Виктор должен был вернуться из плавания в первых числах сентября, раньше определенного контрактом срока. Не успели пришвартоваться в Афинах после продолжительного рейса, как всю команду корабля Сhap, ходившего по Средиземному морю под флагом Белиза и якобы принадлежавшего двум греческим предпринимателям, срочно списали на берег. У хозяев возникли большие неприятности с другим судном, Valentinos, которое также работало на линиях Турция—Ливан—Кипр—Греция. Уже две недели его экипаж находился под арестом, обвиняемый в перевозке контрабанды.
Наверное, их сухогрузный старенький Сhap тоже не был кристально чистым. В нейтральные воды заходили только с погашенными огнями, телефонные разговоры, похоже, прослушивались, и вообще условия работы были далеко не лучшими. Расчету радовались все. Сходя на берег, моряки клялись капитану и хозяевам при любых обстоятельствах молчать как рыба.
Команда состояла в основном из одесситов. Они вылетели из Афин в тот же день. Черновчанин Виктор Онищенко, по договоренности с капитаном, остался поработать на опустевшем корабле, пока не подберется новая команда. Вечером он сообщил жене о своем скором приезде. А утром 7 сентября 1998 года его тело обнаружили в воде неподалеку от судна...
Анна, как и договаривались, все-таки встретила мужа в Борисполе. Уже вдовой. О его смерти она узнала от руководства ялтинского частного агентства «Транзит-Экспресс», через которое Виктор нанимался на работу к греческим судовладельцам. Тогда же по телефону сказали, что семья получит за потерю кормильца страховку и что найденные при муже 2,5 тысячи долларов его зарплаты передаст в аэропорту посыльный от агентства, который будет сопровождать гроб. Но так никто и не появился. На руки ей выдали только пакет с нелегализированными документами о причине и обстоятельствах трагедии в акватории залива Патраикос.
Анна настояла на повторной судмедэкспертизе, выводы которой окончательно потрясли и так убитую горем женщину. Труп ее мужа оказался тщательно выпотрошенным, набитым грязным, пропитанным формалином тряпьем. Были вынуты все внутренние органы. Возможно, чтобы бальзамировать. А возможно, и с другой целью. Поскольку засвидетельствованная черновицкими судмедэкспертами причина смерти полностью противоречила выводам их греческих коллег, утверждавших, что «смерть Виктора Онищенко произошла вследствие захлебывания в морской воде и характеризуется как несчастный случай или самоубийство» и что на трупе не обнаружено никаких повреждений. Либо афинские эскулапы Андреопулос и Икономопулос, поставившие свои подписи на этом документе, осматривали другой труп, либо сознательно пошли на фальсификацию.
— Я хорошо помню тот случай, хотя прошло более пяти лет, — рассказывает сотрудник Черновицкого областного бюро судебно-медицинской экспертизы, специалист высшей категории Александр Лазебник. — Однозначно можно утверждать, что Виктор Онищенко не утопился. Иначе мы обнаружили бы в костном мозгу диатомовые планктоны. В пользу этого вывода и тот факт, что при жизни ему оказывалась интенсивная медпомощь, в частности многочисленные внутривенные инъекции и дефибрилляция сердца: остались следы от уколов и поражения током. Вероятнее всего, причиной смерти стала внутричерепная травма и ушиб головного мозга сильным ударом тупым предметом по затылку. Кроме этого, на теле множество синяков и царапин. Устанавливать же обстоятельства трагедии — кто-то умышленно ударил, иначе говоря, убил мужчину, или же он упал сам и смертельно ударился — прерогатива правоохранительных органов.
В любом случае Черновицкая городская прокуратура, по представлению которой проводилось вскрытие, обязана была выяснить, насильственной или нет является смерть члена экипажа судна Сhap, гражданина Украины Виктора Онищенко, официально нанятого на работу через ялтинскую крюинговую компанию. Но удивительным образом такой важный документ, как вывод судмедэкспертизы, исчез по пути в прокуратуру. Следствия, разумеется, никто не проводил. И никто — ни черновицкие правоохранители, ни консул посольства Украины в Греции О.Акимов, заверявший заключение греческих судмедэкспертов, ни судебные работники, рассматривавшие дело по иску вдовы погибшего моряка к агентству «Транзит-Экспресс», ни сотрудники Генпрокуратуры и Укринюрколлегии, также занимавшиеся этим вопросом, —не обратил внимания на вопиющий факт: греческие врачи засвидетельствовали, что исследовали труп В.Онищенко 29.08.98 г., хотя здесь же рядом отмечено и точно известно, что человек умер 7 сентября. Более того, по словам черновицких врачей, до них судмедэкспертизу тела вообще никто не проводил.
Впрочем, сфальсифицированный вывод о причинах и обстоятельствах смерти украинского моряка совершенно логичен в дальнейшей цепи событий. «Липовым» оказался не только он, но и контракт, заключенный посредником — морским агентством «Транзит-Экспресс» — между профессиональным моряком Виктором Онищенко и... непонятно кем.
Кто на самом деле фрахтовал Chap и нанимал команду, для чего, а также кому принадлежало судно, агентство, если верить ответам его руководства различным государственным, в частности и правоохранительным органам, якобы не знало. То в одном документе указано, что оно вербовало украинских моряков по доверенности кипрской компании Psaras shipping agency, то речь идет о некой (без каких-либо реквизитов) Bright eclipse navigation. Позже всплыло еще несколько интересных деталей. Сhap никогда не значился в числе кораблей, принадлежавших греческим судовладельцам. Из Белиза, под флагом которого он ходил, сообщили, что, по предварительным данным, им владеет некая штатовская фирма, находящаяся в Гондурасе, точный адрес которой, впрочем, неизвестен. Такое впечатление, что корабль плавал неким «летучим голландцем». Даже весьма осведомленное Международное корабельное бюро США на запрос посольства Украины в Греции так и не предоставило о нем никакой конкретной информации.
Частное предприятие «Транзит-Экспресс» не могло не знать, что де-юре имеет дело с настоящими фантомами, привлечь которых к ответственности в случае форс-мажора почти невозможно. Пожалуй, именно поэтому, не моргнув глазом, компания предлагает Виктору Онищенко контракт. По поводу последнего все адвокаты, к которым потом обращалась вдова погибшего моряка, в один голос восклицали: многое пришлось видеть, но такого чуда — никогда! Контракт уместился на одном листе убористого текста. Только на английском языке, что является нарушением международных стандартов. И таких нарушений там великое множество. О страховке — ни слова. Хотя в крюинговых агентствах Украины, как и всего мира, морякам на подпись должен предоставляться только такой контракт, где указан страховой полис.
От вопросов страховки «Транзит-Экспресс» предусмотрительно уберег себя, а заодно и мифического хозяина, хитрой фразой: любые споры, которые могут произойти между сторонами, будут передаваться на рассмотрение арбитражного суда страны приписки указанного судна и рассматриваться в соответствии с законами порта приписки. А это — Панама. Оффшор, где действуют свои законы. Похоже, что именно под них, а не под международные требования составлялись и квазиконкракт, и справка греческих судмедэкспертов о смерти Виктора Онищенко. Вообще, эта смерть была подозрительно хорошо обставлена, по крайней мере, юридически.
Если проанализировать действующее в нашей стране законодательство, касающееся крюинговых агентств, создается впечатление, что единственная их обязанность — гарантировать судовладельцу подбор квалифицированных и полностью здоровых моряков. Перед самими же моряками — никаких обязательств. Хотя на самом деле такое агентство отнюдь не является посторонним третьим лицом между участниками контракта. Оно подписывает контракт от лица судовладельца или руководителя компании, нанимающих экипаж. Так, кстати, значится и в контракте покойного В.Онищенко.
Руководство «Транзит-Экспресса» долго убеждало вдову погибшего моряка, что окажет содействие в решении вопроса выплаты страховки за смерть ее мужа. Обещало для этого устроить ей встречу с греческими судовладельцами. Те же, как выяснилось, могли встретиться только в Ливане или на Кипре, куда несчастная женщина, на руках которой осталось двое маленьких детей и пожилые родители покойного мужа, должна была лететь за собственные деньги. В своих письмах к Анне директор агентства не раз заботливо интересовался, получила ли она полагающиеся ей 2,5 тысячи долларов.
В конце концов у Анны лопнуло терпение. На одолженные деньги она едет в Грецию искать правду. Греческие адвокаты, которых предоставило ей украинское посольство, вначале охотно брались за дело (за хорошие проценты от страховой суммы) и уверяли, что правда на ее стороне.
— Однако как только дело доходило до суда, они по непонятным причинам, ничего не объясняя, отказывались помогать, несмотря на подписанные соглашения, — рассказывает Анна. — Бывало и такое, что люди, отрекомендовавшись представителями судовладельцев, на которых работал мой покойный муж, предлагали компромисс, давая наличными незначительные, по сравнению со страховкой, деньги, чтобы только я прекратила любые поиски. Все это продолжалось несколько месяцев, пока один из греческих адвокатов, кстати, бывший одессит, не показал мне однажды в афинском порту стенд с фотографиями пропавших без вести моряков: вот видите, многие из них тоже искали правду. На следующий день в посольстве неожиданно сообщили, что я должна срочно покинуть Афины.
В родных Черновцах женщина обошла все адвокатские конторы и всюду слышала одно: морское право — не наша специализация. В Одессе и Симферополе юристы просили за свои услуги суммы со множеством нулей, а ей нечем было кормить детей. «Ради них и ради памяти моего мужа я не могла все оставить, так и не выяснив, кто виноват и кто ответит за его смерть», — говорит Анна.
Ее путь поиска истины, забиравшего все деньги и здоровье, — история отписок и судебных решений, в которых речь шла о чем угодно, только не о сути просьб вдовы моряка. Без каких-либо существенных мотиваций ей отказывает в помощи ІТF — Международная организация защиты моряков. Администрация Президента Украины, в которую написала Анна, переправила ее письмо в Министерство иностранных дел. То, в свою очередь, предложило ей подключить правоохранительные органы к поискам владельца или оператора судна, поскольку в этом вся суть дела. Анна так и поступила. Ее обращение в Генпрокуратуру с этим конкретным прошением прошло сверху донизу все ступени иерархической лестницы. Примерно год спустя прокурор Ялты г-н Махнев объяснил в своем письме вдове, что «за денежной компенсацией необходимо обратиться в суд по месту нахождения судовладельца».
Судовладельца так никто и не нашел. До сих пор никто не может выяснить, с какой конкретно иностранной фирмой имел тогда официальное соглашение по поводу комплектации команды на Chap «Транзит-Экспресс». Само агентство давно умыло руки. Не без помощи Ялтинского городского суда, в который Анна, оставив надежду получить страховку, обратилась с иском о моральной и материальной компенсации за причиненные крюинговым агентством ей и ее детям беды и мытарства. Суд долго не мог начаться. Больше года изучал представленные Анной материалы, каждый раз требуя приобщить то или иное доказательство вины ответчика. В конце концов вынес решение, что «Транзит-Экспресс» не несет перед семьей покойного В.Онищенко никакой ответственности, поскольку не находился с ним в трудовых отношениях. Его роль, дескать, сводилась только к вербовке, найму и доставке экипажа. Вместе с тем суд не считает необходимым привлекать к участию в деле иностранную судоходную компанию. Хотя вначале имел такое намерение. Вполне резонное, кстати.
Сколько в стране таких вдов, как Анна, никто не знает.
— У нас даже не ведется статистика украинских моряков, погибших или травмированных во время службы на кораблях под иностранным флагом, — говорит начальник Черноморско-Азовской межрайонной государственной инспекции охраны труда на морском транспорте Украины Владимир Васильев. — На них, к сожалению, не распространяются ни Кодекс законов о труде, ни нормативные документы, касающиеся охраны труда. Поэтому, как это ни досадно, наша инспекция не имеет права и полномочий рассматривать такие случаи. А их, судя по жалобам, очень много.
…Однажды в Одессе в одной из адвокатских контор Анна познакомилась с такой же убитой горем и лишенной защиты закона вдовой моряка. «Тебе еще повезло, — сказала она Анне. — У тебя хоть есть куда прийти на кладбище к своему покойному мужу. А у меня — только море».