На окраине старинного живописного городка Бережаны, что на Тернопольщине, расположилась давняя постройка, архитектурой напоминающая монастырь. Так это и было: до 50-х годов здесь располагался монастырь Бернардинцев, но в 1957 г. в связи «с производственной необходимостью» ансамбль разделили и половину корпусов начали переоборудовать под детскую тюрьму. Со временем появились современные здания, в которых располагаются учебные классы и жилые помещения колонистов, внешне напоминающие скорее скромные общежития. Но печать тюрьмы проглядывает даже в мелочах. Хотя днем охраны на вышках почти не видно, да и ходят солдаты, воспитатели, остальные работники ИТК без оружия и средств защиты.
На территории Украины создано 11 ИТК разного режима содержания подростков в возрасте от 14 до 20 лет, есть одна и для девчонок — Мелитопольская. По сравнению с большинством из них, Бережанская ИТК считается «легкой»: сюда отбывать наказание отправляют пацанов, совершивших мелкие кражи или угоны автомобилей, юниоров-наркоманов — все они при условии примерного поведения имеют шанс досрочно покинуть не столь отдаленное место. Что, между прочим, и случается вот уже восьмой год после объявления амнистии: например, в 1999 г. половина из сотни малолеток- преступников вышли на свободу.
Контингент ребят в подобных заведениях для несовершеннолетних до боли схож: это в основном подростки из неполных семей, сироты, воспитанники детских домов — так называемая социально незащищенная категория населения. Встречаются и такие, у кого в свидетельстве о рождении стоит печать тюрьмы.
Режим страшнее кары
Будний день воспитанников распределен таким образом, что ребята полностью «закручены» 16 часов в сутки, а под наблюдением взрослых находятся все 24. С утра — занятия в мастерских, где они приобретают специальность: каменщика-штукатура, слесаря-механика, столяра, причем если несколько лет назад были желающие увильнуть от физического труда, то сейчас тинейджеры рады хоть как-то убить время, да заодно приобрести профессию.
После обеда начинаются занятия в школе, всего создано шесть классов, в том числе группа «выравнивания знаний». Что это такое? Несколько лет назад из учреждения досрочно освободился 16- летний Александр. Мальчишка умудрялся на воле моментально выуживать кошельки и портмоне, мастерски открывал самые мудреные замки квартир и машин, но был абсолютно беспомощен перед премудростью букв и цифр. Отсидка пошла парню на пользу — он хоть научился писать большими печатными буквами собственную фамилию. В этой группе учителя подтягивают «познавших Крым и Рим» школяров до того класса, за который мальчишка был аттестован в школе.
О.Соляр, старший инспектор по социальной работе с осужденными, отметил, что деятельность воспитателя или педагога в подобном учреждении сравнима лишь с вулканом — ученик может «взорваться» в самый неожиданный момент. «Именно поэтому,— добавил директор школы Б.Новицкий,— оборудуя физический или химический кабинет, нужно учитывать безопасность каждой детали, предмета, приспособления: дети очень разные, и порой кто-то из них может неадекватно отреагировать на услышанную реплику, замечание. Уровень тревожности у ребят, несмотря на старания психологов, остается высоким: колония — это все-таки тюрьма, а не курорт».
В одном из классов показали нарисованную самими же колонистами картину Божьей Матери с младенцем. И кто-то свой подрисовал ей усы и выколол глаза, но ребенка не тронули. Обыкновенное хулиганство? Может быть, и так. Но нельзя не учитывать, что отношение колонистов к собственным матерям, в большинстве случаев, резко негативное: именно с семьи начиналось пьянство, «хождения на дело», первые уроки взрослой жизни. Помочь адаптироваться подросткам в начале срока, перенести трудности основного периода заключения, подготовиться к освобождению и одновременно постоянно работать над собой, пытаться провести переоценку ценностей, критически отнестись к поведению друзей-«подельников» на воле помогает психолог ИТК. Кроме того, существуют так называемые группы риска: наркоманы, алкоголики, перенесшие психологические травмы — конечно, всех консультаций, тренингов, тестирований в необходимом объеме один человек провести просто физически не может.
Письма пишут разные
На днях одному из колонистов пришло письмо от 9-летней сестренки. После уже обычных сетований на пьяную маму девчушка успокоила братца: «Пока ты там сидишь, я присмотрела киоск, там только один замок, а жвачек и шоколада целая витрина. Как выйдешь, мы обязательно «возьмем» его». Вот такая моральная поддержка с воли.
Согласно существующим правилам, каждый из воспитанников ИТК дважды в год имеет право получить бандероль весом до килограмма, одну посылку — через 36 суток (до 8 кг). Один раз в квартал — долгосрочное свидание, во время которого подросток имеет право в течение трех суток жить с родными в специально оборудованной на территории гостиницы, и ежемесячно— кратковременные встречи. А вот письма писать можно хоть ежедневно. При существующем «гастрономическом» дефиците сложнее всего соблюдать посылочные нормы: родные норовят обмануть-упросить служащих почты и переслать больше, работник же ИТК не имеет права, перепроверив, выдать сверх положенного. Как в подобной ситуации делить банку варенья, тушенку или теплое белье?
У тюрьмы не детское лицо
Костя с гордостью признается, что он «философ по жизни», то есть за решетку пришел сознательно (если вообще в данном случае уместен такой термин). 16-летний паренек имел условную судимость за кражу автомобиля. Повторно пошел «на дело» буквально через полгода: угнал «легковушку», начал разбирать ее на детали и продавать. В результате получил 6 лет.
— 14 — 16 лет — шальной возраст, — признался он во время разговора. — С одной стороны, прекрасно понимаешь, что можно, а что — нет. С другой — хочется быть не таким как все, но не лучше. И тут зависит только от самого пацана: удержится, пойдет нормально, все у него наладится и будет путем, сорвется, да еще друзья «помогут» — пропал человек. После первой отсидки удержаться труднее, тюрьма — она как наркотик, притягивает.
— Костя, ваш начальник колонии уверяет, что между воспитанниками и воспитателями существует полное взаимопонимание, не возникает никаких конфликтов, вот даже в ДИЗО (дисциплинарном изоляторе) на дверях несколько лет подряд висит проржавевший замок. Как тут с питанием, вообще с материальным снабжением?
— Буза редко начинается из-за еды, бунт возникает из-за отношения к заключенным, какие бы условия содержания ни были. Но здесь ребята говорят, что нормально, в тюрьме лучше не бывает. — И, помолчав, добавил:
— Я вот о чем постоянно думаю: да, мы нанесли ущерб, совершили преступление, но засуживать пацана на 6—8, даже 10 лет тюрьмы — это значит заставить его окончательно стать зеком, после таких сроков хорошим любой человек остаться не сможет. Не все, кто здесь сидит, задумываются над такими вещами, но сломить можно каждого.
...Противоречивые впечатления: с одной стороны — внешне ребята еще все таки дети, с другой — совершили вполне взрослые проступки. И, по большому счету, эта детскость показная. Пройдя процедуру следствия, КПЗ, суд, получая наставления как адвоката, так и «доброжелателей» по камере, порой матерых зеков, они прекрасно ориентируются в ситуации и знают, где, что и как говорить. Да и на «дело» подростки идут, как правило, предварительно взвесив и обдумав все детали.
Колония и тюрьма — не место для тинейджера. Однако они добровольно, в большинстве случаев, выбрали свой путь зла, псевдовзрослую дорогу в жизни, вступив на которую, вернуться к нормальному существованию очень тяжело даже при условии благоприятного отношения окружающих. Да тут еще судьба порой так искушает, что не у каждого хватит духу противостоять. Вот, например, что толкнуло 18-летнего Артема из Севастополя, старшего сына в прекрасной, ма- териально обеспеченной семье (отец — офицер морского флота, мама — преподаватель, есть младшая сестренка), вступить на скользкую стезю? Парень не грабил, не убивал, просто чуть не покалечил жизни малолеткам-школярам: он встречал в подъездах высотных домов девчушек и мальчуганов и, пригрозив ножом, склонял их к противоестественным половым отношениям. Не так давно юный извращенец вышел на свободу. Но не услышим ли мы о нем уже как о «наследнике Чикатило»?
Наверное, потому у детских исправительных учреждений не детские лица, что здесь отбывают наказания маленькие преступники за взрослые злодеяния.