Сокирянская исправительная колония, куда посылают за впервые совершенные тяжкие и особо тяжкие преступления, едва не разделила судьбу революционного броненосца «Потемкин». Все шло к восстанию. Осужденным сектора максимального уровня безопасности выпал уникальный шанс повторить героический поступок матросов легендарного корабля. Но, похоже, в решающий момент им не хватило мужества довести дело до конца. Они отказались от своих слов, что хлеб, выданный им на ужин 12 августа, был с червями. Подставив тем самым под статью о распространении лжи руководителя Черновицкого центра защиты частных предпринимателей Игоря Кухарчука, которому (по его же словам) кое-кто из тюремных авторитетов оперативно «слил» по мобилке информацию об инциденте со специфической пищевой добавкой. (Мобильные телефоны в камерах, между прочим, сурово запрещены правилами внутреннего распорядка.)
Возможно, на самом деле не было никаких червей и уважаемого г-на Кухарчука просто «развели». Но шум о нарушении прав человека в буковинской тюрьме пошел по всей стране. Неделю тюрьму трясло от прокурорских проверок. Сила толчков была баллов так на восемь. Все 12 баллов Сокирянская колония №67 еле пережила два года назад, когда за три дня до освобождения здесь внезапно умер от сердечного приступа один из самых крутых «авторитетов» страны Борис Савлохов. Человек поиграл в теннис, пошел в душевую и не вернулся. Скандал был невероятный. Однако никто так и не смог опровергнуть заключение черновицких судмедэкспертов о ненасильственной смерти. Даже их немецкие независимые коллеги.
Потом был еще один скандал. В тот раз уж точно по вине руководства колонии. Однажды в разгар дружеской вечеринки, на которой собрались высокие чины разных силовых ведомств, кто-то из таможенников между прочим заметил, что в последнее время как-то подозрительно стало меньше контрабандных фур, следовавших через Кельменецкую таможню (она находится неподалеку от тюрьмы) в Молдову и назад в Украину. «А мы их пустили под землей через наши штольни», — пошутил кто-то из колонии. (Дело в том, что в Сокирянской колонии есть производственные участки в шахтах, где осужденные в свободное от сидения в камерах время долбят песчаник.) На следующий день все шахты опечатали сотрудники СБУ. Проверили все 50 км отработанных выработок, простучали каждый закоулок, даже потолок. После этого шутки среди персонала колонии запрещены на уровне инстинкта самосохранения.
Червей в хлебе также не обнаружили. Хотя подтвердился факт выпечки хлеба из некачественной муки. Против дежурного помощника начальника колонии, фельдшера и заведующей столовой прокуратура Сокирянского района открыла дисциплинарное производство. А областная прокуратура запланировала в ближайшее время провести фронтальную проверку соблюдения условий питания и материально-бытового обеспечения осужденных.
Прокуроров опередили журналисты. Начальник Сокирянской колонии полковник Виктор Липинский встретил представителей СМИ свежим душистым хлебом из тюремной пекарни и гостеприимно отворил все двери. Даже в камерах максимального уровня безопасности, где в полной изоляции отбывают срок за убийство 68 мужчин. По 20 человек в одной камере. Нары в два яруса — свободного места почти нет. Решетки на окнах, темно-синие тюремные робы, бритые головы, молодые лица, острые взгляды. «Заключение нам за наши грехи. Никаких жалоб, все нормально. Нет, надзиратели не оскорбляют. Кормят хорошо. Можно пользоваться библиотекой — книги приносят по заказу, можно читать газеты и журналы — подписка без ограничений, можно смотреть телевизор — в четко определенные часы. Такие же часы для прогулок. Тюрьма есть тюрьма. Нам с ней еще долго быть вместе...»
За решеткой в летнем ярко-синем небе (камеры размещены на втором этаже) сияли серебром-златом на солнце купола нововыстроенного на территории колонии православного храма. Его сооружали и расписывали сами осужденные. Здесь они грехи замаливают. В церковь их сопровождают и стоят рядом во время службы, как ангелы-хранители, вооруженные конвоиры. Молятся вместе — каждый о своем. Неподалеку храма строят еще и молитвенный дом.
Уже было первое крещение. Будут также венчания и отпевания. Хотя умирают здесь нечасто. Средний возраст осужденных — 29 лет. Болеют тоже редко. Сейчас в изоляторе, например, трое больных. Один с сахарным диабетом, двое с воспалением легких — обливались холодной водой после интенсивного бодибилдинга.
С 1998 года, когда колонии были выведены из подчинения МВД и перешли к Госдепартаменту по вопросам выполнения наказаний, резко снизилась заболеваемость туберкулезом: стали лучше лечить больных этим недугом, регулярно проводить профилактические обследования. Есть в колонии своя медчасть и опытные врачи со стоматологом включительно. Обеспечение медикаментами далеко не стопроцентное. Его дополняют передачи от близких и родных осужденных.
Недостаточно средств выделяет государство и на питание. Примерно половину от необходимого. Выручает собственное подсобное хозяйство — ферма и свинарник. Труднее обеспечить необходимым объемом работ производственные участки. Только 60% осужденных ходят на работу. Работают не даром — за зарплату, которая, если нормы выполняются, не ниже минимальной. А еще руководство, переоборудовав на первом этаже, под камерами, несколько карцеров под рабочие цеха, все не может решить, какое занятие придумать осужденным максимального уровня безопасности. Ведь им нельзя давать в руки никаких режуще-колющих предметов, чтобы не причинили вреда ни себе, ни ближнему. С психикой у них и так не все в порядке, а от бездеятельности, неба в клеточку и постоянного пребывания в замкнутом пространстве депрессия и агрессия развиваются максимально. Пожалуй, будут шлифовать наждачной бумагой дерево и клеить конверты.
Проблема с заказами. Хотя в колонии могут выпускать добротные столярные, швейные изделия, надгробные памятники из камня, металлические изгороди для дач или кладбищ. Черновицкий машзавод, чтобы поддержать тюрьму, заказал недавно спецовки для своих рабочих, а предприятие из винницкого Бара — комплектующие для котлов. Осужденные в Сокирянах, живущие на так называемом свободном поселении за пределами колонии, строили новое помещение для мэрии. Но это временные работы, которые в общем проблему занятости не решают. Колония портит области общую картину по развитию добывающей отрасли, снизив в последнее время объемы добытого песчаника на местных каменных штольнях, давно закрепленных за ней.
Зато молодежь в колонии имеет возможность учиться. Многие именно в тюремной школе получают аттестат зрелости и овладевают рабочей профессией в тюремном профтехучилище. Некоторые получают высшее образование по специально действующей в стране системе — выбирают преимущественно правоведение. Один из таких студентов-заочников сказал: «Я хорошо знаю любимый предмет с обеих сторон колючей проволоки». Диплом защищают уже на свободе.
По выходным и праздникам (особенно в почете здесь День милиции и День шахтера), по словам Виктора Липинского, — всяческие развлечения: шашки, шахматы, концерты и даже футбольные матчи. Как в каком-нибудь санатории, честное слово. Впечатляет масштабами и акустикой актовый зал. Больше всего любят «сокирянцы» слушать черновицкую группу с названием «Клетка».
Впрочем, справедливо заметил начальник отдела Госдепартамента Украины по вопросам выполнения наказаний в Черновицкой области Василий Соловей: «Наша задача — выполнить наказание, а не обеспечить осужденным веселую жизнь». А человечество до сих пор не пришло к согласию, что является самым справедливым наказанием за убийство, разбой или кражу. Хотя на протяжении последних десяти лет за счет альтернативных видов наказания лишать свободы стали не так часто.
Состояние карательной и судебной практики в Украине, по сравнению с европейскими государствами, неудовлетворительное. Коэффициент судимости вдвое больше, чем, например, в странах ЕС и даже в соседней Молдове, где при малейшей возможности назначают не заключение, а исправительные работы, ограничение свободы, большие штрафы. Обществу это, как доказывает жизнь, намного выгоднее.
Во всяком случае, не только сидеть, но и работать в пенитенциарных учреждениях вовсе не сладко. Работа слишком специфическая и требует кроме физической еще и психологической подготовки. В Сокирянскую колонию отправляют за страшные преступления, у многих осужденных на совести не одна отнятая жизнь. Здесь недостатка в подопечных, к сожалению, никогда не было. А когда отменили смертную казнь, и Колыма с Магаданом оказались за границей, — тем более. С другой стороны, в стране вообще проблема с кадрами для таких учреждений. Еще можно найти младших инспекторов, которые стоят с автоматами на вышках (между прочим, в Сокирянской колонии последний побег из-под стражи был в 1998 году, с тех пор желающих нет). Но негде взять специалистов для воспитательной работы, организации режимных мероприятий, производственного процесса. Когда система выполнения наказаний входила в общую систему внутренних дел, специалистов для колоний готовили высшие учебные заведения МВД. После разделения Департамент по вопросам выполнения наказаний остался без своих специализированных институтов. Черниговский колледж и один факультет Харьковской юридической академии проблему решить не в состоянии.
По словам сотрудников Сокирянской колонии, довольно часто отсидевшие срок, покидая это учреждение, говорят им «спасибо». Однако никто и никогда — «до свидания»...