«…как выдержать человеку разумному пребывание в парламенте?»
У.Питт младший
Принцип равенства перед законом, который закреплен в статье 24 нашей Конституции, предполагает равное участие всех жителей Украины в принятии законов. В силу технических причин размеры нашей территории не позволяют осуществить всенародное волеизъявление, как это происходило, скажем, в древнегреческих городах-полисах. Поэтому между народом Украины и его волей необходимы посредники - народные депутаты. Но что делать, когда те или иные законы, принятые парламентариями, являются несправедливыми, непонятными, а их исполнение невозможно по моральным соображениям?
Очень часто в повседневной жизни мы сталкиваемся с подобными проблемами, поручая, например, заботу о наших деньгах финансовым посредникам (банкам, доверительным обществам), и не всегда получаем их обратно. А что делать, если народные депутаты - «политические посредники» - не выполняют свои предвыборные обещания, грубо нарушают конституционные права, выражают узкопартийные или иные специальные интересы в принимаемых ими решениях? В политическом мире подобная проблема подчинения несправедливому и неправовому закону получила название дилеммы Сократа.
Великий философ Сократ за нарушение законов древнегреческой демократии был осужден к смертной казни. Только за то, что он выступал перед молодежью со своими лекциями. Говоря современным юридическим языком, он реализовывал право на свободу слова. К Сократу пробирается его ученик - Крито и предлагает бежать. Сократ отвергает предложение, полагая, что это несправедливо - не подчиняться законам афинской демократии, и выбирает смерть от яда.
Проблема Сократа становится особенно актуальной в современных демократиях. Если демократия гарантирует свободу, то есть наши конституционные права, должны ли мы безоговорочно подчиняться законам - проявлению воли парламентского большинства в тех случаях, когда оно необоснованно и неразумно вмешивается в сферу нашей свободы? Чем же в этом случае ограничение нашей свободы отличается от государственного произвола? Неужели демократия сводится к тому, что мы являемся свободными только в день выборов?
Парламенты в ряде восточноевропейских стран, в том числе и в Украине, пришедшие на место «короля» - партийного аппарата КПСС и его сателлитов - «народно-демократических» партий бывшего социалистического лагеря, в условиях полного отсутствия либерально-демократических традиций в политике и праве очень скоро поверили в свою историческую миссию единственных «провозглашателей» воли народа. Еще понятно, когда волю народа провозглашает один человек, а что же происходит, когда их несколько сотен? В результате в парламентах государств - наследников бывшей советской империи бушуют оргии раздоров и некомпетентности, иногда заканчивающиеся рукоприкладством и залпами танковых орудий, - наглядное пособие к тезису марксистско-ленинского учения, касающегося темы бессилия буржуазного парламента.
В условиях очевидной слабости нашей конституционной системы и отсутствия правовой культуры мы оказались незастрахованными от поспешных решений, к которым проявляют склонность временные победители демократических выборов, спешащие разбогатеть при сборе урожая победы и набрать политические баллы любой ценой. К сожалению, печальные события 14 января 1999 года в Верховной Раде Украины не являются исключением из этого правила. В этот день коммунисты-большевики начали процесс претворения в жизнь известного тезиса Ильича о необходимости превращения парламента из «говорильни» в работающее учреждение. В творческих планах парламентского большинства находится ликвидация института Президента, восстановление вертикали Советов во главе с высшим законодательным органом страны. Иными словами, как гласит лозунг парламентской газеты «Голос Украины» - «Власть - Советам».
Об опасности коллективной диктатуры парламентского большинства как самой худшей из всех диктатур от «имени народа» предупреждали великие мыслители О.Бальзак, И.Кант, А.Токвиль. Последний отвергал безусловное господство численного большинства в парламенте как якобинское, прагматическое изобретение «нового времени», утверждая, что господство большинства не может быть безграничным, поскольку над большинством в мире морали находится гуманизм, разум и истина, а в мире политики - конституционные права.
Действительно, что может быть хуже, когда нервно-романтические политики, прикрываясь волей народа, отправляют на плаху венценосные головы, а политических оппонентов - на гильотину, передают власть «политическим маньякам», например, Гитлеру и Муссолини, пересаживают цвет нации на «философский пароход» и превращают страну в огромный концентрационный лагерь. Не надо быть великим провидцем, чтобы понять: что народ никогда не предвидел подобного результата проявления своей воли. «Воля народа, - предупреждал известный немецкий социолог М.Вебер - все равно, что воля заказчика обуви. Заказчик всегда знает, когда жмут ботинки, но никогда не знает, как сделать их по мерке».
Разделяя точку зрения великого немецкого мыслителя, нельзя не заметить какое-то особенное сходство, если не сказать тождественность, воли народа воле Бога. Дело не только в мистике и неопределенности предмета. Средневековый богослов святой Августин однажды заметил, что он не может дать определение Бога, но точно знает, что такое безбожие. Перефразируя отца церкви, мы не можем окончательно определить значение фразы «вся власть принадлежит народу», но точно знаем, когда власть народу уже не принадлежит.
Власть пьянит и развращает оказавшихся у ее кормила отдельных представителей народа не потому, что во всех случаях власть попадает только в руки испорченных людей, а потому что такова природа человека. Как отметил по этому поводу идеолог американской революции Т.Джефферсон, «человеческая природа одинакова по обе стороны Атлантического океана, и руководители государства в этой стране окажутся развращенными точно так же, как это было в той стране, откуда мы происходим», то есть в бывшей метрополии - Великобритании. В свою очередь, автор блестящей сатиры на политическую жизнь Великобритании писатель Д.Свифт заметил, что «неограниченная власть является таким же естественным объектом желания для политика, как вино и женщины для молодого человека, взятка для судьи и тщеславие для женщины».
Очевидно, что если и существует объективная истина, то ни одна государственная инстанция не обладает монополией на нее. В постоянном поиске истины как раз и заключается основной алгоритм демократии. В западных демократиях убеждение людей в том, что поведение властей все-таки зависит от воли народа или от мнения избирателей, основывается на правилах честной игры - системе ограничителей, которых неуклонно придерживаются власть имущие.
Даже если они время от времени ограничивают свободу (конституционные права), система институтов гражданского общества (независимый суд, свободная пресса) способна заставить их признать, что они поступили неправильно. Власть имущие прекрасно понимают, что в демократическом обществе период занятия высокой государственной должности прямо зависит от доверия народа, и действуют в соответствии с этим принципом. Возможно, они злоупотребляют властью, покупают «мерседесы» и содержат шикарных любовниц за счет государственного бюджета, но только они не угрожают свободе.
В нашей же стране все еще продолжается подмена понятий, о чем предупреждал еще Ш.Монтескье: мы перепутали «власть народа со свободой народа». Именно для гарантии свободы народа французский философ провозгласил свою теорию разделения властей, задним числом оправдывая итоги «Славной революции» 1689 года, когда англичане ликвидировали Долгий Парламент, действовавший в годы гражданской войны в качестве законодательной и исполнительной власти, и срочно позвали короля, чтобы восстановить исполнительную власть: «Не может быть общественной свободы там, где законодательство и исполнение законов находится в руках одного и того же органа».
Современные украинские интерпретаторы теории Ш.Монтескье фактически опять отдают всю власть в руки парламентского большинства, понимая под разделением властей простое механическое исполнение и применение актов парламента - законов - иными ветвями власти. В этом варианте важнейший конституционный принцип подменяется тезисом о всевластии парламента, «первого среди равных», все же остальные ветви власти должны скромно и смиренно подчиняться требованиям всемогущего Закона как выразителя воли парламентского большинства. Подобные представления основываются на советской теории «социалистической демократии» и, парадоксальным образом, на доктрине Ж.Ж. Руссо о народной воле.
Смысл доктрины, лежащей в основе этих учений, заключается в простом и абсурдном утверждении, что поскольку вся власть принадлежит народу, от членов политического сообщества требуется полное и безоговорочное подчинение решениям народных представителей, т.е. парламента. Не существует конституционных прав, противоположных политическому процессу, то есть прав человека, содержание которых не всегда может совпадать с коллективным решением народных депутатов. При этом никто и никогда не задумывался о риторическом вопросе немецкого писателя-гуманиста Б. Брехта: «Если власть происходит от народа, то куда она идет дальше?» Кому достается власть от народа - ключевой момент всех известных революций.
Теоретики советского права традиционно защищали тезис о верховенстве законодательного органа как верховного выразителя воли народа, не поддающийся никаким, в том числе и судебным, ограничениям. Как можно ограничивать волю народа, которую выражает всенародно избранный Верховный Совет? Ведь Советы, по определению В. Ленина, - это власть, «исходящая непосредственно от массы, прямой и непосредственный орган народной массы и ее воли». Поэтому во всех советских учебниках повторялась магическая фраза о том, что только Советы депутатов трудящихся являются выразителями интересов и воли советского народа. В эти не терпящие критики теоретические построения и концепции «социалистической демократии» был одет «голый король» - партийный аппарат КПСС, организация, которая со времени октябрьского переворота в 1917 году уже никого кроме себя не представляла.
Что же происходит сейчас? Несмотря на принятие новой Конституции и существование абсолютно новой политико-правовой реальности, старые модели восприятия представительных органов государственной власти продолжают иметь преобладающее значение. Однако простые математические подсчеты результатов последних парламентских выборов позволяют нам усомниться в том, что народные депутаты представляют волю всего народа или хотя бы волю его большинства.
Используя данные Центральной избирательной комиссии на 1 апреля 1998 года, можно прийти к выводу, что за политические партии, получившие 225 депутатских мандатов, проголосовало около 17,5 миллиона избирателей. За иных 225 депутатов, избранных по мажоритарным округам, проголосовало более 7 миллионов избирателей, если взять за основу число 32228 - количество голосов в среднем за одного победившего депутата. Принимая во внимание требования избирательного права о том, что один избиратель голосует дважды: за партийный список и за отдельного депутата, 450 народных депутатов получили голоса около 12,5 миллиона избирателей. Таким образом, парламентское большинство - 226 народных депутатов Украины - поддерживает около 6 миллионов избирателей или около 12,5 процента от всего населения Украины - украинского народа. Даже если в эти расчеты закралась досадная ошибка, все равно эта цифра не может превышать 20 процентов. Вывод напрашивается сам собой: парламентское большинство выражает интересы меньшинства населения.
Скептический читатель может возразить, что и в развитых демократических странах количество людей, принимающих участие в выборах, не так уж велико. Например, в Великобритании за правительство тори (консерваторов), возглавляемое М.Тэтчер и Д.Мейджором с 1979 по 1997 года, традиционно голосовало от 20 до 30 процентов избирателей. Немногим большим оказывается количество голосов и в других демократических странах. Однако, в тех обществах найдены надежные механизмы защиты конституционных прав и свобод, традиционно составляющих сферу свободы индивида и защиту от государства, в том числе и от неограниченного проявления воли парламентского большинства, что позволяет говорить о построении конституционной демократии. При такой демократии воля парламентского большинства ограничена конституционными правами и свободами человека, содержание которых не может быть определено только в законе.
К сожалению, в Украине все еще сохраняется старый подход, когда права и свободы человека и гражданина определяются исключительно законами Украины. По-прежнему индивид не имеет никаких прав против политического процесса, то есть против парламентского большинства.
Д.Медисон, считающийся одним из «отцов-основателей» государства США, однажды заметил, что если бы государством управляли ангелы - мы бы жили на небесах, а если бы мы были ангелами, тогда нам не нужно государство. В нашем государстве, по словам народного депутата Украины Павла Лазаренко, не все ангелы...
Начиная с эпохи Возрождения, мало кто верит в божественное происхождение представителей власти. Поэтому давайте задумаемся о том, какую религию мы исповедуем, принося в жертву политическому Минотавру наши конституционные права и свободы.