Что можно писать и говорить
о политиках, политике и государстве?
Где проходит грань между правом одного гражданина собирать и распространять информацию и правом другого на невмешательство в его личную жизнь? Может ли политический деятель претендовать на защиту от излишнего, по его мнению, внимания прессы в соответствии с нормами права, распространяющимися на обычных граждан? Поиск ответов на эти вопросы стал одной из тем состоявшегося в Киеве «круглого стола» «Взаимоотношения судов и прессы: поиск оптимума», организованного Конституционным судом Украины и консорциумом «Верховенство права» при участии «Дома свободы» (США).
Впрочем, однозначного ответа на поставленные вопросы отечественная юридическая наука не дает. Хотя это вовсе не означает, что в данный момент решения этой проблемы не существует. Уже более шести месяцев Европейская конвенция по правам человека с более чем 700-ми «прилагающимися» к ней судебными прецедентами (решениями судов, обоснование которых считается правилом при рассмотрении аналогичных дел) действует в отношении Украины. И это вовсе не результат происков врагов, а следствие добровольно взятых на себя обязательств. Так что для Украины решения, принятые Страсбургским судом с недавних пор носят не просто чисто познавательный характер историй, публикуемых под рубрикой «А как у них». Даже та часть судебных решений Страсбургского суда, которые на первый взгляд носят характер ни к чему не обязывающих лирических отступлений, имеют юридическую силу. Дело «Пьермон против Франции» (1995 год). «В современном обществе роль масс-медиа чрезвычайно велика. Масс-медиа могут выражать мысли, которые шокируют, беспокоят, волнуют. Но этого требует плюрализм, дух толерантности и открытости, который следует уважать». И такого рода изречения, содержащиеся в решениях Страсбургского суда по конкретным делам, - это не благие пожелания, а указания для всех правовых систем государств, являющихся членами европейской системы. О том, как, по мнению Страсбургского суда, следует уважать плюрализм, повествуют дела, уже ставшие классикой. Об этом рассказал участникам «круглого стола» Владимир Евинтов, доктор юридических наук, директор Украинского центра прав человека.
Сейчас украинские суды, волей-неволей допускают ошибки, решая дела по сути. Потому что даже при наличии доброй воли, судье весьма сложно сориентироваться, как правильно применять Конвенцию (положения которой изложены несколько декларативно), не имея понятия об уже существующих прецедентах. Сегодня же далеко не все украинские судьи вообще имеют хоть сколь-нибудь четкое представление о том, какое отношение может иметь к нам Страсбургский суд и прецедентное право. И принимаемые решения, противоречащие духу Конвенции, могут уже в обозримом будущем, попав на рассмотрение в Европейский суд, ударить по Украине не только в моральном, но и в финансовом плане. Государство будет обязано компенсировать потерпевшим нанесенный моральный и материальный ущерб.
Широкую известность приобрело дело против Испании испанского адвоката Кастельса, члена сената от Страны Басков (автономная область на севере Испании). В 1979 году по Стране Басков прокатилась волна убийств. Убийц не находили, и кровавая вакханалия длилась довольно долго. В одной из газет господин Кастельс опубликовал свою статью о том, что всю ответственность за происходящие убийства, террористические акты он возлагает на испанское государство, оказавшееся бессильным в этой ситуации. Свои мысли он выразил в весьма резкой форме. Государство, как водится, сильно оскорбилось. А поскольку по законам Испании оскорбление государства является уголовным преступлением, последствия тяги к эпистолярному творчеству наступили очень быстро и были весьма серьезными для адвоката. Он был незамедлительно лишен парламентской неприкосновенности и привлечен к уголовной ответственности. Господин Кастельс был осужден к одному году заключения с отсрочкой исполнения приговора и лишен права занимать публичную должность и заниматься любой публичной деятельностью в органах власти. Пройдя все отечественные инстанции, которые, естественно, подтверждали вынесенный приговор, господин Кастельс обратился в 1985 году в Европейскую комиссию по правам человека. 23 апреля 1992 года Страсбургский суд вынес в определенном смысле историческое решение по этому делу. Испанское государство в лице своего представителя в суде ссылалось на часть 2 статьи 10 Конвенции по правам человека, допускающую ограничения права на свободу информации и свободу слова, и на необходимость защищать правопорядок и репутацию, в данном случае - государства. А вот строки из решения по этому делу Европейского суда: «Роль прессы в правовом государстве является выдающейся, она дает гражданам возможность знакомиться с идеями и поведением руководителей и давать им оценку, а также позволяет каждому принимать участие в свободной политической дискуссии. Свобода политической дискуссии не является неограниченной. Но допустимые границы критики шире относительно правительства, чем относительно простого гражданина или даже политического деятеля». Таким образом вырисовывается определенная иерархия, где «пальму первенства» по допустимости критики в свой адрес занимает государство, за ним следует политик, государственный деятель, и наиболее защищенным в этом плане является обычный гражданин. Поэтому, по мнению Европейского суда, такого рода ограничение испанским государством права на свободу информации является безосновательным.
По решению Евросуда, потерпевшему от рук испанской Фемиды был компенсирован моральный и материальный ущерб. Правда, относительно морального ущерба высокий суд счел, что его решение является достаточной компенсацией в этом плане. Что же касается материальных потерь, то, в соответствии с решением Европейского суда, Испании пришлось возместить господину Кастельсу сумму, истраченную на поезду в Страсбург, оплату услуг адвоката и т.д., составившую ровно миллион песет.
Европейский суд подчеркнул в решении свое терпимое отношение к выражениям, применяющимся в споре, если жесткие слова адресованы политическим деятелям, правительствам или публичной власти. Весьма небезынтересный момент, учитывая, что украинское законодательство, а особенно судебная практика весьма трепетно относятся к любого рода отклонениям от того, что они по умолчанию считают литературной нормой. Так вот ирония и сарказм, по их мнению, весьма нежелательны. С аллегориями вообще беда, «пострадавшие» всегда норовят все слова журналиста понять буквально, нередко встречая понимание со стороны представителей судейского корпуса. В некоторых приговорах между строк читается: «ты виноват уж в том, что... я не понимаю юмора». Да что там говорить о юморе, если в Украине уже есть прецедент, когда группа товарищей додумалась подать в суд на газету, «обозвавшую» их... джентльменами.
Еще одно весьма показательное и уже ставшее классическим дело, касающееся политических деятелей - «Лингенс против Австрии». Анализируя результаты выборов, прошедших в Австрии в 1975 году, журналист Лингенс написал, в частности, о позиции канцлера Крайского. Во время выборов господин Крайский вступил в некую коалицию с деятелем, запятнавшим свое имя нацистским прошлым - бывшим эссесовцем. Автор статьи в весьма жестких выражениях упрекает господина Крайского в беспринципной позиции, как известного деятеля, человека, который и как еврей, и как демократ пострадал от нацистского террора. Статья вызвала в Австрии большой резонанс. Господин Крайский немедленно обратился в суд с просьбой привлечь автора к уголовной ответственности. Суд удовлетворил это требование. В порядке уголовного судопроизводства журналист был осужден за диффамацию (распространение порочащих сведений) в прессе и должен был выплатить штраф в размере 25 тысяч австрийских шиллингов. Затем Верховный суд Австрии несколько смягчил приговор, и сумма штрафа составила 15 тысяч. Лингенс обратился в Европейскую комиссию по правам человека, дело поступило в Страсбургский суд. В решении суда по этому делу говорится, что хотя политические деятели имеют право на защиту в соответствии с параграфом 2 статьи 10 Конвенции, граница свободы критики в отношении представителей этой категории более широка, чем относительно обычных граждан.
В решении Евросуда речь идет еще об одной особенности дел, связанных с защитой своей репутации политическими деятелями. По мнению суда, в таких случаях политику следует согласовывать свои требования с интересами свободного обсуждения политических вопросов в обществе и государстве. Суд признал, что критика действительно наносила ущерб репутации господина Крайского. И одновременно констатировал, что право на свободу выражения мнения, в особенности - право на оценку поведения политического деятеля - выше, чем возможная защита его морального и политического авторитета. Суд счел, что такого рода наказание журналиста является проявлением разновидности политической цензуры. А следствием этого может стать создание условий, при которых в дальнейшем нельзя будет свободно критиковать политического деятеля.
Решение Европейского суда по этому делу было вынесено в 1986 году. В соответствии с ним Австрию обязали компенсировать господину Лингенсу штраф 15 тысяч австрийских шиллингов, сумму, истраченную на проезд в Страсбург, на услуги адвокатов, а также моральный ущерб. В общей сложности государство уплатило ему 284538 австрийских шиллингов 60 грошей. Так был создан прецедент, вследствие чего сегодня соответствующая статья Конвенции толкуется таким образом, что она не только не предоставляет какой-то особой защиты для политического деятеля, а предусматривает для него меньшую защищенность в этом плане, чем для обычного гражданина.
Во время рассмотрения дела Лингенса был затронут вопрос, который возникает и перед украинскими судьями, - соответствовали ли действительности факты, приведенные в статье и следует ли отделять конкретные факты от размышлений автора. Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что оценочные высказывания следует отделять от фактов. И в последующих решениях Европейского суда обнаружился весьма интересный подход к оценке фактов и размышлений. Считается, что если средство массовой информации допускает оценочное высказывание в отношении политического деятеля, то обосновывать эту оценку и доказывать ее правдивость не нужно. Оценка не требует доказательства того, что она на чем-то основана. Такова позиция Европейского суда по правам человека.
Что касается фактов, то существует другое классическое дело - «Торгейрсон против Исландии». Журналист Торгейрсон исследовал вопрос, как работает в Рейкьявике полиция. Как явствовало из статьи, в весьма благополучном в криминальном отношении Рейкьявике полиция позволяла себе определенные «вольности», как-то: избиение задержанных, подделки документов - протокола задержания, проявление жестокости со стороны стражей правопорядка, другие неправомерные действия. Об этом и шла речь в статье Торгейрсона. Полиция прибегла к судебному преследованию журналиста. В подобных случаях национальное законодательство Исландии возлагает бремя доказывания своей правоты на журналиста. Автор смог доказать лишь часть фактов, приведенных в статье. Относительно остальных фактов он ссылался на то, что, мол, «так люди говорят» или «у общественности сложилось такое мнение, которое, как представляется, основывается на реальных фактах» и т.д. Национальный суд признал такие доводы несостоятельными, и осудил журналиста. Господин Торгейрсон обратился в Европейскую комиссию по правам человека, затем его дело было передано в Европейский суд. И суд принимает по делу весьма любопытное решение. По мнению судей Европейского суда, ни в национальном, ни в Страсбургском суде журналист не должен был доказывать истинность фактов, изложенных в статье. Почему? Потому что при написании статьи журналист основывался на том, что говорят люди, а в данном случае речь шла о столь многочисленных и взаимоподтверждающих рассказах и слухах, что только этого аргумента было, по мнению Евросуда, достаточно для того, чтобы считалось правдой, и за это не имели право привлекать к ответственности. Вот как это решение было сформулировано в решении суда: «Можно использовать то, что говорят люди. Или даже слухи. Были бы эти слухи настолько похожи и многочисленны, чтобы их нельзя было считать ложью». В этом деле часть приведенных фактов была доказана, другая - нет. Но общественное мнение о жестокости местной полиции было широко распространено, в частности, это общественное мнение было приведено в статье и проанализировано журналистом. Конечно, нельзя неуважительно относиться к фактам.
«Дело Барфода» - 1989 год. Журналист обвинил двух судей в коррупции. И несмотря на то, что впоследствии они действительно были привлечены к ответственности, Европейский суд по правам человека счел, что этот факт не был доказан журналистом. Господин Барфод также не смог сослаться на существование общественного мнения относительно этих двух судей. То есть это была его личная оценка служителей Фемиды. Таким образом, суд по-разному относится к фактам и мнениям. Мнения однозначно не требуют никакого обоснования, доказательства того, что они основываются на правдивых фактах. А вот факты могут быть использованы, если они достоверны.
Профессор Евинтов: «Ничего общего с практикой современной судебной системы Украины по таким делам практика Европейского суда по правам человека не имеет. Более того, она не предоставляет политикам и государственным деятелям такой защиты, на которых они настаивают в нашей стране, а требует от них открытости, о чем свидетельствует целый ряд рассмотренных дел. Из этих дел, в которых говорится о пределах критики средствами массовой информации, следует, что государство, публичная власть полностью «обнажены» перед масс-медиа. И эта «прозрачность» защищается Европейским судом по правам человека. Публичная власть в Украине, а это прежде всего государство и органы местного самоуправления, пока что не привыкла уважать права человека. Политические и общественные деятели берут на себя много обязательств, и они не могут пользоваться такой же защитой, которая предоставляется и Европейской конвенцией, и Конституцией Украины обычному гражданину».
Конвенция предусматривает достаточно обширные «рамки усмотрения государства», оговаривая значительное количество допускаемых исключений из прав, о которых идет речь в Конвенции. Не допускающими исключений признаны лишь некоторые из них. Например, право человека не подвергаться пыткам, обращению или видам наказания, унижающим человеческое достоинство. Остальные статьи Конвенции по правам человека, даже статья 2, в которой речь идет о праве на жизнь, допускают ограничения. Мы не говорим сейчас о Протоколе № 6 (о запрете смертной казни), с которым у нас вообще большие проблемы. И смысл всех этих исключений заключается в том, чтобы дать возможность государству решать, каким образом использовать положения статей при построении своей правовой системы. То есть это право «на усмотрение государства» ограничено, но оно существует.
Сегодня Европейская конвенция по правам человека является частью нашего законодательства. Конституция Украины в статье о свободе слова текстуально повторяет параграф 2 статьи 10 Европейской конвенции по правам человека. Но кроме Конституции мы имеем огромный массив норм, регулирующих правоотношения в области свободы информации. Это законы «Об информации», «О печатных средствах массовой информации», «Об электронных средствах массовой информации», «О государственной тайне» и т.д.
Когда Украина готовилась к ратификации Европейской конвенции по правам человека, наша сторона готовила доклады для Совета Европы, анализируя весь массив законодательства, регулирующего эти вопросы. Затем эти доклады обсуждались с европейскими экспертами. И вот что выяснилось относительно вопросов, относящихся на «усмотрение государства», - речь идет только об исключениях из права на свободу информации. С одной стороны, мы имеем Конституцию и наши международные обязательства, с другой - целый ряд совершенно невозможных исключений. Но эти исключения предусматриваются действующим законодательством, основываясь на положениях которого судьи выносят приговоры. Например, закон «Об информации» предусматривает, что «Не подлежат разглашению сведения, касающиеся (...) денежных вкладов, прибылей от предпринимательской деятельности» (статья 46). Таким образом легко закрыть рот экономическим, да и политическим журналистам с тем, чтобы они не могли ни слова сказать о том, что делается в нашей экономической сфере. «Реализация права на информацию... не должна нарушать гражданские, политические, экономические, социальные, духовные, экологические и другие права свободы и законные интересы других граждан» (статья 9). «Духовные права» - это что-то новое. А вообще под эту статью можно подвести все, что угодно, и в результате не будет существовать не только свободы прессы, но и самой прессы. «Стиль и лексика печатных средств массовой информации должны соответствовать общепризнанным морально-этическим нормам...» Как может закон корректировать стиль, еще и в такой форме? На основании этой нормы закона уже сейчас можно обратиться с исками ко многим СМИ.
Наше государство предоставляет себе столь широкие «рамки усмотрения», которые, я думаю, весьма серьезно противоречат Конституции Украины. И несмотря на требования нашего закона «О международных договорах Украины», законодатель, принимая Европейскую конвенцию по правам человека, забыл принять наиболее важные, подготовленные поправки к законодательству». В результате наши коллеги из Европы очень деликатно, но с большим удивлением отметили, в частности, что касается «духовных прав граждан», что такая формулировка не имеет отношения к юридической науке. Это исключительно моральная оценка. Можно представить себе, что означает в переводе с дипломатического языка юридическая оценка закона.
Характерная деталь - запрет в области средств массовой информации апатридам и иностранным гражданам основывать и быть собственниками средств массовой информации. По мнению европейских экспертов, непосредственно на основе статьи 14 Конвенции о дискриминации и статьи 10 уже можно отправлять дела в Страсбургский суд.
Что касается дел, рассматриваемых сегодня в украинских судах относительно министров, других должностных лиц, думаю, что если бы, например, наши адвокаты уже сегодня рассказывали судьям, что такое прецедентная практика Европейского суда по правам человека, это дало бы возможность нашим судам избежать сегодня тех ошибок, которые в будущем неминуемо станут предметом рассмотрения Европейского суда по правам человека».
* * *
Не исключено, что некоторые из приведенных прецедентов вполне может повергнуть в состояние легкого шока и юристов, и граждан, не отягощенных специфическими знаниями из области юриспруденции. Некоторые нюансы действительно заставляют задуматься. Ну хотя бы о том, каковы критерии оценки достоверности слухов, того «о чем говорят люди». В общем, если вдуматься, то политиков даже становится чуточку жаль. Правда, в странах, где уже давно действуют столь жесткие требования по отношению к политическим деятелям, дефицита последних не наблюдается. Значит, сами политики не считают чрезмерной такую плату за положение в обществе. Ну а если говорить об Украине, то пока что больше жаль коллег, попавших в объятия отечественного законодательства, регулирующего свободу прессы с помощью тисков.