Одно хозяйственное общество заключило договор купли-продажи и отгрузило железнодорожным транспортом в адрес столичного предприятия-покупателя дорогостоящую продукцию. Через месяц после окончания разовой сделки попавшее в капкан общество утратило всяческую надежду получить от покупателя деньги за товар. И в первых числах августа 2001 г. в хозяйственный суд города Киева было отправлено исковое заявление о взыскании основного долга и неустойки с частного предприятия, расположенного в самом сердце столицы. Лишь после направления искового заявления в суд наш визави прислал акт о недостаче, который, по его мнению, должен служить оправданием отказа в оплате счета за отгруженную продукцию. В связи с новыми обстоятельствами были незначительно подкорректированы исковые требования, но их суть осталась прежней: получил товар — плати деньги.
В середине сентября, не получив определения о возбуждении дела, директор хозяйственного общества и я как его представитель поочередно в течение двух недель уточняли судьбу иска, связываясь с хозяйственным судом города Киева по телефону. Наконец кто-то из работников суда (или информационного центра) уступил нашей настойчивости и сообщил номер дела, фамилию судьи, который должен слушать спор, дату и время слушания.
Так и не дождавшись из суда определения о возбуждении дела, решили ехать в Киев для участия в слушании. Логика такова: нам из суда устно сообщены практически все исходные данные дела, вероятность ошибки небольшая, следовательно, спор действительно должен рассматриваться 12.10.2001 г. в 9 ч. 50 мин судьей Киевского городского хозяйственного суда Нечипоренко (фамилия судьи изменена).
Директор хозяйственного общества приобрел билет на фирменный скорый поезд, и 12 октября 2001 г. в 8 ч. 50 мин. я был на пороге здания столичного городского хозяйственного суда. Здесь перед наглухо закрытой дверью уже топтался один из приезжих-посетителей, предположивший, что суд начинает работу с 9 часов утра. Простояв на пороге дома правосудия еще минут 15 и решив с пользой распорядиться временем, я пошел в близлежащее почтовое отделение отправить дочери написанное в поезде письмо. Возвращаясь обратно в 9 ч.30 мин., я издали заметил распахнувшуюся дверь суда и, несказанно приободрившись, поспешил внутрь помещения, предвкушая скорую победу в судебном сражении.
Единственной службой в суде, уже начавшей работу, была канцелярия, где успел столпиться народ. По коридорам, бойко расталкивая посетителей с криками «Посторонись!», бегали с чайниками работники суда, на мой взгляд, относящиеся к вспомогательной категории системы правосудия…
Отстояв очередь в канцелярию суда, попытался разузнать, действительно ли сегодня наше дело будет слушаться у судьи Нечипоренко, и заодно получить иную необходимую в таких случаях информацию. Однако работник канцелярии бодро сообщил, что мне необходимо обратиться в комнату напротив, где размещается служба информационно-технического обеспечения судебного процесса. Открыв соседнюю дверь, я обнаружил четыре милейшие создания женского пола, мирно попивающие чай. Одно из них совершенно беззлобно указало мне на дверь и тоном, не терпящим возражений, поставило в известность, что сюда можно войти через двадцать минут.
Ожидая в коридоре указанное мне и необходимое для приема утреннего чая время, думал о том, что сотрудники центра по информационно-техническому обеспечению судебного процесса отличаются дисциплинированностью. В полном составе, судя по количеству заполненных столов, они находились на рабочем месте и готовились к рабочему дню, тогда как другие работники суда продолжали носиться взад-вперед с пластмассовыми чайниками, разгоняя посетителей.
Вновь робко открыв дверь информационного центра без пяти минут десять и убедившись, что с завтраком покончено, я начал рассказывать о своем деле ближайшему к двери работнику. Спокойно, с достоинством и убедительностью, свойственными людям, долгие годы своей жизни отдавшим службе в государственных учреждениях, мне указали, что интересующую меня информацию следует получать у другого работника. Так, с наводящими вопросами постепенно продвигаясь в глубь просторной комнаты, я наконец попал к тому, к кому должен был попасть. Этот специалист, порывшись в компьютере, на удивление быстро подтвердил, что дело назначено к слушанию на сегодня, и сообщил номер кабинета судьи Нечипоренко.
Поднявшись по лестничным маршам, я оказался у искомой комнаты, где на стульях уже чинно расселся народ, ждавший не только судью Нечипоренко, но и других судей, коих еще не было на рабочих местах. Никто из присутствующих не выражал ни малейшего беспокойства по этому поводу. И я, чтобы не показаться новичком в юридическом ремесле, стал дожидаться начала своего хозяйственного процесса.
Тут я решил поинтересоваться у помощника судьи, почему к нам не пришло определение суда о возбуждении дела и какие действия сторонам спора необходимо было осуществить на стадии досудебной подготовки. Отыскав помощника судьи, я обратился к нему с соответствующим вопросом. С явным неудовольствием помощник открыл книгу отправки корреспонденции, указал дату отправления неполученного определения о возбуждении дела, затем перед моим носом с победоносным видом амбарная книга захлопнулась.
Как воспитанному человеку автору статьи стало понятно, что аудиенция окончена. Последовав к кабинету судьи, я стал дожидаться его появления. В 10 ч. 10 мин. он пришел и молниеносно приступил к слушаниям дел. Уже по истечении семи минут хозяйственный спор, предшествующий нашему, был рассмотрен.
Когда мы с представителем ответчика вошли в кабинет, я подумал, что судья —решительный, волевой человек, привыкший сразу брать быка за рога. Пока я рассуждал о том, что же происходит у нас — слушание дела или обмен репликами в порядке досудебной подготовки, ответчик, будучи не менее решительным человеком, чем судья, принялся атаковать его ходатайством. Смысл оного сводился к тому, что ответчик не знает предмета и характера спора, не понимает, зачем его как поверенного вызвали в суд. Кроме того, представитель ответчика находится на стационарном лечении и может предъявить об этом справку. Доверенным лицом столичного предприятия было указано на необходимость привлечения к делу еще одного предприятия, и все это в совокупности является убедительным поводом для перенесения дела на одно из последующих дней.
Я выдвинул свои контраргументы, мотивируя тем, что если определение о возбуждении судебного дела нашло ответчика, то значит и все исковые материалы к нему поступили (кроме того, к нам они не возвращались). Иск предъявлен нами к представителю ответчика не как гражданину, к тому же не являющемуся штатным работником, а к юридическому лицу. Не внемля моим возражениям, судья столь же быстро, как начал, вдруг охладел к судебному процессу, решив уступить назойливому ходатайству представителя киевского предприятия.
Бегло пролистав материалы судебного дела, я обратил внимание, что в нем отсутствует отправленное ранее дополнение к иску. Я принял решение оставить у судьи Нечипоренко свой экземпляр дополнения к иску вместе с приложениями, а отосланный 23.08.2001г. отыскать в недрах канцелярии и забрать с собой.
Явившись вновь в канцелярию суда, заявил о факте отсутствия в судебном деле отправленных ранее документов. После долгих и трудных поисков ее представитель, назвавшаяся Натальей Александровной, неожиданно обнаружила информацию о полученной от нашего хозяйственного общества депеше, которая по журналу входящей корреспонденции поступила в городской суд 26.08.2001г. Однако, не рассчитав свои силы и выдохшись на первом этапе поисков, сами полученные документы канцелярия найти не смогла. Расчувствовавшись, Наталья Александровна решила дать мне дельный совет: отослать документацию по почте еще раз. Я возразил, что ранее полученные судом документы необходимо найти в любом случае, т.к. дополнение к иску сопровождает подлинный акт приемки продукции по количеству, который при рассмотрении дела может быть затребован судом. Мое предложение продолжить поиски было воспринято с пониманием и никаких серьезных возражений не вызывало (впрочем, как и видимого энтузиазма). Попытка получить номер рабочего телефона Натальи Александровны увенчалась полным успехом, чему я был несказанно рад. Теперь о результатах поисков можно будет получать информацию из первых уст по телефону, не прибегая к услугам почтово-телеграфной связи.
И здесь автору статьи пришла в голову мысль (теперь понимаю — совершенно нелепая) попросить помощника судьи Нечипоренко проконтролировать поиск дополнения к иску и отослать его в адрес нашего предприятия. Войдя в комнату к помощникам судей, я застал Лилю (обращаться к ней по имени-отчеству посчитал неуместным, принимая во внимание ее юный возраст) за рисованием гуся из детской азбуки. Следует признать, что гусь получился на славу. В рисунке чувствовался талант автора, который, безусловно, всячески следует развивать и поощрять. Моя просьба была отметена с порога как неприемлемая по причине того, что ошибка допущена канцелярией, следовательно, и исправление ее должно ложиться исключительно на работников канцелярии. Кроме того, Лиля указала на свой рисунок, дав понять, что она занята более важным делом. Однако, по моему мнению, рисунок был завершен и не нуждался в каких-либо доработках. Но это, конечно же, мнение неспособного к рисованию дилетанта.
Напоследок я решил обратиться к председателю городского суда с просьбой обеспечить в будущем реализацию хотя бы минимального количества процессуальных прав, предусмотренных законом, всем участникам нашего процесса. Но, к сожалению, ни председателя, ни его заместителя на месте не оказалось.
Так бесславно окончилось мое путешествие в хозяйственный суд города Киева. В тот же день я, сорокалетний юрист с семнадцатилетним юридическим стажем, отбыл в свой уездный город.
P.S. Опуская дальнейшие перипетии нашего спора, сообщу читателям: наше хозяйственное общество добилось положительного для себя исхода дела лишь 3 июня 2003 г., что ознаменовалось выдачей приказа на принудительное исполнение судебного постановления. К сожалению, оригинал этого приказа утерян кем-то из работников системы Министерства юстиции Украины, о чем хозяйственное общество известило письмом Киевское городское управление юстиции. Однако судебные баталии в юрисдикционных органах, перестроенных на новый демократический лад, выработали у нас крепость духа, и нелегкий путь по лабиринтам правосудия будет пройден хозяйственным обществом до конца.