Самой природой, но еще больше и прежде всего - самосовершенствованием, непрекращающейся работой над собой он - сыроед, йог не только по образу жизни, но и по образу мышления, запрограммировал себя на долгую жизнь («рассчитываю прожить не менее 200 лет»).
Он обладал редким даром актера, кинорежиссера. Поэт, пишущий пока «в ящик», пианист с безукоризненным слухом, сочиняющий музыку будущего, оригинальный мыслитель, знакомый почти со всеми философскими течениями мира и обо всем имеющий свое суждение, - он был сражен на самом взлете...
О происшествии - почти протокольно
21 июня в 17.00 Глеб ушел из дому, взяв с собою дипломат, японский видеомагнитофон «Сони», что, возможно, во всей этой истории сыграло свою роковую роль. Ушел, как всегда, имея при себе паспорт, военный билет, разные удостоверения, в дипломате - наброски нового сценария. В 23.00 с вокзала позвонил домой отцу, сообщил в столь свойственной ему иронической манере, что поручение выполнил, пенсию получил, «папочка, я такой счастливый, у меня для тебя множество новостей. Что тебе купить?» Сказал, что хлеб купит на вокзале, и -домой.
От вокзала до дома 15, от силы 20 минут ходьбы, но ни через полчаса, ни к утру Глеб не явился. Такого с ним ранее никогда не бывало. Это произошло в пятницу, а в субботу - 22 июня, роковой день начала войны, отец забил тревогу, позвонил в райотдел Зализнычного района, второму сыну - Игорю. К вечеру к поискам подключилось еще человек 15 (знакомые, друзья, просто доброхоты).
Бесконечные звонки в милицию, в «скорую помощь», в больницы, морг с точным описанием примет. Но на все звонки один и тот же ответ: «У нас такой не числится».
В зализнычной милиции, согласно инструкции, заявление приняли только на третьи сутки, но посоветовали искать и самим. Искали -улица за улицей, в подворотнях, поднимали люки, объезжали больницы. 23 июня Игорь побывал на Лесной, в городской клинической больнице скорой медицинской помощи. Заглянул в диспетчерскую, в справочную и услышал уже знакомое: «Такого у нас нет».
«Неизвестный»
Поиски не прекращались ни на час.
На Лесную по второму или третьему заходу Игорь заедет 28 июня. В отделении нейрохирургии, в сотый раз описав Глеба, впервые услышит обнадеживающий ответ: «Да, кажется, такой у нас есть. Его только что отправили в реанимацию». Игорь тут же спустился со второго на первый этаж и сразу узнал брата. Глеб лежал в коридоре на каталке в глубокой коме - обнаженный. (Такова, заметим, «форма одежды» всех, кого направляют в реанимационное отделение, но Игорь этого не знал.) Шок, испытанный в первые минуты, до сих пор преследует его. Потрясение еще больше усилилось, когда он узнал, что Глеб находится в больнице, куда его привезла «скорая помощь», с 22 июня.
Значит, 23 июня, когда он метался по этажам больницы, безуспешно приводил приметы брата то в диспетчерской, то в справочной, Глеб, неопознанный, «неизвестный», а может, и неописанный никем (эта мысль не дает покоя Игорю) лежал рядом.
Забегая вперед, отметим. Ни реанимация, ни горы сверхдефицитных лекарств, которые в тот же день притащил в больницу Игорь, уже не могли помочь. 3 июля Глеб, не приходя в сознание, скончался.
Больница
Что же произошло после телефонного звонка Глеба в ночь на 22 июня? Как он оказался далеко от вокзала, совсем в другом, Шевченковском районе - у магазина на ул. Маршала Гречко, 14, где его без сознания обнаружила дежурная милицейская машина в час ночи, да еще в состоянии опьянения. Это Глеба, который за всю свою жизнь не выпил ни грамма спиртного и не стал бы пить даже под дулом пистолета не только потому, что был убежденным трезвенником, но и потому, что знал: даже самая малая доза спиртного для йога смертельна.
Проверкой, сбором материалов по факту смерти Глеба Слесаренко в первые недели занимался оперуполномоченный уголовного розыска Шевченковского УВД г. Киева, пожелавший остаться неизвестным («могут запросто кокнуть»). Материалы переданы в прокуратуру Шевченковского р-на, пока же на все эти вопросы, надеемся, ответит расследование.
Значит, кто-то, возможно, влил в него, уже потерявшего сознание, спиртное? Можно только предположить - и такая версия среди других разрабатывалась оперуполномоченным, что Глеб, спеша домой, сел в машину и мнимый «таксист», польстившись на видеомагнитофон и дипломат, пытался их отнять. Предугадать реакцию Глеба всем, кто знал его, нетрудно. Не в его характере подчиниться чьей бы то ни было грубой силе. В такие минуты он, не зная страха, становился неистовым, мог вступить в единоборство не с одним, а с целой бандой насильников.
О возможной схватке свидетельствует и запись «скорой помощи», сделанная в ночь на 22 июня: «Ушибы, ссадины лица, гематомы (кровоподтеки)». Все, что происходило после того как Глеб был обнаружен, привезен в больницу, зафиксировано, задокументировано.
Итак, больница на Лесной 10 июля 1996 года. На вопросы вашего корреспондента отвечает: старшая сестра спецтравматологического отделения В.Гагарина:
- Кем, когда и в каком состоянии был доставлен Слесаренко Глеб?
- В ночь на 22 июня в 2 часа ночи к нам поступил (привезла 45-я бригада «скорой помощи») без документов как «неизвестный» и как «неизвестный» занесен в книгу дежурства под №4493 (нашего отделения) и №15781 (номер больничный). Поступил в тяжелом состоянии со следами побоев и ушибов, с предварительным диагнозом «сильное опьянение», что подтвердилось анализами. Состояние ухудшалось, был вызван нейрохирург, проделаны необходимые обследования. С последующим диагнозом - «черепно-мозговая травма», 22-го в полдень больной был переведен в нейрохирургическое отделение.
- Есть ли об этом запись?
- Вот она. Как положено, несколько дежурных строчек. Подробные записи в истории болезни, которая находится теперь в судмедэкспертизе. Одежду, личные вещи принимала одна из санитарок. Одежда на вещевом складе, личные вещи хранятся у нас.
Из разговора с заведующим нейрохирургическим отделением В.Текучевым:
- В справке, выданной родственникам, указано: причина смерти -двустороннее воспаление легких. Как мог заболеть пневмонией совершенно здоровый человек, к тому же йог, который ежедневно принимал холодный душ, а зимой бегал босиком по снегу?
- Непосредственной причиной могла действительно стать пневмония, ведь состояние больного с самого начала было крайне тяжелое. С каждым днем, несмотря на все принятые нами меры, оно ухудшалось. Воспаление легких лишь одно из следствий мозговой травмы, ушиба головного мозга в тяжелой степени. Подобные травмы обычно сказываются на функционировании всех органов. Такие случаи (стремительно развивающейся пневмонии) мы наблюдаем довольно часто.
- Как могло случиться, что при первом посещении больницы (23 июня) брат Глеба, несмотря на неоднократные попытки и полное описание больного, ничего тогда не узнал? Хотя «неизвестный» Слесаренко тогда уже находился у вас.
- На этот вопрос у меня пока нет ответа. Знаю только, что сообщение о неизвестном должна дать «скорая помощь» в первую очередь. При всей нашей нищете ко всем поступившим в больницу, в том числе и к бомжам, «неизвестным», отношение, как правило, одинаковое. Для нас каждый поступивший прежде всего больной и не только потому, что к этому нас обязывают этика врача, клятва Гиппократа. Все мы знаем: сие может случиться с каждым. «Неизвестный», даже с алкоголем в крови, может оказаться и бомжем... и академиком. Койка в палате, необходимое обследование, лекарства - при их наличии, посильный уход обеспечены всем. И все же у опознанного больного с появлением родственников шансы на выживание увеличиваются. Прежде всего - в тех случаях, когда родственники могут обеспечить больного всеми или почти всеми необходимыми лекарствами. Лекарства эти есть - были бы деньги - в коммерческих аптеках. Мы же, в больнице «скорой помощи», где от нужного лекарства, ампулы нередко зависит жизнь человека, обеспечены медикаментами примерно на одну треть. Не говорю уже о том, что наши люди при огромной, порой нечеловеческой перегрузке свою нищую зарплату получают с опозданием на 3 - 4 месяца. Последняя получка у нас была за апрель.
Больному с первых же часов нужны были поддерживающие жизнедеятельность гормоны, контрикал, разные мочегонные средства. Все это, да и многое другое, брат принес
28-го, но уже было поздно.
Часы
Разговор наш в спецтравматологии подходил к концу, когда по распоряжению старшей сестры принесли в темном мешочке личные вещи «неизвестного» Слесаренко: связку ключей и с оборванным ремешком -я глазам своим не поверил - именные часы с четко выгравированной надписью на тыльной крышке: «Слісаренко А.О. Держкіно УРСР, 1973 р.» Неизвестный мог стать известным в первые минуты в отделении милиции, в «скорой помощи», в больнице. Установить личность - это сразу поняла и В.Гагарина - не составляло никакого труда. Достаточно было взглянуть на надпись, позвонить в Дом кино, в Союз кинематографистов, на любую из студий - имя А.Слесаренко, отца Глеба, хорошо известно.
На вопрос, кто принимал вещи, я услышал: «Одна из санитарок. Могла обратить внимание. Могла и не обратить. К тому же это обязанность прежде всего милиции, «скорой помощи».
Да, и это правда. Но факт остается фактом. Ни в одном из названных учреждений не было сделано - при такой редкой возможности - даже попытки установить личность потерпевшего. Все, казалось, было задействовано. Все: милиция, «скорая помощь», больница. Во всем проявили редкую по нашим временам оперативность. Не сработало -трижды - всего одно звено в этой цепочке. И - вот результаты. Упущены какие-то шансы на спасение. А поиски, материальные затраты, моральные муки, страдания всех причастных к этой истории?
Что это? Равнодушие? Следствие обычной халатности или душевной усталости людей, месяцами ожидающих зарплату?
Я спросил, что следует предпринять, чтобы впредь подобного не случилось?
В.Текучев:
- Только за последние полгода и только по нашему отделению умер 21 «неизвестный». А сколько таких по всей больнице, по городу? Что предпринять? Крайне нужен компьютерный банк данных о «неизвестных». Еще лучше, как это делается в других странах, банк отпечатков пальцев. - Но тут же добавил: - Еще больше сегодня нам нужны бинты.
Главный врач больницы Г.Рощин:
- Подобное не случится, если каждый на своем рабочем месте будет делать то, что ему положено.
Скорая, милиция, прокурор...
На этом можно было поставить точку, но оставались вопросы, бередящие душу.
Ул. Богдана Хмельницкого, 37-б. Киевская станция скорой медицинской помощи. Из одного из ее подразделений - 4-й подстанции - и поступил в спецтравматологию «неизвестный» Г.Слесаренко. На первом этаже - служба 003, куда изначально поступают сведения о неизвестных (тот самый уже действующий банк компьютерных данных, о котором говорил доктор В.Текучев).
Заместитель главного врача станции И.Довгалюк - нельзя не отдать ему должное - без всяких проволочек дал «добро» на встречи с теми подведомственными ему службами, которые непосредственно занимались Глебом, а главное - предоставил для ознакомления всю необходимую документацию.
Карта выезда МСП подстанции №4, N79, фельдшер Румянцева, 22 июня 1996 г. Адрес вызова: Гречко, 14, магазин спорттоваров. Фамилия -неизвестна; пол - мужской. Обнаружен патрульной милицейской машиной. Диагноз: алкогольная интоксикация. Ушибы. Ссадины. Гематомы лица. Жалобы - не представляет. Результат - без эффекта. Анамнез - передан милиции, найден лежащим на улице, о происхождении травмы ничего неизвестно. Объективные данные: Сознание - неадекватен. Пульс - 82, ритмичен. Давление 140/80, сердце, легкие, живот - патологии не обнаружено. Общее состояние - удовлетворительное.
Помощь: осмотр, госпитализация в БСП в 2.20. Денег, ценностей нет. Сданы - ключи, часы наручные из желтого металла (те самые именные, которые - обрати на них внимание в первые минуты, даже дни - и все пошло бы по-другому).
Еще одна чрезвычайно важная отметка. В стол справок 003 приметы неизвестного («мужчина примерно 40 лет, черные брюки, рубашка в клетку») переданы той же ночью 22 июня в 2.45 и сразу же введены в компьютер.
Л.Зубок - заведующая отделением госпитализации:
- Вся работа нашими службами выполнена оперативно, квалифицированно. Часы? Наша задача - не опознание неизвестного, а спасение, оказание срочной помощи, медицинской.
Почему не сработала, несмотря на непрерывные звонки родственников служба 003? Не знаю. На этот вопрос у меня ответа нет. Мало данных для опознания? Считаю, что более подробные данные о неизвестных, поступивших в больницу, должны давать сотрудники приемных отделений и немедленно сообщать их в органы МВД. Ежедневно только по «скорой помощи» проходит 8 - 10 неизвестных. Как правило, пьяные. Они приходят в себя - себя называют. К сожалению, когда больные или пострадавшие попадают в приемное отделение БСП, их, как это случилось с Г.Слесаренко, не регистрируют согласно установленной форме, не описывают многие приметы, данные эти не передают своевременно в управление УВД города. Все это затрудняет розыск, делает его порой безуспешным. И последнее. Насколько мне известно - служба розыска без вести пропавших при УВД поддерживает связь с нами («скорая помощь»), с больницей Павлова, с моргом. Больница МСП из этой цепи почему-то выпала.
Прокурор Шевченковского района Н.Ганечко:
- Больница просто обязана была это сделать. Согласно межведомственной инструкции, обязательной для исполнения органов здравоохранения, лечебных учреждений при поступлении пациента, имеющего телесные повреждения, характерные для посягательств на жизнь и здоровье граждан, обязаны незамедлительно сообщить об этом органам МВД.
Оперуполномоченный уголовного розыска Шевченковского УВД, пожелавший остаться неизвестным:
- Сообщение дежурному УВД по городу было сделано не 22 июня, не незамедлительно, как требует инструкция, а лишь 3 июля, когда наступила смерть пострадавшего. 4 июля, с вынужденным по вине больницы опозданием почти на две недели, наша группа выехала на место происшествия. Опрашивали местных жителей. Очевидцев не оказалось.
Итак, пройден еще один круг, но главные вопросы, увы, по-прежнему остались без ответа.
Человек с железным здоровьем йога попадает в больницу с удовлетворительным общим состоянием, а умирает (в справке судебно-медицинской экспертизы, выданной родственникам, ни слова о черепно-мозговой травме) от «двухстороннего воспаления легких и гнойного плеврита». Как это могло случиться? Почему пострадавший только на седьмой день (28-го) попадает в реанимационное отделение?
О черепно-мозговой травме. Был ли 22 июня рентген черепа? Что он показал? Какой характер носила черепно-мозговая травма? Что показало вскрытие? Какие были изменения мозга? Если не черепно-мозговая травма, что же тогда?
Это может случиться с каждым...
История болезни... Заключение судебно-медицинской экспертизы... В них, и только в них - ответ. Наконец, разрешение прокурора получено.
Читаю историю болезни, как сводку с поля боя.
22.06.96. Эпикриз: был доставлен в отделение КСП по поводу алкогольного опьянения (?!), состояние больного удовлетворительное.
Единственная спокойная запись. Затем - по возрастающей: к утру состояние ухудшилось. Консультирован нейрохирургом. Больной в нарушенном сознании. Продуктивному контакту недоступен.
Того же 22-го переведен в отделение нейрохирургии: глубокий стопор. Сопротивляется осмотру. На внешние раздражения реагирует защитными движениями. В легких ослабленное дыхание в нижних отделах.
23.06. Состояние больного тяжелое. Сознание нарушено.
25.06. Состояние больного остается тяжелым. Сознание нарушено по типу оглушения. На обращенную речь открывает глаза. На болевые раздражения реагирует движениями конечностей.
26.06. Дежурный терапевт. Состояние больного тяжелое.
Впервые появляется диагноз: двусторонняя н/долевая пневмония. Назначено лечение.
28.06. Переводится в реанимационное отделение. С 28 июня по 2 июля повторяющаяся запись: состояние больного крайне тяжелое.
2.07.96. Совместный осмотр - консилиум трех ведущих специалистов: состояние крайне тяжелое. Коматозное состояние II.
3.07.96. На фоне крайне тяжелого состояния наступила остановка дыхания. Реанимационные мероприятия не эффективны.
8.40. Констатируется смерть.
Посмертный эпикриз №15781: «Ушиб головного мозга тяжелой степени. Субарахноидальное кровоизлияние. Многочисленные ушибы головы. Двухст. н/долевая пневмония. Двухсторонний гнойный бронхит. Алкогольное опьянение». И короткая запись: «Сообщено сотруднику милиции по телефону 02».
Когда? 22 июня, как требовала инструкция, или после того, как уже наступила смерть? Увы, дата не указана.
Судебно-медицинский диагноз... В хронике смерти документ наиважнейший.
«Заключение: 1. Смерть гр. Слесаренко Г.А. наступила вследствие двухсторонней нижнедолевой пневмонии.
2. Повреждение в виде переломов ребер и костей носа, кровоподтеков и ссадин на лице, очагового субарахноидального кровоизлияния, возникших от действия тупых предметов, в прямой причинной связи с наступлением смерти не находится.
3. При токсическом исследовании крови выявлено 2,6 этилового спирта, что может соответствовать алкогольному опьянению сильной степени. Врачебное свидетельство о смерти окончательное: а) двухсторонняя пневмония.
Судмедэксперт Иваненко Н.Е.»
Мое журналистское расследование, растянувшееся на долгие недели, подходит к концу.
Теперь можно с уверенностью заключить: с того момента, когда Глеба обнаружил милицейский патруль, до самой кончины он оставался «недоступным продуктивному контакту», в тяжелом, а затем в крайне тяжелом состоянии.
Если не черепно-мозговая, то глубокая мозговая травма, по мнению специалистов, могла иметь место. Пневмония - непосредственная причина смерти, наступившая, однако, в результате глубокой мозговой травмы? И это предположение нейрохирурга правомерно. Однозначно и то, что «неизвестный» и уже опознанный Глеб от начала до конца находился под наблюдением медиков. Делалось многое для его спасения, затрачены огромные средства. И при всем при том сбои, бросающаяся в глаза халатность, цепная реакция равнодушия, безразличия к конкретному человеку (государства - к «бюджетным медикам», месяцами сидящим без зарплаты; дежурной санитарки, «не заметившей» надпись на именных часах), боль, страдания, невольное чувство вины родных, близких, которым кажется и, возможно, долго еще будет казаться: что-то очень важное упущено.
Остаются вопросы. На них смогут ответить лишь прокурорская проверка, следователь. В том числе и на самый главный: смерть Глеба - преступление или... стечение роковых обстоятельств?