Мы еще хорошо помним, какую роль играли правоохранительные органы во времена Л.Кучмы. Совсем недавно имели возможность наблюдать, какое место было отведено этим институтам при оранжевых. Видим, что сегодня происходит в правоохранительной системе, планомерно и целенаправленно укрепляемой «донецкими профессионалами». На основании этого опыта можно прийти к парадоксальному выводу о том, что, невзирая на риторику каждой последующей власти, все они были почти стопроцентными единомышленниками в плане видения задач правоохранительных органов в государственной системе. При всех властях им отводилась роль «боевого отряда партии». При всех властях оперативной информации на своих хода не давали, а папки на оппонентов пухли моментально, и по мере надобности, данные если не передавались в суд, то шли в эфир. Для правоохранительных органов всегда существовал «госзаказ» и всегда были неприкасаемые.
На некоторое время исключением, лишь подтверждающим правило, стало изначальный компонент справедливости в действиях пришедших к власти оранжевых. Это был нормальный человеческий порыв сохранивших понятие о нравственности и чувство справедливости. Ведь оранжевые начали «разгребать» последствия десятилетия беззаконий, творимых теми, кто вообще не допускал мысли о возможности ответственности. Может быть, те уголовные дела были не очень профессионально расследованы, может, прокуратура «угробила» их, не имея для этого никаких правовых оснований. Масштабное «притязание на справедливость» закончилось ничем и не дало ничего, кроме недолгой паники фигурантов тех уголовных дел, а затем - горечи разочарования для остальных граждан, впоследствии обреченных наблюдать, где теперь бандиты и с кем сейчас милиция. Потому что они нам ничего такого и не обещали…
Что ж, очередная власть также не вечна. Хотя пришла она, похоже, не на один год, а при демонстрируемой ею хватке год смело можно засчитывать за два. Печально то, что даже если когда-нибудь случится чудо и в Украине придут к власти люди, которые действительно захотят повернуть деятельность правоохранительных органов в предусмотренное законом русло, им не на кого будет опереться. Потому что уже второе десятилетие разные власти с одинаковой последовательностью и упорством разлагают правоохранительные органы, сводя их работу к выполнению заказов. И не может оставаться настоящим профи или стать им тот, кто, рискуя жизнью, собирает оперативную информацию и распутывает сложнейшие дела, которые ложатся в стол начальству - «до востребования». До выполнения «государственного» или «экономического» заказа. Тот, кто по команде «фас» расследует правонарушения одних, в упор не видя преступлений, совершаемых другими. Кто в конце концов становится настолько «чутким», что сам уже не возбудит дела в отношении «того, кого не надо». Потому что это при всех властях всегда каралось - быстро и жестко. А новые люди идут в правоохранительную систему не на службу, а заниматься бизнесом. И быстро усваивают эти правила, с первых шагов служебной карьеры учась рассматривать заявления граждан о совершенных в их отношении преступлениях исключительно с позиции потенциальной прибыльности.
Кроме того, последовательно прилагаемыми усилиями все действовавшие режимы свели работу адвокатов преимущественно к передаче необходимой суммы и получению гарантированного результата в суде. Работу журналистов - к более или менее талантливому обслуживанию одной из сторон любого конфликта. А искусство журналистских расследований - главным образом к художественному оформлению информации, «слитой» заинтересованными лицами…
На невеселые раздумья натолкнула широкомасштабная пресс-конференция в Генпрокуратуре, состоявшаяся на прошедшей неделе. Молодые прокуроры, очевидно, призванные имитировать открытость своего ведомства, в прямом эфире, не моргнув глазом, рассказывали народу суровую правду о своих трудовых достижениях. Прежде всего о ряде громких уголовных дел, закрытых из-за того, что свидетели почему-то стали массово отказываться от своих показаний.
Почему несентиментальные по определению прокуроры с таким пониманием отнеслись к десяткам свидетелей, «пошутивших» со следствием? Если потому, что их заставили дать такие показания, должны быть возбуждены уголовные дела в отношении тех, кто это сделал. Если нет - уголовную ответственность должны нести внезапно «передумавшие» свидетели. Ведь у нас Уголовно-процессуальный кодекс пока не предусматривает смену власти в качестве обстоятельства, исключающего уголовную ответственность за дачу ложных показаний или незаконные методы ведения следствия при старой власти…
При такой тотальной прокурорской доброте и снисходительности странно, что у нас переполнены места лишения свободы. Хотя, конечно, переполнены они людьми простыми, «нерезонансными», а по таким делам не принято столь трепетно относиться к отказу свидетеля от дачи показаний.
Ну и вот, вопреки обнародованному ранее, В.Щербань, как выяснили в прокуратуре, всю жизнь усердно платил налоги в особо крупных размерах, а что касается препятствования осуществлению избирательных прав, то его ранее несознательные граждане подло оклеветали, в чем потом сильно и действенно раскаялись.
Со знаменитым делом о сепаратизме тоже, наконец, разобрались. Оказалось, никто ничего такого не только не говорил, но даже не думал. Дело закрыто.
Невероятный рывок совершило следствие по делу об отравлении кандидата в президенты В.Ющенко. Теперь занялись закупками диоксина в ближнем и дальнем зарубежье. Надо сказать, пугающая информация. Пришли к выводу, что диоксин, которым был отравлен В.Ющенко, - высшего качества, в Украине не производится и завезен из-за границы. Сколько народу в этом поучаствовало, по словам начальника Главного управления по расследованию особо важных дел, следствию остается только гадать.
Что касается гибели экс-министра внутренних дел Юрия Кравченко, дело, как известно, закрыто ввиду отсутствия факта преступления. Если остальных в расследовании этого дела смущает очень многое, то у сотрудников правоохранительных органов остался лишь один, ввиду закрытия дела - абсолютно праздный, вопрос: куда подевался тот блокнотик, на одном из листков которого Юрий Кравченко собственноручно и по своему желанию (как убеждает себя и нас следствие) написал последние в своей жизни слова? И больше ничто их в этом деле не «напрягает» ни в моральном, ни в уголовно-процессуальном плане. Хоть бы поискали тот блокнотик где-нибудь у себя или у тех, кто помог Ю. Кравченко не только «дважды выстрелить» себе в голову, но и удержаться после этого на стуле.
Итак, дело Ю. Кравченко в очередной раз закрыто, но ряд обстоятельств (и маленький блокнотик в том числе) оставляет слабую надежду на его новое возрождение благодаря усилиям родных покойного генерала, категорически не согласных с выводами Генпрокуратуры.
Своими впечатлениями о том, как расследовалось дело о смерти Юрия Кравченко, с «ЗН» поделилась его дочь Ирина:
- Больше всего задевает искажение фактов и отсутствие элементарной правды, о которых говорили свидетели и которая в действительности установлена. Сколько мы с мамой ни давали показаний, вопреки всем показаниям других свидетелей, факты без конца искажаются следствием. Примеров, когда перевираются показания свидетелей по делу, - множество. И если это позволяют себе сотрудники Генеральной прокуратуры, то где вообще искать правду?
На основании решения суда по делу Г.Гонгадзе велось наблюдение и прослушивались телефоны. Тем не менее, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры утверждает, что все это - маразматические заключения моего отца на фоне какогото нервного состояния, о чем у них есть якобы заключение психологованалитиков. Следствие также утверждает, что родные выбежали, услышав выстрелы, - этого не было, о чем также давались соответствующие показания.
Кроме того, очень сильно задевает пренебрежительное отношение официальных лиц. Вообще я не знаю, насколько оценено все то, что отец сделал для системы правоохранительных органов. Когда его не стало, министр внутренних дел Юрий Луценко запретил использовать зал, в котором традиционно проходило прощание, и приказал снять портрет отца с аллеи министров. Это было с его стороны просто свинством, ведь он основывался исключительно на своих политических взглядах - не было ни следствия, ни суда.
- Каким, по вашим наблюдениям, было психологическое состояние отца в те дни?
- Последние два года на отца были нападки в прессе. Кто только хотел, в том числе лидеры партий, А. Мороз, Ю.Кармазин, Г.Омельченко, А.Турчинов рассуждали, кого нужно брать под стражу... Наверное, все это влияло на отца, но он, в общемто, привык к нападкам, которые обрушились на него еще начиная с похорон патриарха в Киеве. Тогда в его адрес было много не только обвинений, но и угроз.
Он не гнулся и не ломался, он выстаивал. Его позиция была железной. Вы же знаете, тогда многие уезжали. Он остался в стране, тем самым утверждая, что чист перед законом.
- Как он реагировал на приглашение на допрос в Генеральную прокуратуру посредством телеэфира?
- После объявления о том, что его вызывают на допрос, я была у отца поздно вечером, и мы говорили обо всем этом. Конечно, он был в подавленном состоянии, как любой нормальный человек. Но отец собирался идти, говорил, что, наверное, оденет форму… Мы договорились встретиться в половине девятого под Генпрокуратурой, куда должна была приехать не только я, но и другие близкие люди. Я собиралась быть рядом и, если объявят о его задержании, сразу заняться поисками адвоката.
Вы знаете, мы ведь даже повестки не получили. Не знали, в каком качестве его вызывали. И, конечно, было состояние неопределенности относительно того, что его ожидает.
- Юрий Федорович не производил впечатление человека, который сознательно предстал бы перед вечностью в той одежде и в том помещении, где его нашли. Он был офицером и, мне кажется, придавал значение внешним атрибутам…
- Мне вообще сложно даже допустить, что он решился на такой шаг, но, думаю, он, конечно, был бы в форме. Он действительно был офицером во всем, начиная с внешнего вида. Это был достаточно важный элемент для него - от костюма, который всегда был в порядке, до всегда вычищенной обуви.
- Допускаете ли вы вероятность того, что Юрий Федорович мог бы свести счеты с жизнью?
- Нет. И я также не верю в возможность двойного выстрела, в частности очень четкого второго выстрела в висок.
- Вы видели результаты экспертиз, проводившихся по делу?
- Нет.
- Почему? Вы просили об этом?
- Да, мы просили. Я была на даче показаний вместе с адвокатом, и, как мне объяснили, по законодательству я не имею права на ознакомление с заключениями экспертиз и вообще - с материалами дела.
Сразу после того, что случилось, приехало большое количество людей, топтавшихся во дворе. У меня возникали вопросы, мне казалось, что все это должно происходить както не так. Я сильно сомневаюсь относительно того, что процедура, предусмотренная законом в таких случаях, была соблюдена, не говоря уже о том, как все это делалось впоследствии, в частности, как собирались подписи под протоколами и т.д. Вы же понимаете, если была поставлена совершенно определенная задача, то и работа велась только в этом направлении, а что произошло на самом деле, им не было интересно…
Я только наблюдала за происходившим из окна второго этажа, поскольку находилась вместе с мамой. Она перезвонила мне рано утром и сказала, что нашла отца. Я забрала маму из подсобного помещения, просто оторвала ее от отца, увела домой. Ее нельзя было оставлять одну, потому что она все время рвалась к нему, и ее состояние меня очень тревожило.
- Ваши родители были в доме вдвоем и выстрела, вопреки утверждениям следователей, мама не слышала?
- Она была в душе на третьем этаже и не слышала выстрелов. Они собирались ехать на допрос.
- А правда, что следующий день у Юрия Федоровича был детально распланирован?
- Да, у него же день рождения был пятого числа. Мы планировали отмечать его, должен был быть стол, и он договаривался с людьми о встрече на 12 часов на дебаркадере. Так что день был действительно распланирован.
- Ваша жизнь сильно изменилась после того, как отца не стало?
- Она изменилась кардинально.
- Многие из тех, кто раньше был рядом, кто был вхож в ваш дом, остались с вами теперь?
- Говорят, все течет, все меняется, конечно, изменения произошли... Но самые близкие, кто был всегда рядом с ним, поддерживают маму и сегодня.
***
Если говорить о вопросах, оставшихся без ответа и касающихся смерти Ю.Кравченко, обращает на себя внимание хронология событий той недели, когда не стало генерала. Понедельник, 28 февраля: покушение на главного свидетеля-подозреваемого по знаменитому делу милицейских оборотней и офицера, осуществлявшего его охрану, о чем неоднократно и подробно писало «ЗН». В СМИ этот свидетель Ю.Нестеров долгое время фигурировал в качестве главного подозреваемого в убийстве Г.Гонгадзе. Не в последнюю очередь из-за известных писем обвиняемого в организации милицейской банды И.Гончарова, утверждавшего, что Гонгадзе убил именно Ю.Нестеров. Через сутки после неудавшегося покушения на Ю.Нестерова начались задержания по делу Гонгадзе. А еще через три дня «застрелился» фигурирующий в деле Гонгадзе генерал Ю.Кравченко.
Дело оборотней является беспрецедентным, единственным из громких дел, дошедшим до суда, кроме дела Г. Гонгадзе, и пока что не развалившимся там. Его расследование брали под личный контроль министры внутренних дел и два последних президента Украины. Об этом деле как о свидетельстве новых веяний заявил в Европе В.Ющенко во время первого же заграничного вояжа. Любопытно, что, несмотря на исключительность, и расследование этого дела, и особенности его нынешнего рассмотрения в суде ярко характеризуют современное состояние правоохранительных органов. И есть веские основания предполагать, что, к сожалению, у оказавшихся за решеткой оборотней не только на свободе, но и в самом МВД осталась серьезная «группа поддержки». Правоохранительную систему последовательно, из года в год уродуемую на государственном уровне, очистить непросто. Впрочем, кажется, никто и не задается такой целью всерьез.