Во вторник, 14 сентября, заместитель министра внутренних дел Украины Михаил Корниенко заявил о том, что милиция не установила факта слежки за журналистом Георгием Гонгадзе. «Люди, которые тогда работали, начиная с руководителя той службы и заканчивая рядовыми сотрудниками, отрицают, что такая слежка была. То есть они этого не подтверждают. Документы, которые могли бы об этом свидетельствовать, уничтожены. То есть в 2001 году». По словам М.Корниенко, часть документов по этому делу была уничтожена в связи с истечением срока давности и из-за служебной халатности.
Через два дня выяснилось, что ответить на вопрос, осуществлялась ли в 2000 году слежка за журналистом Г.Гонгадзе, нереально. Причиной такой неопределенности является отсутствие документов по этому поводу и невозможность проведения следственных действий. Поэтому «мы не можем говорить ни «да», ни «нет» и «могла быть» или «не могла быть», пояснил генерал. По его словам, были допрошены несколько бывших сотрудников органов внутренних дел, ушедших на пенсию, и они «категорически отказываются, что слежка велась».
По поводу документов М.Корниенко отметил, что они были уничтожены в 2001 году, поскольку на то время не были востребованы, а срок их хранения истек. Документы были ликвидированы в срок, указанный в инструкции МВД, и осталась «ничтожно малая часть» тех, срок которых не истек. «Когда прокуратура начала документы запрашивать, оказалось, что они уничтожены, то есть доказательства слежки нет».
Впрочем, если, как нам уже авторитетно объясняли, раскрыть убийство Г.Гонгадзе невозможно, если не будет найдена его голова, то что уж тут говорить о столь тонких материях как фиксация работы «наружки». Хотя аргумент об уничтожении документов ввиду «невостребованности» все равно впечатляет - по словам генерала, это случилось в 2001 году, хотя в начале ноября 2000 года в Тараще был обнаружен труп, который, по убеждению родных и коллег, принадлежал Гонгадзе.
Напомним, уголовное дело в отношении бывшего главы департамента внешнего наблюдения МВД А.Пукача было возбуждено Генпрокуратурой год назад по ч.3 статьи 364 УК «злоупотребление властью или служебным положением». Инкриминировали ему уничтожение документов, свидетельствующих о слежке за Г. Гонгадзе. А.Пукач вполне мог лишиться свободы на пять, а то и на 12 лет. Ему пришлось даже пережить арест, сменившийся на подписку о невыезде решением Апелляционного суда Киева. И вся эта чехарда, как водится, приключилась с только-только вышедшим на пенсию генералом. Но затем в Печерском суде столицы объективно и всесторонне, как там зачастую делают, изучили материалы дела и закрыли его - ввиду отсутствия состава преступления. А другие бывшие сотрудники МВД сегодня, как было указано выше, катастрофически мало помнят из того, что доводилось им исполнять по роду службы и устным приказам начальства еще совсем недавно.
Отвечая на вопрос журналистов об отношении к милиции Алексея Пукача, М.Корниенко заявил: «Я думаю, что он любит МВД». И, наверное, замминистра сказал так не только потому, что по природе своей он очень веселый и находчивый. Я лично тоже нисколько не сомневаюсь, что А.Пукач очень любит МВД. И есть за что. Потому что не бросили его в беде коллеги - ни действующие, ни бывшие, ни находящиеся в резерве. Несмотря на то что воспоминания генерала наверняка многим были бы крайне неприятны и для них «срок давности» наступит еще очень нескоро, сумели уберечь его от «радикальной амнезии». А ведь когда пошли слухи, что в разгар известных событий здоровье А.Пукача пошатнулось, многие особо подозрительные граждане стали преждевременно проводить неприятные аналогии. Намекая на судьбу еще одного много знавшего пенсионера МВД, которого не уберегли, как ни старались. Речь о покойном Игоре Гончарове, обвиняемом в организации банды оборотней, целый ряд установленных членов которой, как известно, родом из того же самого министерства.
Однако в связи с этой эпидемией провалов памяти, наблюдаемой среди бывших сотрудников МВД, возникает вопрос, что же случилось с этими людьми, которые дали показания, приводимые нами ниже? Это что, лживые показания, данные под давлением? Или от них были вынуждены отказаться не по своей воле? Были ли опрошены эти люди в ходе проведения Министерством внутренних дел служебного расследования относительно слежки за журналистом? Впрочем, с момента, когда были обнародованы последние выводы МВД относительно слежки, прошло уже целых два дня - вполне достаточно времени, чтобы министерство уточнило свою версию в очередной раз.
Из протоколов допросов свидетелей по «делу Гонгадзе», опубликованных в Интернете и присоединенных Генпрокуратурой к уголовному делу о разглашении материалов досудебного следствия, подтвердившей таким образом их подлинность.
Г. Сергиенко: «Лично мною, как бывшим начальником отдела оперативных установок - заместителем начальника управления по борьбе с организованной преступностью и тяжкими преступлениями ГУКП МВД Украины, на протяжении 2000 года неоднократно давались указания моим подчиненным о проведении оперативных установок относительно журналиста Г.Гонгадзе. Факты проведения оперативно-розыскных мероприятий относительно Г.Гонгадзе, скорее всего, на протяжении июля-сентября я подтверждаю.
Указания, в свою очередь, я получал от начальника ГУКП А.Пукача, его первого заместителя В. Святенко (теперь начальника соответствующей службы налоговой милиции Украины), а также бывшего и нынешнего заместителя начальника ГУКП О.Прилипко, который был непосредственным куратором как отдела оперативных установок, так и отдела внешнего наблюдения.
В.Гордиенко, бывший сотрудник отдела оперативной установки 2-го управления ГУКП МВД Украины: «В конце августа - в начале сентября 2000 года Е. Иванищев (начальник отделения оперативной установки. -«ЗН») лично давал мне задания провести оперативную установку связей журналиста Георгия Гонгадзе…Таких установок связей я сделал две или три, точно не могу сказать. Отчет о проведенной работе я печатал на бланке оперативной установки в двух экземплярах и отдавал их Иванищеву. В книге регистрации заданий на оперативную установку эти задания не регистрировались, а заносилась запись РПМ (разведывательно-поисковые мероприятия)... Фамилию Гонгадзе я запомнил потому, что на бланках заданий на оперативную установку была указана его фамилия и речь шла о поисках грузина».
Сергей Чеменко, бывший оперуполномоченный ГУКП МВД Украины: «Что касается проведения внешнего наблюдения за журналистом Георгием Гонгадзе, то его проводили в конце лета - начале осени. По соответствующим приказам внешнее наблюдение ведется за объектом не более 10 дней. За Гонгадзе внешнее наблюдение велось дольше… Внешнее наблюдение за Гонгадзе велось до самого его исчезновения и даже в день исчезновения… Внешнему наблюдению за Гонгадзе почему-то придавали важное значение. На посту бывал даже начальник ГУКП Пукач Алексей Петрович».
Людмила Левченко: «Примерно после 20 июля 2003 года, находясь на рабочем месте, с начальником ДОС генерал-лейтенантом милиции А.Пукачем состоялся разговор о том, что необходимо принести к нему в кабинет дела с табелями по льготному исчислению рабочего времени сотрудников криминального поиска за 2000 год… Он ознакомился с ними и сказал, что срок хранения этих дел истек и они подлежат уничтожению. Я сказала, что срок их не истек, поскольку срок хранения этих дел истекает с января 2004 года согласно приказу №07-94. Однако он сказал, что я неправильно исчисляю сроки и простым арифметическим сложением (2000 плюс 3 года) определил, что срок хранения истек. Я снова стала возражать, ссылаясь на приказ, однако он не стал слушать и сказал, что эти дела необходимо уничтожить… Таким образом, часть бухгалтерских документов, а именно за 2000 год, были уничтожены раньше срока.
Я спросила А. Пукача, не будет ли проблем, поскольку именно эти документы требует Генеральная прокуратура Украины. Он ничего конкретного не ответил, а сказал, что сроки хранения вышли и эти документы уничтожай».
Бывший глава следственной комиссии Верховной Рады по делу Гонгадзе Александр ЖИР: «То, что МВД осуществляло наружное наблюдение за Гонгадзе - это аксиома. Существуют неопровержимые доказательства того, что это было, и я готов доказать это в суде.
Заявление, касающееся слежки, сделанное МВД, является очередным шагом в хронологии лжи, которую приняла на вооружение власть, Генпрокуратура, МВД с первого дня пропажи Г. Гонгадзе. Я думаю, не страдают склерозом ни нынешний министр внутренних дел Н.Билоконь, ни М.Корниенко, непосредственно озвучивавший все эти вещи. Первым, кто заговорил о доказанности ведения слежки сотрудниками милиции, был экс-генпрокурор С.Пискун. Почему-то никто не слышал отрицания этого факта тогда. И они наверняка должны помнить о заявлениях Ю.Кравченко, утверждавшего, что расследования по этому поводу проводились. В очередной раз возникает вопрос, дают ли себе отчет офицеры в милицейских, в том числе в генеральских, званиях, в том, что за ложь с давних времен люди в погонах несли ответственность. И готовы ли они к приличествующим офицеру действиям по защите своей чести и достоинству, когда будет доказана их неприкрытая ложь?»
Ответить на этот идеалистический вопрос можно уже сегодня - стреляться никто не будет. Переживали и не такое. Чего еще делать не станут, об этом прямо заявил замминистра внутренних дел М.Корниенко. Он пообещал, что в случае, если после выборов возникнут беспорядки, милиция будет действовать в соответствии с законом и адекватно ситуации. «Я не пытаюсь никого запугивать, но те функции, которые на нас возложены, мы выполним. И мы не будем их превышать, но и сопли жевать не будем», - отметил он. На уточняющий вопрос, что означает это колоритное высказывание в данном контексте, М.Корниенко прямо пояснил, что «сопли жевать» означает «сидеть без действия». И веришь этому безоговорочно. В контексте всего вышесказанного - особенно. Какие функции возложены на МВД - тоже всем хорошо известно. Не так из Закона «О милиции», как из выступлений министра внутренних дел, особо впечатлительным иногда напоминающих сообщения о готовящемся преступлении.
Не отстает от МВД по части находчивости и «око государево». Неделю назад были обнародованы результаты экспертизы, проведенной по заказу Генпрокуратуры с привлечением российских и литовских экспертов. Как следует из заключения, предоставленные для экспертизы записи являются смонтированной копией, а идентифицировать голоса на ней невозможно. «Зафиксированные на носителях языковые сигналы были подвергнуты искажениям, не позволяющим установить, кому они принадлежат». Эксперты не сообщили, откуда Генпрокуратура взяла эти записи. Впоследствии устами руководителя пресс-службы Сергея Руденко Генпрокуратура заявила, намереваясь убедить общественность в легитимности происхождения материалов, подвергнутых анализу: «Ни одна запись не попала в Генеральную прокуратуру просто так». На счет того, что «не просто так», сомнений нет. Просто, насколько известно, часть оригиналов записей находится у самого Николая Мельниченко, другая - у Александра Жира. И ни один Генпрокуратуре материалы не передавал… А к экспертам, в принципе, вопросов нет. Что им дали, то они и анализировали. Поскольку то, что им дали, предварительно побывало в руках Генпрокуратуры, результаты экспертизы мало у кого вызывали сомнения еще до того, как они были объявлены официально.
Александр ЖИР: «Мне заранее было достоверно известно, что Генпрокуратура готовит именно такой результат, который был обнародован в конце прошедшей недели. Это - составляющая часть так называемых антикризисных мероприятий, связанных с ликвидацией последствий обнародования записей в кабинете президента. Они давно готовились к такому результату.
Если помните, в течение восьми месяцев проводились широкомасштабные мероприятия, целью которых было любой ценой заставить меня отдать в Генпрокуратуру имеющиеся у меня материалы. Многие тогда говорили, что я негодяй и я обязан отдать эти записи. Чтобы исключить всякие инсинуации, я пошел в Генпрокуратуру и написал заявление о том, что подтверждаю наличие у меня диктофона и других материалов по данному делу. Я заявил, что готов передать все эти вещи в распоряжение Генпрокуратуры в том случае, если будут выполнены определенные условия. Это было в начале прошлого года. С тех пор меня дважды вызывали на допрос. В последний раз - в начале лета. Уже тогда Генпрокуратура объявила, что проводит изучение материалов по делу. Я говорил, что не знаю, где они их взяли, и что ожидаемый результат - записи смонтированы. Время показало, что я прав. Потому что если бы в их распоряжение был переданы находящийся у меня диктофон и другие материалы, они могли бы вынести постановление о непризнании их вещественными доказательствами и последующем уничтожении. Это ставило бы крест на этом деле и уже никогда не дало бы возможности установить истину по нему.
Мы были вынуждены оставить подлинники под своим контролем. Пока они находятся у нас, есть гарантия того, что они сохранятся в таком виде, который исключит возможность предъявить претензии к ним в качестве доказательств. Я убежден, что мы действуем совершенно правильно, и я докажу это в суде.
Есть рекомендации международных организаций, в том числе Венского института прессы, которые имеются в распоряжении комиссии. Они предполагают способы оценки правдивости записей, основанные не только на их техническом анализе. В частности, это опознание голосов, которые звучат на пленке. Там ведь фигурируют не только Кучма, но и, например, Чорновил, Пинзеник, многие другие. И они, как известно, дали официальные показания о том, что это их голоса и что по времени и содержанию тексты записей соответствуют реально имевшим место беседам. Второй рекомендацией, касающейся установления правдивости записей, признанным в мире доказательством является сопоставление записей содержания разговора с реальными событиями. Мы можем сопоставить факты, касающиеся Подольского, Фельдмана, и огромное количество других эпизодов, зафиксированных на записях, которые по времени и содержанию являются совершенно идентичными реально происходившим событиям.
Существует нормальный вариант действий в создавшейся ситуации. В соответствии с украинским законодательством, в частности с Уголовно-процессуальным кодексом, должна быть назначена экспертиза, которая будет проведена под контролем международной организации журналистов. Что значит «под контролем»? Это значит, что Генпрокуратура должна вынести постановление о проведении экспертизы. Согласно этому постановлению, должна быть назначена группа экспертов. Половину назначает Генпрокуратура, вторую половину называют международные журналисты - специалистов надлежащего уровня квалификации, которым они верят.
Для нас приемлемы любой вариант, любая форма взаимодействия, реально гарантирующая, что предоставленные нами вещи не пропадут, не будут искажены, а будут объективно изучены. Это условие, при котором я в течение дня предоставлю для экспертизы все, что у меня есть по данному делу».