Эту неделю в Киеве я жил словно в двух временных измерениях — благодаря маленькой, но чрезвычайно насыщенной эпистолярной книжке Соломии Павлычко. О перестроечном периоде написано уже немало мемуаров, но в «Листах з Києва», эмоциональных, писавшихся изо дня в день, по горячим событиям, почти «газетных», ощущаешь атмосферу того недавнего времени, которое сегодня кажется таким далеким. И вот в Киеве 2001 года я читаю о Киеве 1991-го. Впечатления Соломии не кажутся историей: хотя бы потому, что не успели измениться улицы и площади, да и действующие лица и исполнители те же самые... И вот в этой книге подсознательно начинаешь искать ответы на вечные украинские вопросы: а почему не вышло? И могло ли быть иначе? И почему сейчас, весной 2001 года, когда украинская политическая жизнь — если почитать газеты — насыщена как никогда ранее, — не ощущаешь той удивительной атмосферы предчувствия изменений, в которой буквально купалась автор «Листів з Києва»?
Ответов может быть много, я даже не старался их систематизировать. Первый из них в самом деле состоит в несменяемости актеров — некоторые только сменили амплуа. Если кто-то сейчас переписывается с зарубежными приятелями на политические темы, в этих заметках также будут фигурировать фамилии с начала 90-х. Ну, нет тех, кто потом приехал из Днепропетровска, — это они еще не доехали... Чем занимались эти действующие лица после августа 1991 года? Соломия Павлычко, например, создала замечательное издательство — одно из немногих, пытающихся возвратить нам европейское отношение к книгам... А политики из ее книги? Известнейшие продолжали хорошо изученную науку интриг, аппаратной борьбы, авантюр и истерик у микрофона... Словно и не заметили, что это уже свое государство, свое! И нужно строить его, а не монументы себе, герою национально-освободительного движения... К тому же легко заметить, что из нашего времени «выпали» фамилии людей наиболее рассудительных, предрасположенных к длительной работе, к поиску компромиссов, не болезненно честолюбивых. И это, конечно, не потому, что эти люди были маргиналами, а потому, что при новых правилах игры требовались люди, способные к быстрому изменению поз и позиций.
Потом: атмосфера. В начале 90-х жилось не намного лучше, чем теперь, однако цинизма было все-таки меньше. Распределители и дачи номенклатуры располагались подальше от центральных улиц, поэтому большинство людей просто не представляло, какая пропасть отделяет их от правящего класса. Сейчас в нашей стране джипов все это хорошо видно: центр Киева меняется ежедневно, и если в Москве модно ходить в уже известные рестораны и кофейни, то в Киеве — в новые, недавно отремонтированные. Возможно, поэтому политика ушла с улицы: герои Соломии Павлычко обсуждают политические новости под открытым небом, во время случайной встречи. Теперь политику обсуждают во время специально запланированного ужина, потом — в джип и за город, дышать... Люди на улице могут разве что обсудить модель этого джипа...
Встреча элиты с народом в начале 90-х была очень короткой. Народ, как всегда, полагался на элиту. Элита, конечно, также полагалась только на себя и строила только для себя. И чему тут удивляться? Ведь, как сейчас ни у кого нет точного ответа на вопрос, что делать в случае, если произойдет отставка Президента, — так и тогда не было ответа на вопрос, что делать, если Украина станет независимым государством. И именно поэтому ответ оказывался очень простым — лучше не рисковать и ничего не менять. Пусть все идет как идет... Нет кадров, нет сил. Ничего нет. Как тогда искали альтернативу среди членов политбюро, так и сейчас ищем среди представителей властной команды последних лет. Однако для того, чтобы попасть в политбюро, необходимо было иметь мораль, близкую к морали всех его членов. Как и для того, чтобы удержаться при власти сейчас. А в политике мораль нередко играет не меньшую роль, чем профессионализм, мы уже неоднократно в этом убеждались...
Мне было так грустно читать эту книгу именно сейчас, вспоминать все наши идеалистические надежды тех лет, испытывать удивление по поводу собственной наивности — вот что хотелось бы возвратить хотя бы на несколько дней... Сергей Рябченко, бывший народный депутат СССР и один из тех, на кого мы надеялись тогда, сказал мне на днях в Киеве, что я пишу «ностальгические заметки». Может быть, и так. Однако я продолжаю считать: в переосмыслении того, что произошло с нашей независимостью, — один из путей поиска выхода из ситуации. Мы же получили государство не под ключ, нет. А государство на скорую руку — без структуры управления, без реально существующей нации, без свободной прессы, без экономики... Перечислять можно долго, но что греха таить — тогда мы были уверены, что эта союзная республика и является государством. Достаточно ее только переименовать и перекрасить — и заживем.
А то, что переименовать — еще не означает построить, начали понимать только сейчас, когда увидели, что вместо своей страны имеем смесь уголовно-номенклатурного государства и советской республики. Однако понять — означает сделать первый шаг вперед. «И я так же не знаю, что будет со всеми нами и со всем этим государством завтра, но уверена, что будет что-то иное, чем вчера. А где есть движение, есть какая-то надежда».
Так заканчивала свои письма из Киева в апреле 1991-го Соломия Павлычко...