Президент Украины Владимир Зеленский — как и практически каждый украинец, у которого есть возможность выступить перед официальными лицами США и Европы, — умоляет о защите от российской артиллерии, крылатых ракет и бомб, пишет The Washington Post.
После того, как в среду россияне обстреляли (беспорядочно или преднамеренно) родильный дом в Мариуполе, Зеленский повторил свое требование, чтобы НАТО установило бесполетную зону над Украиной. «Сколько еще мир будет сообщником, игнорирующим террор?» — спросил он в Твиттере. «Немедленно закройте небо!» Но официальные лица США и НАТО решительно отклонили эту просьбу, утверждая, что существует слишком большой риск того, что она может спровоцировать войну между Россией и НАТО. По тем же причинам Вашингтон отклонил предложение Польши предоставить Украине истребители МиГ советской эпохи через американскую авиабазу в Рамштайне, Германия.
Принято считать, что Соединенные Штаты и другие союзники по НАТО могут поставлять смертоносное оружие, такое как ракеты «Джавелин» и «Стингер», для сжигания танков и самолетов, избегая при этом эскалации прямой войны с Россией (военная доктрина которой предусматривает более низкий, чем у НАТО, порог для использования ядерного оружия). По неофициальным правилам, выработанным во времена холодной войны, такая опосредованная война считается допустимой, а любое прямое столкновение — например, между истребителем НАТО и российским самолетом — запрещено. Отклонив предложение Польши, союзники США и НАТО также решили, что предоставление самолетов Украине с территории НАТО было бы слишком рискованным.
Но логика такой позиции непонятна. Россия полностью осознает, что смертоносное оружие, предоставленное державами НАТО, используется для уничтожения российских войск и уничтожения их техники, причем в некоторых случаях весьма эффективно. И это оружие пересекает границы из стран НАТО в Украину, как и любые новые поставки самолетов. Президент России Владимир Путин не отреагировал на эти поставки оружия так, как если бы Соединенные Штаты напрямую вступали в войну, хотя, по консервативным оценкам официальных лиц Пентагона, уже погибло не менее 3000 российских военнослужащих. Более того, у Путина и его советников есть свои причины не вступать в войну с более сильным в военном отношении НАТО. Это говорит о том, что есть возможность сделать больше, чтобы помочь Украине — и быстрее закончить войну тупиком или отступлением России.
С 2014 года, когда Россия аннексировала Крым и вторглась в восточную часть Донбасса, Соединенные Штаты предоставили Украине военную помощь на сумму более 2,5 миллиардов долларов. Первоначальная причина отправки оборонительных систем (таких как противоминометные радары) и смертоносного оружия (Джавелины и, совсем недавно, Стингеры) заключалась в том, что они давали Украине шанс сражаться на Донбассе и оказывали давление на Кремль в виде российских потерь, но не формировали риск более широкой войны, потому что они не изменили военный баланс в пользу Украины. Идея заключалась в том, чтобы удержать Путина от повторного нападения. Но теперь, когда он вторгся в Украину с нескольких направлений и использует российскую военную стратегию из Чечни и Сирии — окружает города и бомбит их, — расчет изменился. Предоставленного нами оружия недостаточно для защиты городов и поселков, подвергающихся ежедневным бомбардировкам с воздуха. Украинцам нужна лучшая противовоздушная оборона — либо больше зенитного оборудования, такого как британская ракета Starstreak, либо больше истребителей. Поставка такого оружия не изменит общий баланс военной мощи — и поэтому не должна рассматриваться как эскалация — но спасет жизни.
Нам нужно составить собственное мнение о том, что считать эскалацией, а что разумным шагом для помощи украинцам, а не полагаться на Путина в этих вопросах. Ведь он уже утверждал, что экономические санкции равносильны «объявлению войны» (и пока не ответил, как если бы верил в это). И при рассмотрении вопроса о том, будет ли шаг НАТО «провокационным», важно помнить, что Путин все это спровоцировал — он решил начать эту неоправданную войну против Украины.
В конечном счете мы должны взвесить опасность эскалации с тем, что поставлено на карту: реальная возможность — учитывая жестокий характер войны до сих пор — резни мирных жителей, которая может подняться до уровня геноцида. И мы должны сопоставить эти опасности с тем, что Организация Объединенных Наций называет «ответственностью по защите». В то время как помощь Украине пережить натиск России сопряжена с определенными рисками, существует также опасность того, что экспансионистская агрессия Путина останется бесконтрольной. Если он увидит, что НАТО будет сидеть сложа руки и позволит ему захватить Украину, он, скорее всего, развернется в сторону соседних бывших советских республик, не входящих в альянс, таких как Молдова и Грузия (в которые он уже однажды вторгся в 2008 году).
Некоторые варианты явно все еще слишком рискованны. Военная бесполетная зона на всей территории Украины или в спорных регионах действительно приведет к эскалации ситуации: это потребует нейтрализации любых потенциальных угроз на земле, включая радиолокационные установки и средства ПВО, и в воздухе из-за установленных ограничений. Поэтому это, вероятно, приведет к конфликту с российскими воинскими частями, в том числе, возможно, с базирующимися в России или Белоруссии.
Более взвешенный ответ, который я и 26 других специалистов по внешней политике недавно предложили в открытом письме администрации Байдена, включал бы гуманитарные бесполетные зоны. Они будут основываться на договоренностях между Украиной и Россией о создании безопасных коридоров, позволяющих гражданским лицам покидать места боевых действий. России придется допустить самолеты НАТО для того, чтобы в этих коридорах не было атак. (Россия уже пообещала, что атак не будет.) Учитывая общий характер и ограниченность целей, такой план не потребует уничтожения российских радаров и средств ПВО на земле. НАТО недвусмысленно дало бы понять, что не намерено атаковать, если только гражданское население не подвергается опасности.
Россия, к сожалению, уже нарушила действующие договоренности о гуманитарно-коридорных отношениях — обстреляв, по данным МИД Украины, путь эвакуации из Мариуполя. Если России нельзя доверять сотрудничество по гуманитарной бесполетной зоне или если она категорически отвергает эту идею, то НАТО может взвесить, оправдывает ли ответственность по защите гражданских лиц в этом узком случае введение ограниченной безопасной зоны в одностороннем порядке. Это был бы гораздо более сложный вызов.
Помимо гуманитарных коридоров, есть и другие варианты ослабления господства России в воздухе. Авиация США и НАТО, а также наши группы в регионе могут заглушить российскую связь. Мы можем предоставлять разведывательные данные в режиме реального времени, а наши силы специальных операций могут давать советы украинским военным о том, как лучше организовать и проводить их операции сопротивления. Кибероператоры могут удаленно помогать Украине из разных стран.
Никто не хочет разжигать еще большую войну; никто не хочет, чтобы ядерный альянс НАТО сражался с ядерной Российской Федерацией. Но не происходит автоматической эскалации от одного российского самолета, сбитого истребителем НАТО, до полномасштабной войны, не говоря уже о применении тактического или стратегического ядерного оружия. (В 2015 году, правда, при совершенно иных обстоятельствах Турция, член НАТО, сбила российский самолет, который слишком долго оставался в воздушном пространстве Турции; российский самолет совершал боевые вылеты над Сирией. Контратака не проводилась.) Этот расчет, по общему признанию, основан на предположении, что Путин в какой-то степени рациональный персонаж. Но наша вера в то, что он не начнет Третью мировую войну из-за гибели русских от ракет «Стингер» американского производства, основана на том же предположении.
Публично колеблясь по поводу предоставления истребителей и сразу отвергая даже ограниченные гуманитарные бесполетные зоны, мы устанавливаем для себя ненужные ограничения и подчиняемся Путину, в то время как российская армия безжалостно убивает украинских мирных жителей. Мы должны помнить, что каждый раз, когда Путин удерживает нас от силового противодействия ему, опасность того, что он продолжит заходить слишком далеко, только возрастает. Мы должны быть готовы пойти на некоторый риск сейчас, чтобы спасти человеческие жизни. Мы могли бы также уберечь себя от еще большего риска — и жертв — позже.