной церкви не будет. Задача нашей академии — делать переводы. Мы хотим восстановить традицию, которая была в старой духовной академии. Правда, в Российской империи было четыре академии. Каждая занималась своим делом: Киевская духовная академия переводила произведения святых отцов Западной церкви. Полагаю, мы будем переводить на украинский язык произведения святых отцов и Восточной церкви. Должна развиваться богословская терминология. Уже работаем в этом направлении. Упомянутые вами подходы универсальны и могут пригодиться и для Украины. Вот только чтобы их воплощать, нужно совместное желание Церкви и государства.
— А как по поводу признания государством научных степеней? Ваши оппоненты говорят, что проблема в низком уровне развития богословия как науки...
— Думаю, что вопрос аккредитации и признания духовного учебного заведения решится сам собой. Проблема иная: мы развиваем конфессиональную теологию, а у некоторых религиеведов есть желание создать некое светское богословие, внеконфессиональное. Но ведь где начинается внеконфессиональное богословие, исчезает какое-либо богословие вообще! Теология рождалась в конфессиональной последовательности: была полемика между христианским Востоком и Западом, в процессе ее появлялись полемические произведения. Знаем, что и в Украине богословие активно развивалось, когда Православной церкви нужно было защищать свои права и свободы, а с ними и вероучение. Вспомните всплеск полемической литературы конца XVI — начала XVII века. Убежден, что Киевская православная богословская академия должна стать центром украинской академической богословской науки. В перспективе у нас создание нескольких научных институтов, которые будут объединять исследователей церковной истории, византологии и т.д.
— Мы говорим о развитии высшего богословского образования. А в чем причина того, что в Украине (в отличие опять-таки от России) слабо развита сеть православных гимназий?
— В Киеве есть одно заведение, которое курирует УПЦ Московского патриархата. В этом нет ничего плохого. Главное, чтобы там преподавалось Православие. Причина в том, что у нас отсутствует законодательное обеспечение этого процесса. На сегодняшний день, по закону, Церковь не может основать школу или гимназию. Это может сделать частное физическое лицо, а потом наполнить обучение православным содержанием. Если бы у нас было такое право, то сеть учебных заведений, о которых вы говорите, была бы довольно широкой. Безусловно, недостает и опыта. Существует глубокий барьер между Церковью и школой. Мы не можем добиться, чтобы детям позволили преподавать не только теорию Дарвина, но и иные теории происхождения мира. Видите ли, в образовании отсутствует Христоцентричность. Царят идеи гуманизма XVIII века. Ученик должен иметь право выбирать из различных теорий происхождения мира. Но у нас почему-то говорят, что преподавание детям христианской этики является нарушением прав человека, а навязывать теорию Дарвина — это нормально. А как же дети из верующей семьи? Не заставляют ли их раздваиваться: дома слышать, что они Божьего подобия, а в школе — что они потомки обезьяны? Несмотря на это, прогнозирую, что в будущем сеть православных школ будет расти. В этом заинтересована не только Церковь, но и родители и их дети.
— У нас много говорят о преподавании христианской этики в школе. В некоторых регионах Украины такой курс даже ввели. Не могли бы вы спрогнозировать, когда преподавание этого предмета в нашей стране станет официальным?
— Вся беда в том, что нет четкого понимания самой программы. У совместной комиссии, состоящей из представителей Минобразования и церквей, не дошли до этого руки. Изменения произошли после вмешательства президента Украины Виктора Ющенко. Нам сказали: давайте будем вводить христианскую этику экспериментально. Ладно, давайте! Посмотрели — дети заинтересованы в изучении этого предмета. В некоторых школах ученики называют его самым любимым. Это при том, что отсутствует надлежащее кадровое обеспечение. Чтобы преподавать христианскую этику, необходимо иметь соответствующую квалификацию. Едва ли нормальна ситуация, когда этику преподают учителя информатики. Знаю случаи, когда предмет читают матушки. И это еще хорошо, ведь священник может помочь советами и знаниями. Однако я убежден, что даже через эксперимент христианская этика все равно придет в школу в полном объеме.
— Православных, в отличие от протестантов и даже католиков, часто обвиняют в крайнем консерватизме. Батюшки, к сожалению, не очень-то рвутся заниматься миссионерством. Что по этому поводу думает священноначалие Киевского патриархата?
— С прошлого года в нашей академии как отдельный предмет читается миссиология. Знаю, что в Русской церкви существуют даже отдельные миссионерские учебные заведения. Например, Белгородская семинария по своей специализации миссионерская. Когда с целью определения специализации я опрашивал наших студентов, около 60% назвали именно миссиологию.
Как видим, интерес есть. Просто необходимо развивать миссионерское направление. Перед украинским обществом возникла угроза развития тоталитарных сект. И государство должно за этим следить. Мы начинаем строить реабилитационные центры для пострадавших от влияния тоталитарных сект. Но нельзя забывать, что эту опасность необходимо предотвращать. Для этого и существует миссиология. Ее задача — не только бороться с сектами, но и проповедовать Евангелие. Многих людей нужно просто вводить в церковь.
— Не секрет, что в Киеве на последних выборах к власти пришли представители новейших религиозных образований. По крайней мере, люди близкие к ним. И здесь сложилась какая-то неоднозначная ситуация: с одной стороны, православные против, а с другой — пытаются не замечать очевидного факта. Или это по принципу — всякая власть от Бога?
— Это очень сложная тема. Не знаю даже, насколько сегодня этично об этом говорить. Но жаль, что православная столица, центр восточнославянского Христианства, не имеет четко определенной ориентации на традиционные церкви. Даже предшествующая столичная власть обладала более православным духом. Нужно признать: мы, православные, здесь проиграли. Замалчивание здесь ни к чему хорошему не приведет. Вы правы — дух новейших религий у киевской власти очень чувствуется.
— Киев всегда имел славу духовного центра. Теперь он массово разрушается новостройками. Кто-то из исследователей говорит, что город теряет свою давнишнюю ауру.
— Безусловно. В последнее время даже начали говорить, что у нашей обители на Михайловской площади, где стоит памятник равноапостольной княгине Ольге, святому апостолу Андрею Первозванному и святым Кириллу и Мефодию, под землей выстроят большой паркинг. А дальше, в сторону Софии, хотят соорудить 16-этажный дом! И это говорят новые киевские власть имущие, которые не ценят исторические памятники, в том числе не уважают церковные сооружения. Видимо, им они ни о чем не говорят, ведь их идейный вдохновитель, как известно, молится в клубах и манежах. Что тут скажешь? За последнее время облик Киева сильно изменился. По моему мнению, все бизнес-центры должны строиться на окраине. Центр нужно сохранить для потомков. Сегодня есть опасность превратить наш город в эклектичное поселение. Чего только стоит возведенный еще бывшими властями у Софии Киевской отель ужасной архитектуры. Раньше люди боялись строить выше колокольни, то есть выше креста на ней, а сегодня даже церкви задавлены новоиспеченными зданиями. Даже с точки зрения мистики этого делать нельзя. Крыша дома и маковка храма Божьего это не одно и то же. Мне кажется, что культурная общественность, интеллигенция Киева должны поднять свой голос против этого. К сожалению, большие деньги и финансовые интересы многим вскружили головы и им безразлично, какой архитектурный урод будет стоять рядом с памятником ХІІ века.