Журналисты, занимающиеся Центральной Европой, уже готовили комментарии к возвращению Владимира Мечияра в большую политику. Словацкое правительство без особого восторга готовилось к сотрудничеству с новым президентом. Однако Владимир Мечияр выборы проиграл. Проиграл человеку, который едва ли мог считаться серьезной альтернативой главному претенденту, по стилю и взглядам не очень отличавшемуся от бывшего премьер-министра Словакии... Но речь ныне не о победителе, а о побежденном. Почему Мечияр проиграл — проиграл, когда был уверен в победе и уже готовился к переезду в президентскую резиденцию?
Один словацкий политик после выборов сказал, что избиратели голосовали, руководствуясь только одной мотивацией — ужасом перед Мечияром. Причины этого ужаса понятны. Мечияр руководил Словакией в традициях даже не восточноевропейских, а постсоветских — то есть как своим имением. Он был первым помещиком в стране, уже готовившейся к вступлению в Европейский Союз. Он приучил словаков к корпоративному решению политических вопросов и отдаленности общества от элиты. Ничего феноменального для нас в этом стиле управления нет. Все постсоветские президенты именно так и руководят своими имениями. На нашем политическом языке это называется стабильностью. Общество приучается тяготеть к такой стабильности, его все время ставят перед сложным вопросом: а что будет, если стабильность разрушится? Если помещик потеряет своих крепостных? Если с ворот имения снимут замок? Ужас-то какой!
После того как словаки избавились от Мечияра в качестве премьера, у них была возможность оценить, какова жизнь без помещика. Оказалось, что нелегкая. Что оппозиция у власти отнюдь не является синклитом мудрецов, и к тому же — бескорыстных мудрецов. Что приходится постоянно иметь дело с некомпетентностью, самоуверенностью, экономическими и социальными проблемами. Тоска по помещику возникла. Но не у большинства населения. Словаки даже были согласны смириться с мечияровским стилем политического управления — однако не с присутствием в президентском дворце человека, являющегося символом этого стиля. Мечияр это понял и обиделся: отказался даже поздравить своего соперника с победой и публично назвал его лжецом. После этого все уверения бывшего руководителя правительства, что он изменился за время пребывания в оппозиции, представляются комичными. Мечияр уже не может измениться. Измениться может только Словакия — и решить, будет она оставаться без Мечияра или будет жить с ним. И в этом плане словакам можно только позавидовать.
Ведь у них уже имеется опыт жизни без помещика. Они могут сами отдавать себе отчет, хорошо это или плохо, или, может, стоит, чтобы барин приехал и сказал нам, какие мы негодники или, может, чтобы барин уехал и больше не возвращался... У нас такого опыта нет. Мы можем только на слово верить, что стабильность является нашим главным завоеванием. Едва ли что-то изменится до тех пор, пока мы не поймем — помещик № 1 может быть популярным или нет, компетентным либо дилетантом, либералом либо консерватором, директором либо полковником, однако само его присутствие в имении притормаживает развитие окружающих селений. Этот факт известен из школьных учебников истории средневековья. То, что сегодня крепостным крестьянам дают возможность голосовать за (или даже, прости Господи, против) помещика, — уже огромное достижение цивилизации...