В №14 (439) «Зеркала недели» от 12 апреля 2003 года была опубликована статья журналиста Евгения Гуцула (г. Львов) под названием «Фемида-мать с дырявыми карманами», в которой критиковалась работа Львовского областного управления юстиции (ЛОУЮ). Для объективности освещения этой темы сегодня мы представляем точку зрения на упомянутые в публикации события и факты начальника ЛОУЮ Виктора Дяковича:
«Первые большие неприятности я имел в 2001 году, когда проводилась аттестация начальников облуправлений юстиции. Смену руководства в министерстве всегда кто-то пытается использовать для изменения руководства в регионах. Из-за этого меня, который содействовал выявлению махинаций, фактически происходивших при моих предшественниках, постепенно пытались превратить в того, кто их якобы допустил. Безусловно, после предания гласности служебных нарушений в ЛОУЮ я не ждал ни от кого лаврового венка, но, по правде говоря, вовсе не заслужил и терновый. На самом деле это не я сам выявил махинации. Это сделала главный бухгалтер Светлана Пашко в марте 2000 года. Я тогда проработал начальником ЛОУЮ ровно год. Как-то весной заходит она ко мне в кабинет с испуганными глазами и говорит: «Виктор Петрович, у нас нет 14 тысяч бюджетных денег, выделенных губернатором на текущий ремонт помещений судов». Эти средства, по моим письменным просьбам, предоставил тогдашний председатель Львовской ОГА Степан Сенчук. После их получения я распорядился направить средства со счета ЛОУЮ в два суда города Львова. Но вдруг выясняется, что эти деньги без моего и главбуха ведома, по подделанным нашим подписям на банковском счету(!), уже переведены в Госинформюст — за бланки нотариальных действий. «Кто это мог сделать?» — спрашиваю главбуха. «Кассирша Щербатая». — «Вы уверены в этом, все хорошо проверили?» — «Да». — «Почему она это сделала?» — «Для погашения задолженности ЛОУЮ перед Госинформюстом за бланки». — «Следовательно, все-таки эта задолженность была!» Так неожиданно подтвердились мои давние подозрения по поводу махинаций с деньгами за бланки с водяными знаками...
Поставлял в ОУЮ специальные бланки только Госинформюст. Еще до моего назначения начальником ЛОУЮ Минюст создал Госинформюст, а тот предоставлял по соглашению в ОУЮ специальные бланки с водяными знаками. ОУЮ раздавали их частным нотариусам — за наличные деньги и государственным нотариусам — под отчет (госнотариусы со временем перечисляли деньги за бланки в ОУЮ). Ежеквартально цены за бланки возрастали.
Когда 1 марта 1999 года меня назначили начальником ЛОУЮ (до того работал председателем суда), я сразу начал разбираться в новом для себя хозяйстве. А это 70 юридических лиц и 1300 сотрудников. Меня, в частности, предупредили, что возможны злоупотребления с бланками нотариальных действий. Дескать, почему-то ЛОУЮ задолжало Госинформюсту за бланки целых 60 тысяч гривен. И из Киева постоянно присылали по этому поводу претензии. Но главбух Пашко заверила меня, что Госинформюст по ошибке предъявляет претензии к ЛОУЮ, и показала документы, согласно которым из Львова осуществлены абсолютно все проплаты. Тогда я подробно написал в Киев о каждой поставке бланков и каждой проплате за них. А Госинформюст на это ответил: деньги в Киев не дошли, ищите их в банках, поскольку ЛОУЮ обслуживает Сбербанк, а Госинформюст — банк «Аваль». Такой поворот дела вызвал у меня подозрение, особенно когда я узнал, что за бланки рассчитываются наличными. Ведь наличные деньги предоставляют почву для злоупотребления. Не одно такое дело приходилось мне рассматривать в суде. Вызываю бывшего заместителя начальника ЛОУЮ по вопросам нотариата и слышу от него, что будто бы иногда в управлении не хватало денег, посему временно использовали полученные за бланки. Я немедленно издал приказ в апреле 1999 года о запрете наличного расчета: запретил кассиру принимать наличность от частных нотариусов, а государственным нотариусам — от граждан. Также распорядился все расчеты за нотариальные действия госнотариусов проводить только через отделение Сбербанка. Многим этот приказ не понравился. Но с того времени за бланки и услуги платили только по безналу.
Впрочем, разумеется, долг ЛОУЮ перед Госинформюстом все равно оставался. И я дал указание главбуху обязательно найти его следы в банках: счета были, а деньги — исчезли. По приказу моего предшественника за бланки в ЛОУЮ отвечали трое: специальный человек в бухгалтерии, занимавшийся получением и выдачей бланков, бухгалтер, которая вела бланки и платные услуги государственного нотариата, и кассирша, которая непосредственно получала деньги. Главбух Пашко отправила в банки на сверку кассиршу Щербатую, поскольку считала — только она сможет лучше всего разобраться с ними: лично осуществляла денежные переводы. Кассирша поехала в Киев и оттуда привезла документ с подписью главного бухгалтера Госинформюста о том, что, дескать, средства, перечисленные из Львова, нашли и отныне ЛОУЮ перед Госинформюстом задолженности за бланки не имеет. И впрямь, определенное время Госинформюст больше не беспокоил по этому поводу ЛОУЮ. Только со временем я узнал, что на самом деле главбух из Госинформюста продолжал постоянно звонить по телефону кассирше Щербатой и требовать, чтобы ЛОУЮ покрыло долги за бланки. А Щербатая тайно от других просила главбуха из Киева не предавать это дело огласке и обещала, что ЛОУЮ обязательно найдет необходимые деньги и перечислит их Госинформюсту. Очевидно, кассирша за спиной у всех просто пыталась выиграть время, чтобы никто не узнал об очередном обмане. Так что когда через год моей работы в ЛОУЮ «вылезли» не туда направленные 14 тысяч гривен, я понял, что Щербатая эти деньги отправила в Киев за долги, которые все-таки на самом деле имелись. Поскольку в ЛОУЮ не было денежной наличности, которой можно было манипулировать, как раньше, после моего запрета принимать ее. Так одно злоупотребление породило другое.
К тому времени я еще не знал всего механизма махинаций. А тогда я попросил главбуха пока никому ничего не говорить, а пойти в Сбербанк и взять за три последних года все наши перечисления за бланки Госинформюсту. Сам я позвонил по телефону руководству банка и попросил содействия. Когда нам из банка предоставили документы за три года, я на три дня отправил главбуха домой, чтобы тщательно разобралась в счетах. После этого Пашко предоставила мне список счетов, где не сходились суммы. Например, мы с главбухом подписали счет на проплату Госинформюсту 18 тысяч гривен, а фактически в Киев от нас пошло три тысячи. Подписали 15 тысяч — пошло 7. И так далее.
То есть на каждый настоящий счет был меньший, липовый счет. Не оставалось сомнения, что кассирша Щербатая подделывала наши подписи, а разницу в деньгах клала себе в карман. Такие же операции она осуществляла и по поводу перечисления средств за платные услуги, которые поступали в ЛОУЮ от государственных нотариальных контор.
У меня было и до сих пор остается подозрение, что в этих махинациях вместе с кассиршей был задействован и кто-то из банковских работников. Иначе Щербатая не смогла бы постоянно легализовать счета с поддельными подписями начальника и главбуха ЛОУЮ. Но, как говорят, не пойман — не вор. Возможно, у кассирши были и другие соучастники. А одного из бухгалтеров, которая вела платные услуги в ЛОУЮ, я сразу уволил с роботы за отсутствие контроля за действиями кассирши.
Почему так долго это уголовное дело не могло попасть в суд? С одной стороны, не так просто было проследить все банковские счета. С другой — Щербатая время от времени меняла свидетельские показания: то она крала сама, то вместе с главбухом (она не скрывала, что отомстит Пашко за то, что та раскрыла ее воровство), то опять все брала только на себя. Была еще одна немаловажная причина. В то же самое время продолжался конфликт между тогдашними генеральным прокурором Потебенько и министром юстиции Станик. Напряженные отношения были связаны с разными оценками работы «Укрспецюста», занимавшегося реализацией конфискованного и арестованного имущества. Тогда же, по заданию генпрокурора, прокуратура области проверяла малейшие сигналы, связанные с деятельностью ЛОУЮ по всем направлениям. На меня еще и анонимки в то время писали, будто бы я лоббирую интересы частной фирмы «Л-ВІС».
Так что столичные контролеры придирчиво проверяли всех моих родственников: не купил ли кто-то из них дом или автомобиль, не является ли основателем этой фирмы? Все пересмотрели: ничего нет. А проверки эти продолжались полгода. Выискивалась наималейшая зацепка. Так что вполне понятно, что и «дело Щербатой» крутили-рассматривали под микроскопом, дабы найти хотя бы малейший компромат на Дяковича.
Что же касается критики, о которой шла речь. Губернатор нигде не критиковал начальника ЛОУЮ — лишь исполнительскую службу. Критика этой службы в некоторых аспектах была справедливой. Имеется в виду конкретный факт по продаже имущества «Львовприбора» по явно заниженным ценам. Хотя именно в той ситуации ЛОУЮ применяло все меры для того, чтобы воспрепятствовать такой продаже. Писал я об этом и министру, и госсекретарю. Но некоторые правоохранительные органы, в частности милицейские, нам откровенно мешали. И заинтересованные лица своего добились. Да и, кроме «Львовприбора», недостатков в работе исполнительской службы можно было найти немало, ведь к тому времени во Львовской области было 142 исполнителя (сейчас уже немного больше), на которых в 2002 году приходились 210 тысяч (!) исполнительских производств. Это 120 производств в месяц на одного или четыре-пять — в день. А в аппарате исполнительской службы в области было аж четыре человека, которые должны были все это контролировать. Ошибок и нарушений при такой арифметике не избежать. Но еще один парадокс: после всех проверок почему-то критиковали лишь меня, а всем моим заместителям, в частности и непосредственно отвечающему за исполнительскую службу, дали из министерства премии за хорошую работу. А в прошлом году целую неделю продолжалась комплексная проверка из Минюста. И после этого министр выдал 20 декабря приказ о моем неполном служебном соответствии. По-видимому, и он устал от слишком большого количества клеветников, желающих испортить отношение ко мне министра».