Борьба с организованной преступностью - война, где нет ни победителей, ни побежденных
- А что это за шаги такие на лестнице? - спросил Коровьев, поигрывая ложечкой в чашке с черным кофе.
- А это нас арестовывать идут, - ответил Азазелло и выпил стопочку коньяку.
- Аа, ну-ну, - ответил Коровьев.
М.Булгаков.
«Мастер и Маргарита»
Поводом для написаний этой статьи стало неуемное желание понять, как же на самом деле ведется в нашей стране борьба с организованной преступностью, каковы ее реальные результаты и перспективы? Как правоохранительные органы пытаются противостоять организованной преступности в государстве, где, как минимум, две группировки имеют поддержку, как бы это помягче сказать, ну, в общем, на очень высоком уровне. Где мужчины, не побоявшиеся избрать своей профессией борьбу с преступностью, подвергающие риску не только собственную жизнь, но и свои семьи, цепенеют, запинаются и избегают отвечать на конкретные вопросы, отнюдь не посягающие на тайну следствия. Видимо, те, кому эти ответы могут не понравиться, гораздо опаснее и страшнее тех, кто откровенно и нагло поделил страну и ее столицу на «зоны влияния». Правда, при этом должностные лица зачастую говорят, что не хотят создавать рекламу уголовным авторитетам. Как будто они нуждаются в ней или кто-то может сделать это лучше, чем власть, позволяющая им годами «держать» территории, но создающая видимость непримиримой борьбы. Нужна ли реклама лидерам тех же столичных группировок, чьи имена знает каждый киевский мальчишка?
Борьбу с организованной преступностью так же, как и борьбу с коррупцией, декларируют практически все государства, невзирая на различие социально-экономических систем. Преуспели на этом поприще и в Украине. Если бы количество разговоров и выступлений на тему борьбы с этим злом хоть как-то соотносилось с достигнутыми результатами, организованная преступность даже не мечтала бы о том, чтобы занимать ключевые позиции в экономике, политике и в значительной степени влиять на судьбы страны, если не решать их.
Если попытаться трезво смотреть на вещи, то нельзя не признать, что полная и окончательная победа над преступностью, в том числе организованной, - невозможна. И что в этой борьбе правоохранительным органам отведена роль «сдерживающего фактора», призванного лишь загнать преступность в определенную нишу. Ту самую нишу, из которой, как свидетельствует мировой опыт, «выкурить» ее просто невозможно.
Правоохранительные органы без устали рапортуют об активных действиях на фронте борьбы с оргпреступностью. А с высоких трибун непримиримо и бескомпромиссно негодуют, ставят на вид, время от времени распиная попавшихся под руку. Однако, несмотря на видимую активность, при ближайшем рассмотрении результатов борьбы складывается впечатление, что все это - не что иное, как театрализованное представление. И что те, кто, не погрешив против истины, могут сказать сегодня: «Государство - это мы» заинтересованы почему-то не в результатах этой борьбы, а исключительно в самом процессе. И в этом процессе правоохранительным органам отводится роль накопителя оперативной информации, которая в принципе может быть реализована, когда кому-то наверху, кто уполномочен давать команду «Фас!», это будет нужно. Горькая, унизительная роль расследовать «дела», которые безнадежны не потому, что их раскрыть невозможно, а потому что - нельзя.
Увы, до сих пор не придумано лучшего способа оценки деятельности и правоохранительных органов, и судов, чем анализ статистических данных. И если такие данные действительно анализировались, это могло бы принести несомненную пользу. У нас же чаще прибегают к механическому сопоставлению цифр, полученных из МВД и судов. Невзирая на то, что их подходы к составлению статистической отчетности не просто отличаются, а не имеют между собой практически ничего общего, в связи с чем делать логические выводы о качестве работы тех и других на основании таких данных практически невозможно. Но такое положение вещей, по-видимому, всех устраивает. Это удобно и милиции, и судам, ибо дает возможность сваливать ответственность друг на друга. Это удобно власти. Ведь на основании одних и тех же статистических показателей можно сделать диаметрально противоположные выводы. Главное - правильно расставить акценты. Например, в 1997 году правоохранительные органы направили в суды 4345 уголовных дел на организованные преступные группировки. Осуждено по этим делам 639 человек. Вариант 1. Низкое качество предварительного следствия, поэтому суды не имеют оснований для вынесения приговоров за совершение преступлений в составе организованной преступной группировки (ОПГ). Оргвывод - плохо работает милиция. Вариант 2. За совершение преступления в составе ОПГ назначаются слишком мягкие меры наказания. Оргвывод - плохо работают суды.
Суды вроде бы уже не являются орудием борьбы с преступностью, у них сегодня другие цели и задачи. Но в том случае, когда, по мнению власти, количество осужденных за совершение преступления в составе ОПГ невелико по сравнению с количеством раскрытых МВД преступных группировок, судам говорят: «Мало». Хотя что значит «мало» и сколько в таком случае будет достаточно? Говорить о том, плохо или хорошо работают суды, можно лишь, обратившись к конкретным материалам рассмотренных ими дел. Конечно, кропотливая работа, но только так можно найти ответ на вопрос, почему количество осужденных за совершение преступлений в составе ОПГ не идет ни в какое сравнение с количеством якобы раскрытых группировок. А так - виноваты все, а значит - не виноват никто.
Трое подростков взломали газетный киоск, а задержавший их наряд милиции рапортует о разоблачении организованной преступной группы. Причем юридически подкованный милиционер выявил наличие основных признаков ОПГ: строгую иерархию, профессиональную основу и даже «прикрытие» - родителя-госслужащего. Другой пример. Исследуя преступление, совершенное в составе ОПГ, судья квалифицирует прикладывание к телу электрического провода, находящегося под напряжением как нанесение телесных повреждений… по неосторожности.
Это примеры из практики. Излишне говорить о том, что ни для милиции, ни для судьи никаких негативных последствий «служебного рвения» не наступило. Но эти случаи - как нельзя более наглядно иллюстрируют, что цифры сами по себе значат слишком мало. Так почему бы не попробовать разобраться, по какой причине уголовные дела об организованной преступности зачастую «рассыпаются» в судах? Проанализировать, где находится наиболее слабое звено, которое, как известно, определяет крепость всей цепи, в данном случае представляющей собой «комплекс мер» по борьбе с организованной преступностью? А вот цифры, сопоставив которые, можно прийти к весьма неутешительным выводам.
Получается, что количество ЛИЦ, осужденных за совершение преступления в составе ОПГ, в среднем в два-четыре раза меньше, чем количество обезвреженных ПРЕСТУПНЫХ ГРУППИРОВОК. Попытайтесь представить, какой процент членов ОПГ привлекается к ответственности, учитывая, что некоторые группировки насчитывают порядка 70 человек, и это, говорят, не предел. Правда, не совсем понятно, каким же образом прекращена деятельность этих преступных групп. Достаточным оказалось провести разъяснительную работу? Ну и, конечно, есть веские основания полагать, что оставшиеся на свободе отнюдь не вернулись к мирному созидательному труду, а просто-напросто перегруппировались, пополнив собой уже существующие группировки или создав новые. Интересно, попытался ли кто-то сопоставить и проанализировать эти удивительные цифры и вычислить коэффициент полезного действия и правоохранительных органов, и судов? Не с точки зрения «мало» или «много», а пытаясь понять, «почему» и «что делать»?
Пять лет назад в соответствии с законом «Об организационно-правовых основах борьбы с организованной преступностью» были созданы спецподразделения по борьбе с организованной преступностью. Сегодня к ним предъявляют множество претензий и нередко говорят о том, что они не оправдали возлагаемых на них надежд.
По данным Генеральной прокуратуры, «до 75% преступлений, выявленных спецподразделениями, - это кражи и другие малозначительные преступления. Практически во всех областях в управлениях по борьбе с организованной преступностью (УБОП) и региональных подразделениях заводятся оперативно-розыскные дела на лиц, которые не имеют отношения к организованным группам, или даже на одно лицо. В то время как известные лидеры преступных группировок годами только находятся в поле зрения спецподразделений и их преступная деятельность останавливается не правоохранительными органами, а после очередных разборок».
Заботит Генпрокуратуру и несоблюдение законности теми же УБОПами: «Значительного усиления требует состояние надзора за исполнением законов спецподразделениями по борьбе с организованной преступностью. Прокуроры на местах не реагируют надлежащим образом на то, что эти спецподразделения не выполняют своих функций по предупреждению возникновения организованных преступных групп, нанесения ими вреда гражданам, обществу, государству». В этой связи было решено создать группы и отделения в облпрокуратурах, которые будут «постоянно осуществлять контроль за законностью при проведении оперативно-розыскной деятельности». Надо полагать, что следующим шагом будет создание специальных групп, которые будут следить за соблюдением законности уже этими новосозданными структурами и т.д., и т.п. Да еще непонятно, зачем тогда нужны прокуроры «на местах», которые все равно «не реагируют» на случаи несоблюдения законности - то есть не выполняют своей основной функции?
Вряд ли УБОПы получили настолько большую самостоятельность, что стали совершенно неподконтрольными и, вопреки закону, регламентирующему их деятельность, делают все, что хотят. И если спецподразделения по борьбе с организованной преступностью занимаются расследованием краж, это может означать лишь одно - значит, кому-то нужно, чтобы они занимались именно этим - хотя бы для той же статистичекой отчетности. С другой стороны, по данным МВД, в 1997 году спецподразделениями по борьбе с организованной преступностью было раскрыто 80% из общего количества обезвреженных организованных преступных группировок. Если эта статистика соответствует действительности, то разве можно сказать в таком случае, что УБОПы не оправдывают себя?
По данным Генеральной прокуратуры, количество преступлений, совершенных организованными преступными группировками, постоянно растет. В 1997 году зарегистрировано на 25,4% больше таких преступлений, чем в предыдущем. Бандитизм возрос на 11,6% .
В создавшейся критической ситуации власть, естественно, делает все, что в ее силах. А может она немало. Например, без устали констатировать общеизвестные факты, издавая распоряжения «О неудовлетворительном состоянии выполнения мер по борьбе с организованной преступностью». Кстати, практически во всех постановлениях такого рода, как правило, содержится пункт, предписывающий Генпрокуратуре, МВД, СБУ, Верховному суду и Координационному комитету по борьбе с коррупцией и организованной преступностью, который у нас почему-то «при Президенте», подготовить предложения относительно улучшения борьбы с организованной преступностью, усовершенствования следствия и судопроизводства. Немедленно, ибо дальше так жить нельзя. А ведь все предложения в виде законопроектов уже давным-давно дожидаются своей очереди в Верховной Раде.
Шесть лет назад был принят закон «Об оперативно-розыскной деятельности», предусматриващий возможности легализации данных, полученных оперативным путем. Но законодатель до сих пор не удосужился внести соответствующие изменения в Уголовно-процессуальный кодекс. Поэтому огромный массив оперативных данных невозможно легализовать и использовать в качестве доказательства в суде. Можно только предполагать, сколько «дел» получили бы логическое завершение в виде приговора суда, если бы был решен хотя бы этот вопрос, а таких - десятки.
Этот же закон предусматривает меры по защите участников уголовного судопроизводства. Механизма их реализации нет до сих пор. И потерпевшие, приходя в суд, внезапно начинают страдать выпаданием памяти и «в упор» не узнают своих обидчиков. Что и говорить о свидетелях.
Так кто виноват, что дела организованных преступных группировок «рассыпаются» в судебном заседании, - только ли милиция и сами суды? Вообще что касается правовой базы, то спор теоретиков и практиков о том, дает ли она возможность реально бороться с организованной преступностью, - вечен. Как показывает практика, при наличии профессионализма и желания привлечь виновного к ответственности действительно возможно и на основании существующей законодательной базы. Действующий Уголовный кодекс и проект нового УК предусматривают ответственность за четыре вида соучастия в совершении преступления: исполнение преступления, подстрекательство к его совершению, пособничество и организация преступления.
Три года тому назад судебная коллегия по уголовным делам Кировоградского областного суда вынесла приговор по делу о заказном убийстве. К исключительной мере наказания были приговорены исполнитель и организатор-заказчик. Второй исполнитель получил 14 лет лишения свободы. То есть заказчик, непосредственно не принимавший участия в убийстве, понес даже большее наказание, чем тот, кто убивал людей собственноручно. Однако этот пример - редчайший и уже почти ставший хрестоматийным.
Количество заказных убийств стремительно растет. В 1993 г. было зарегистрировано 87 таких преступлений, в 1995 в 2,4 раза больше - 210, а в 1996 - более 100 (данные МВД). Увеличивается количество убийств, совершенных по предварительному сговору, в том числе - организованной группой. Такие убийства все чаще связаны с борьбой за распределение сфер влияния между коммерческими структурами и преступными группировками, теневой экономикой, организованной преступностью. В то же время до судов таких дел доходит крайне мало. Например, в поле зрения Верховного суда попало всего два дела такого рода, в которых преступная группа была признана организованной преступной группировкой.Так что, пожалуй, логичнее было бы исходить из того, что следует создать полноценную законодательную базу, которая облегчила бы работу тем, кто по долгу службы борется с оргпреступностью. Но по каким-то причинам решили дать им минимум необходимого и наблюдать, как они выкручиваются в создавшейся ситуации. При таком подходе уголовные дела, по которым к реальной ответственности были привлечены все виновные или хотя бы большинство из них, и впредь будут носить исключительный характер.
* * *
На вопрос о том, чем, по его мнению, закончатся «дела» арестованных киевских «авторитетов», знакомый судья с немалым стажем без тени сомнения заметил: «Как обычно, очередным пшиком».
Очень надеюсь, что он ошибся в своем прогнозе. Хотя бы потому, что появилась важнейшая предпосылка для наведения порядка в стране - не за горами президентские выборы. Впрочем, они же - весьма веская причина и для противоположного развития событий.
Миллион долларов - за криминального авторитета
Начальник ГУ МВД Украины в городе Киеве генерал-лейтенант Михаил Корниенко:
- Как бы не было кому-то неприятно это слышать, за последние несколько лет, особенно за последний год МВД удалось обуздать организованную преступность. Это видно по примеру того же Крыма, Одессы, Киева, Донбасса. В ряде других регионов правоохранительные органы традиционно четко держат контроль над организованными преступными группировками, не дают им, так сказать, подняться.
- По вашему мнению, проблема с организованной преступностью в названных регионах - в Киеве, Одессе, Крыму в общем-то решена?
- Нельзя сказать, что проблема решена. Я употребил слово «обуздать» потому, что бывали такие моменты, когда бал правили эти мафиози. Сейчас ситуацию контролируют правоохранительные органы, и прежде всего - милиция. Мы осведомлены о деятельности организованных преступных групп, оперативно отслеживаем ее. Если говорить о ситуации с раскрытием заказных убийств, то в прошлом году в ней также произошел перелом.
Что касается борьбы с организованной преступностью в Крыму, то основа того, что было сделано там в 1998 году, готовилась намного раньше. Она создавалась кропотливым трудом сотен сотрудников МВД. Был создан банк данных, банк оперативной информации, взяты под контроль практически все преступные сообщества Крыма. Когда я работал там, мы располагали оперативной информацией практически по всем деятелям преступного мира, в том числе - по криминальным политикам Крыма. Мы отслеживали и документировали их преступную деятельность, но не могли реализовать имеющуюся информацию из-за депутатского иммунитета. Преступники вели себя разнузданно. Они откровенно смеялись над нами и говорили: «Мы знаем, что у вас есть информация на нас, но мы плевали на это, потому что мы, депутаты, и вы не сможете привлечь нас к уголовной ответственности». Когда депутатский иммунитет был частично отменен, появилась возможность реализовать имеющуюся информацию, и это было сделано сразу же.
В Киеве ситуация несколько иная. Здесь было вмешательство определенных структур, предпринимавших все возможное для того, чтобы бандиты не привлекались к ответственности.
- Такое вмешательство было или оно есть?
- Попытки давления проявляются на уровне тех структур, которые представляют бизнес, далеко не самых честных представителей предпринимательства. Они выходят и на правоохранительные, и на судебные органы. С этим приходится активно бороться, а это непросто. Нам известно, что для того, чтобы освободить содержащихся под арестом киевских криминальных авторитетов, собираются суммы от 500 тысяч до миллиона долларов. Конечно, не исключено, что найдутся люди, которые могут пойти на то, чтобы освободить их за такие деньги. Хотя, думаю, таких людей не найдется ни в милиции, ни в прокуратуре. И еще я очень надеюсь на здравый смысл и объективность правосудия. Мы ведь ни о чем не просим, нам нужен лишь объективный подход к этим уголовным делам, их непредвзятое рассмотрение.
По Киеву мы располагали огромным количеством оперативных материалов, собиравшихся буквально по крупицам, но опять-таки не могли привлечь к ответственности тех, кто имеет отношение к организованной преступности. Сейчас мы начали реализовывать оперативную информацию. Семеро из киевских «авторитетов» привлекаются к уголовной ответственности, причем уголовные дела самых «крутых» из них уже практически на выходе. Недавно задержан еще один лидер преступной группировки, занимающейся организацией взрывов по заказу за весьма солидное вознаграждение - не только в Киеве, но и в других регионах Украины. В состав группы входили два киевлянина и два представителя Чечни. Это была действительно матерая банда, и ее лидером мы занимались давно. Думаю, что расследуя деятельность группы, мы выйдем на многие преступления, совершенные, в частности, ее лидером.
Задержаны и содержатся под стражей семеро лидеров устойчивых организованных группировок, в том числе «Фашист», «Авдыш», «Татарин», «Саид» и «Кайсон». Возбуждено уголовное дело относительно «Солохи». Арестован 161 активный член этих и других группировок.
Преодолевая большое давление и сопротивление, руководителям нашего ведомства приходится прилагать немало усилий для того, чтобы довести дело до логического завершения - суда. Но, может быть, один из главных итогов последних событий - это то, что наши, скажем так, солдаты - оперуполномоченные, следователи почувствовали мощную поддержку со стороны руководства МВД и Генпрокуратуры, поверили в то, что все-таки существует возможность увидеть результаты своего труда, реально привлечь виновного к уголовной ответственности, у них просто открылось «второе дыхание».
- Четко выписанного определения понятия «организованная преступная группировка» в законодательстве нет до сих пор. Каким определением руководствуются в своей работе органы внутренних дел?
- Под организованной преступной группой подразумевается устойчивая группа людей, объединенных преступной целью на профессиональной основе, которая живет за счет совершения преступлений, сделав это своим промыслом. Характер организованности такой группы зависит прежде всего от ее устойчивости. Она должна быть сформирована, сколочена, оформлена организационно. Кроме того, в организованной преступной группировке существует иерархия - подчинение, порядок соподчиненности, лидеры, бойцы, подгруппы. И обязательно - руководитель или руководители этой группы, ее центр. Тогда она приобретает характер организованности. Такая группа должна совершить хотя бы одно преступление или готовиться к его совершению - то есть предпринимать какие-то реальные действия по его организации и реализации.
- Сколько таких группировок существует сегодня в Киеве?
- Эти цифры весьма условны, так как количество организованных преступных группировок все время колеблется. Сегодня в Киеве немногим более десяти таких группировок. Но после арестов ряда лидеров, многие группировки, которые были «под ними», потеряв своих руководителей, распались на более мелкие части или присоединились к другим. У значительного количества таких группировок была выбита их экономическая основа, и на данный момент уже практически произошел передел их предприятий, фирм и всего прочего.
- По информации правоохранительных органов, за злостное хулиганство и избиение подполковника милиции задержаны и арестованы бригадир преступной группировки «Солохи» по кличке «Чеченец» и родной брат лидера этой группировки. Этот факт оброс большим количеством слухов и домыслов. В самом деле, кажется странным, что подполковник милиции был замешан в конфликте с весьма известными в криминальных кругах личностями совершенно случайно…
- Инцидент возник спонтанно, и это не было провокацией со стороны милиции. Если бы это была какая-то оперативная комбинация, в таком случае все делалось бы по-другому и никто не оставил бы нашего сотрудника одного, без поддержки. Подполковник ожидал в кафе-баре своего знакомого. Те, о ком вы говорите, зашли в бар и начали вести себя по-хамски. Он сделал им замечание - то, что должен был сделать любой нормальный работник милиции, да и просто любой мужчина. Сначала его спросили, знает ли он, кто они такие. Он ответил, что, вне зависимости от того, знает он их или нет, это не дает им права хулиганить и унижать достоинство присутствующих людей. Он побыл там еще немного, не дождался знакомого и вышел из кафе. Тут на него напали и избили. Били жестко, жестоко и не по-мужски - шестеро или семеро на одного. Это - тактика бандитов. Пока приехал наряд милиции, они уже разбежались. Так что арестован человек за конкретные противоправные действия. Сейчас идет следствие, и дело будет передано в суд.
В нынешнем году управлением по борьбе с организованной преступностью и уголовного розыска города было обезврежено 385 преступных групп, в том числе 41 с признаками организованности. По восьми из них уголовные дела направлены в суды.
- Сколько криминальных авторитетов было привлечено к уголовной ответственности на вашей памяти? Я имею в виду тех, кто попал за решетку, получил реальный срок лишения свободы, а не условное наказание.
- Если говорить о более раннем периоде, когда я работал в Донецкой области, то в то время судебные инстанции были боевыми. Как правило, по таким делам выносились только обвинительные приговоры и назначались большие сроки лишения свободы. Затем ситуация изменилась. Например, что касается Крыма, то там практически все криминальные авторитеты приговаривались к чисто символическим мерам наказания. Нам пришлось преодолеть сильное сопротивление, претерпеть немало всяких унижений и оскорблений, чтобы добиться привлечения одного из «авторитетов» Евпатории к небольшому в общем-то сроку лишения свободы - к двум годам заключения. Мы добились этого, одержав одну из своих первых побед. С помощью прокуратуры автономии, при содействии властных структур нам удалось добиться того, чтобы уголовные авторитеты в Крыму получали реальные сроки лишения свободы.
- По вашему мнению, современное законодательство предоставляет реальную возможность для борьбы с организованной преступностью?
- Я думаю, что оно весьма слабо в этом плане. В Верховной Раде уже несколько лет лежат без движения законопроекты, в частности, ужесточающие ответственность за организацию преступных группировок. Ведь многие организаторы таких групп никогда не марают рук. Под ними работает целая иерархия - бригадиры, боевики, а сами они остаются чистыми, передавая команды исполнителям через пятые руки. Боец, «шестерка», который собственными руками совершает убийство, поджег, взрыв или занимается вымогательством, понятия не имеет, кому пойдут деньги, он знает только своего бригадира. Тот, в свою очередь, знает другого «координатора», которому он передает деньги и указания которого выполняет. Организатор практически всегда остается в тени. И это несмотря на то, что нам организаторы, как правило, известны.
Конечно, хотелось бы надеяться, что будет выработана реально действующая система защиты свидетелей, потерпевших. Сегодня она есть в соответствующем законе, но механизма ее реализации пока не существует. И нам в этой ситуации приходится достаточно трудно. По ряду уголовных дел нам приходится просто прятать потерпевших, и спасибо им, что одни держатся и говорят правду. А механизм, предусматривающий, в частности, смену места жительства, предоставление жилья для участников уголовного судопроизводства, пока еще не действует.
Мы располагаем массой оперативных материалов, касающихся деятельности организованных преступных группировок. Но механизма легализации этих материалов не существует. Давно принят закон «Об оперативно-розыскной деятельности», но предусмотренные им новшества не внесены в Уголовно-процессуальный кодекс. Получается, что те возможности, которые предоставляет этот закон, можно реализовать лишь на стадии предварительного следствия, но их невозможно использовать в суде. Суд просто не знает, что делать с этими оперативными материалами.
- Как повлияли произведенные аресты на ситуацию в городе?
- Могу сказать, что в Киеве предприниматели, бизнесмены почувствовали себя свободнее. Я встречался с теми, кто определяет судьбу предпринимательства в столице, и они отмечают, что «наездов» стало меньше, жить и работать стало легче. Хотя нас, конечно, волнует, в частности, рыночный рэкет. Но мы предпримем все усилия для того, чтобы покончить с этим. И в этом плане успех во многом зависит от того, будут ли обращаться к нам за помощью. Если к нам обратится гражданин с заявлением о факте, скажем, вымогательства денег, попытках «выбивания» долгов и т. д., мы обязательно поможем. Наше Управление по борьбе с организованной преступностью бьет «в цвет» на сто процентов. Мы организовываем защиту потерпевших и свидетелей по многим уголовным делам. Граждане еще не совсем доверяют нам, но я могу пообещать каждому, что если он обратится к нам, мы найдем способ защитить его от бандитов, от их «наездов» и насилия. Люди должны почувствовать, что они будут защищены.
На действия оргпреступности следует отвечать адекватно
Судья Верховного суда Украины Петр Пилипчук:
- Нередко приходится слышать нарекания в адрес судов, мол, они чуть ли не мешают вести борьбу с организованной преступностью. В обоснование этого приводятся статистические данные, согласно которым органы внутренних дел разоблачают значительно больше лиц, совершивших преступления в составе организованных преступных групп, чем суды осуждают. В СМИ статистические данные нередко сознательно искажаются, на основании результатов судебного рассмотрения отдельных уголовных дел делаются ошибочные выводы и обобщения. Из общего массива дел выбирается отдельный случай, когда судом действительно была избрана слишком мягкая мера наказания в отношении совершившего преступление в составе организованной преступной группировки лица, и преподносится как типичный пример работы судов.
По данным МВД, в 1997 году было выявлено 1079 организованных групп. Что, кстати, совсем немного. Этими группами совершено, по этим же данным, 7434 преступления, в том числе 112 умышленных убийств, 530 разбойных нападений, 442 случая вымогательства, 2699 краж. Данные же судебной статистики выглядят совершенно по иному. За совершение преступлений в составе организованных групп в прошлом году было осуждено 639 лиц (в 1996 году - 429). И именно на основании механического сопоставления этих данных и делается вывод о том, что в Украине борьбе с организованной преступностью мешают суды, которые либерально относятся к преступникам и безосновательно освобождают их от ответственности. Между тем, какие-либо выводы из сопоставления этих данных делать нельзя. Во-первых, между раскрытием преступления и его судебным рассмотрением соответствующего дела существует большой разрыв во времени (в среднем около 6 месяцев) и уже хотя бы поэтому статистические данные МВД и судов, привязанные к конкретным периодам, совпадать не могут. Кроме того МВД оперирует данными о преступлениях, которые по их критериям считаются раскрытыми, а не о делах, которые поступили на рассмотрение судов. Однако, преступление может быть раскрыто, а дело в суд не поступит - оно может быть прекращено, например, в связи со смертью обвиняемого, приостановлено в связи с розыском обвиняемого и т.д.
Нередко МВД фиксирует раскрытое преступление как совершенное в составе организованной преступной группы, а суд придет к выводу, что в данном случае такой группы не было, осудит виновных за совершение преступления по предварительному сговору, что соответственно отразится на статистических данных - в судебной статистике такое дело не будет зафиксировано как имеющее отношение к организованной преступности. Дело в том, что закон не дает определения понятия «организованная группа». Вообще относительно квалифицированных профессиональных преступных групп закон употребляет несколько терминов - банда, преступная группировка, организованная группа. Но конкретных определений содержания этих понятий в законе нет. Между судами и органами предварительного следствия нет единого понимания критериев размежевания организованной и неорганизованной преступной групп. Нередко органы внутренних дел трактуют это понятие достаточно широко, называя организованными группы, которые суды таковыми не признают. Так, в суды нередко попадают дела, в которых под организованной преступной группой подразумеваются группы подростков, совершивших пару краж.
Органы внутренних дел во всех без исключения случаях, когда они считают, что раскрыли организованную преступную группу, в своих статистических отчетах отмечают: «Раскрыта организованная группа». Но уголовный закон предусматривает такой квалифицирующий признак как совершение преступления в составе организованной преступной группы в очень ограниченном количестве статей. Например, ст. 144 УК Украины - вымогательство, предусматривает повышенную ответственность для лиц, совершивших преступление в составе организованной группы. Однако статьи 81,140,82,141,86,142 УК Украины (кража, грабеж, разбой) и много других не предусматривают такого квалифицирующего признака. Например, по статье 140 УК Украины (кража) за совершение преступления по предварительному сговору группой лиц предусмотрена санкция до пяти лет лишения свободы. Если кража совершена организованной преступной группой, то ее члены все равно несут ответственность за совершение преступления по предварительному сговору (поскольку такого квалифицирующего признака, как совершение преступления организованной группой, в этой статье УК не предусмотрено). Поэтому для суда не имеет принципиальной разницы, совершено ли это преступление организованной преступной группой или просто группой, действующей по предварительному сговору. То есть уровень организации конкретной группы не имеет значения, поскольку ответственность наступает практически одинаковая. Определенное значение имеет, конечно, то, что совершение преступления в составе организованной преступной группы является отягчающим обстоятельством (статья 41 УК). Но это в общем-то второстепенно. Поэтому при рассмотрении таких дел суды не очень уж вникают в то, организованная это группа или нет. Для того, чтобы доказать, что данная группа - это организованная преступная группа, порой необходимо опросить большое количество свидетелей, иным образом изучить эту группу. Но зачем заниматься этим, если для данного конкретного дела это не имеет принципиального значения, - квалификация преступления и наказание будет одинаковой? Поэтому и в таких случаях в статистику попадают данные, отличающиеся от данных МВД.
Организованная преступность латентна по своей природе. Кроме того, потерпевшие от нее, как правило, не хотят давать пояснений. Потерпевший от организованной преступности может дать показания следователю один на один, но в суде преобладающее большинство таких потерпевших молчит. Или, как минимум, смещают акценты таким образом, чтобы облегчить положение обвиняемого, так как боятся определенных последствий своих правдивых показаний. В результате суд нередко не может определить, была ли это организованная группа или группа неквалифицированная, случайно сорганизовавшаяся. И это - также причина существования расхождений в статистических данных. Но хочу подчеркнуть особо, все дела, которые квалифицированы органами предварительного следствия как дела об организованной преступности, судами рассмотрены. И по абсолютному большинству таких дел (а это 95-97%) преступники осуждены, причем, как правило, к длительным срокам лишения свободы, если речь идет о совершении тяжких преступлений. Пусть не за совершение преступления в составе организованной преступной группы, но за другое преступление, которое было доказано в судебном заседании.
- Были случаи, когда привлекаемых к ответственности за совершения преступления в составе ОПГ осуждали условно...
- Такие случаи действительно бывают. Мы проанализировали применение статей 45, 46-1 УК Украины (условное осуждение, отсрочка исполнения приговора). Действительно, есть случаи, когда за совершение тяжких преступлений виновные осуждаются условно или с отсрочкой исполнения приговора. Но в тех случаях, когда прокуратура своевременно опротестовывает такие приговоры, дела передаются на новое судебное рассмотрение, в ходе которого ошибка исправляется.
Тревогу вызывает то, что высокие должностные лица обвиняют суды в безосновательном применении статей 45 и 46-1 УК Украины, и вместе с тем не ставят вопрос об отмене таких приговоров, а прокуратура не опротестовывает их. В принципе суды вправе и по своей инициативе отменить приговор за мягкостью наказания, однако суд не есть органом борьбы с преступностью, прежде всего такая инициатива должна исходить из прокуратуры, это ее непосредственная функция.
- Почему, попав в суд, большинство дел, касающихся оргпреступности, разваливаются?
- Нельзя сказать что это большинство дел, но многие из них. Основная причина в плохом качестве следствия. И это еще одна причина того, что статистика МВД и судов достаточно сильно отличается. Нередко бывает, что от дела, которое на этапе предварительного следствия выглядело вроде бы вполне убедительно, в судебном заседании не остается ничего, кроме каких-то осколков, разрозненных эпизодов. Бывало, что от 10-15 эпизодов, которые считались доказанными, в суде оказывается, что реально доказаны один или два. Суды часто вынуждены считать недоказанными эпизоды по причине нарушения органами предварительного следствия элементарных формальностей. Например, конкретный эпизод основывается на показаниях лица, привлекаемого к ответственности. Однако при допросе этого лица следователь проигнорировал право на защиту - допрос провел без адвоката, хотя не вправе в данной ситуации был это делать. В этом случае показания, данные подозреваемым на предварительном следствии, считаются добытыми с нарушением требований процессуального закона и не могут служить доказательством по делу. Такие доказательства суд признает недопустимыми и, как следствие, вынужден исключать соответствующий эпизод из объема обвинения.
Существующие криминалистические методы дают огромные возможности для сбора доказательств на начальных этапах следствия. Например, по отпечаткам пальцев можна установить лицо, их оставившее, на сто процентов. Но на практике даже в таких случаях, когда речь идет об умышленных убийствах, кражах или угонах, когда, как правило, на месте преступления остается огромное количество отпечатков пальцев, наши следователи их не выявляют или собирают некачественно. Я уже не припомню дела, где отпечатки пальцев руки фигурировали бы как доказательство совершения преступления данным лицом. Это относится и к другим криминалистическим методам и связано с низким уровнем профессионализма у сотрудников следственных органов, ненадлежащим организационным и финансовым обеспечением этих органов.
Организованная преступность и преступление, совершенное организованной группой, - это совершенно разные вещи. И, к сожалению, на сегодняшний день организованной преступности никто урона не нанес и не наносит. Раскрываются мелочи. Если исходить их криминологических характеристик организованной преступности, то раскрываются преступления, совершаемые на самых нижних ее этажах, на уровне исполнителей. Если это, например, рэкет, то раскрывается преступление на уровне тех, кто собирает деньги с потерпевших, а не тех, кто руководит этим процессом и делит между собой рынки. Руководители преступных кланов на сегодняшний день почти недоступны нашим правоохранительным органам, и я не знаю дел, когда бы на скамью подсудимых действительно попадали руководители организованной преступности. Даже если такие случаи где-то и были, это единицы, в основном на скамью подсудимых попадают мелкие сошки.
- Каким определением термина «организованная преступная группировка» руководствуются суды?
- Существует несколько постановлений пленума Верховного суда Украины, разъясняющих этот вопрос (одно из них - «О судебной практике по делам о корыстных преступлениях против частной собственности», 1992 г.). Там сказано, что под «организованной преступной группой подразумевается устойчивое объединение двух и более лиц, которые специально сорганизовались для совместной преступной деятельности» (п. 26). Далее это понятие расшифровывается. Организованной преступной группой следует считать группу, которая отличается устойчивостью, определенным профессионализмом, она как правило имеет руководителя, определенную иерархическую структуру, планирует преступную деятельность, прикрывает ее как собственными силами, так и с помощью коррумпированных чиновников. Члены такой группы как правило занимаются преступной деятельностью профессионально, то есть она является для них основным или дополнительным источником дохода. Организованная преступная группа по уровню организации стоит выше, чем группа, действующая по предварительному сговору или просто группа.
- Представители правоохранительных органов часто жалуются на то, что качественно бороться с этими явлениями не дает отсутствие надлежащей законодательной базы.
- Уголовное законодательство и раньше, и теперь предоставляет достаточные возможности для действенной борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Две части статьи 168 УК Украины предусматривают ответственность до 15 лет лишения свободы. Статья 93 УК Украины (умышленное убийство) по сей день предусматривает смертную казнь. За разбой, вымогательство, квалифицированные формы краж и грабежей предусмотрена ответственность от 12 до 15 лет лишения свободы. Куда дальше? На какие-то объективные причины ссылаются лишь для того, чтобы скрыть собственную беспомощность. Потому и говорят о том, что уголовное законодательство якобы не дает возможности привлекать к ответственности виновных лиц.
Кстати, что касается усовершенствований закона, регулирующего эти вопросы, то если рассмотреть нововведения в ретроспективном порядке, откроется немало интересного. В свое время говорили о том, что из-за отсутствия закона, который адекватно карал бы преступников за посягательство на жизнь сотрудников милиции, бороться с ними практически невозможно. Хотя тогда существовал пункт «в» статьи 93 УК, предусматривавший для виновного в покушении на жизнь сотрудника милиции до 15 лет лишения свободы или смертную казнь. Затем УК Украины дополнили статьей 190-1, предусматривающей ответственность за посягательство на жизнь сотрудника милиции. И хотя статья была призвана более эффективно бороться с теми, кто посягнул на жизнь милиционера, фактически произошло ослабление ответственности, так как статья 93 УК предусматривала наказание от 8 лет, а 190-1 - от пяти лет. Недавно эта статья была дополнена новыми квалифицирующими признаками - убийство на заказ и убийство, совершенное организованной группой. Цель этих дополнений - усилить борьбу с этими видами убийств. Фактически же никакого усиления не произойдет - почти все такие преступления совершаются из корысти, за что и ранее предусматривалось наиболее строгое наказание, предусмотренное УК (смертная казнь с конфискацией имущества). В УК можно найти огромное количество примеров, когда под лозунгом усиления борьбы с определенным видом преступности вводится новая статья, фактически ослабляющая ответственность за то или иное преступление или в лучшем случае не отражающаяся на его наказуемости.
Проблема обеспечения борьбы с организованной преступностью лежит не в сфере уголовного закона, это прежде всего проблема финансовая, организационная и в определенной степени уголовно-процессуальная.
В делах об организованной преступности свидетели часто не хотят давать показаний в суде. Законодательством предусмотрено ряд мер, направленных на защиту свидетеля, на поощрение его правдивости. Например, свидетель имеет право требовать, чтобы ему предоставили охрану. Но сегодня предоставят охрану, человек даст показания в суде, а затем охрану снимут. И свидетель остается беззащитным. Законом предусмотрена возможность допроса под псевдонимом, смена места жительства и даже внешности. Но даже если допустить, что определенная часть свидетелей или потерпевших согласится на это, у государства не будет средств, чтобы выполнить такие обязательства.
Мало того, сегодня закон требует, чтобы в протоколе допроса свидетеля и в обвинительном заключении обязательно были указаны адрес свидетеля или потерпевшего, его телефон, место работы. Достаточно попросить свидетеля предоставить такие данные, как у него пропадает всякое желание изобличать преступника по той простой причине, что ему страшно. Эти данные должны быть строго конфиденциальными. К ним не должен иметь доступа никто, кроме лица, которое проводит следствие, и судьи. Сегодня привлекаемый к ответственности уже при ознакомлении с материалами дела получает доступ ко всем данным о лицах, свидетельствующих против него. Поэтому свидетель находится в очень сложном положении.
Кроме того, одно дело давать показания следователю, с которым у свидетеля нередко устанавливаются доверительные взаимоотношения, психологический контакт. И совсем другое - дать свидетельские показания в суде, при посторонних, незнакомых людях, особенно, когда рассматривается дело об организованной преступности. Ведь в таких случаях в адрес свидетеля нередко высказываются угрозы, которые иногда реализуются.
Мировой опыт свидетельствует о том, что допрашивать свидетелей можно, как говорится, без визуального наблюдения, в том числе - с изменением голоса. То есть человек заходит в комнату, где дает показания перед микрофоном, при этот частотный тембр его голоса изменяется. Допускаются также допросы под псевдонимом. Но эти элементарные вещи не допускаются нашим законодательством.
Организованная преступность - это весьма специфическая, так сказать, деятельность. И для того чтобы вести с ней активную, плодотворную борьбу, следует адекватно отвечать на ее действия. Невозможно дедовскими методами бороться с современной преступностью, которая имеет неограниченные финансовые возможности, сотовую и компьютерную связь, свою разведку и контрразведку, пользуется самыми передовыми достижениями цивилизации. Не используя адекватных средств не то, что доказать в суде, а даже выявить их преступную деятельность, зафиксировать ее хотя бы на оперативном уровне, - крайне сложно.