Проанализировав судебную практику за 1999 год, Верховный суд Украины пришел к выводу, что суды в основном правильно решают споры по искам, предъявленным к СМИ и касающимся защиты чести и достоинства. Об этом сообщил на брифинге судья Верховного суда Иван Домбровский. Вместе с тем, по его словам, отдельные суды допускают ошибки, которые заключаются в неполном выяснении обстоятельств, свидетельствующих о причинении морального вреда, ненадлежащей мотивировке решений, определении размера компенсации.
Кстати, в том, что граждане склонны порой весьма высоко оценивать свои честь и достоинство, судьи уже смогли убедиться на собственном опыте. Так, истец обратился с жалобой на действия якобы оскорбившего его судьи. Обида была столь велика, что компенсировать ее, по мнению истца, способна лишь сумма, равная одному миллиарду 500 миллионам гривен. Дело еще не рассмотрено, но интуиция подсказывает — мало что выгорит гражданину в результате «товарищеского» суда. Вне зависимости от того, признают ли служители Фемиды вину коллеги, возьмут ли его на поруки с испытательным сроком (шутка) или, наоборот, не сочтут доказательства истца достаточными, а то и вовсе обвинят его в даче ложных показаний. Чем завершится беспрецедентный процесс, покажет время. Но один вывод очевиден уже сегодня. Как оказалось, теперь и наши рядовые граждане свободно оперируют цифрами, которые раньше встречались преимущественно в бюджете Украины да в бухотчетности отдельных преуспевающих фирм. Чем чревата такая тенденция для СМИ и журналистов, понятно. Похоже, вслед за судебными последствиями болезненной самооценки политиков и должностных лиц СМИ придется отражать атаки рядовых сограждан, радикально пересмотревших свои взгляды на денежный эквивалент собственного достоинства вследствие колоссального роста личностного самосознания.
Справедливости ради надо сказать, что далеко не всегда именно журналист находится в положении обиженного и угнетаемого всеми, кому не лень. Конечно, соблазнительно засчитывать количество исков против СМИ и дел, проигранных журналистами в судах, в качестве свидетельств разгула цензуры и предвзятости третьей власти. Но это далеко не всегда соответствует действительности. Ведь если снимком женщины, не имеющей никакого отношения к повествованию журналиста, проиллюстрирована статья, посвященная проблеме проституции, с соответствующим заголовком, вряд ли можно обвинять потерпевшую в попытке давления на прессу посредством обращения в суд.
В общем, нерешенных вопросов в этой сфере еще предостаточно. Говоря о проблеме высоких исковых сумм, требуемых истцами от СМИ, И.Домбровский отметил, что наиболее реальным вариантом решения проблемы является введение государственной пошлины в размере определенного процента от суммы иска. Эту пошлину истец уплачивал бы до начала рассмотрения дела, и она шла бы государству независимо от того, в чью пользу примет решение суд. По мнению И.Домбровского, определение суммы морального ущерба в судебных исках в отношении СМИ о защите чести и достоинства необходимо оставить на усмотрение судьи: «Умный судья, уравновешенный человек с опытом, которому позволяют назначать меру уголовного наказания в виде лишения жизни, как это было раньше, или пожизненного заключения, предусмотренного сегодня, может определить нормальную, действительно соответствующую обстоятельствам дела сумму возмещения морального ущерба». Открытым, правда, остается вопрос, где же взять необходимое количество умных и порядочный судей.
На вопрос «ЗН» о том, имеет ли журналист право на добросовестную ошибку (ведь тот факт, что он нередко вынужден работать чуть ли не в экстремальных условиях, констатируется даже законодательством, регламентирующим работу СМИ), судья ответил положительно. А также отметил, что добросовестная ошибка может исключать ответственность, это логично, поскольку таким правом обладают все, даже судьи. Мол, для чего иначе существуют высшие судебные инстанции, если не для исправления добросовестных, разумеется, ошибок, допущенных инстанциями нижестоящими? Добавим от себя, что опыт коллег свидетельствует: на самом деле это право журналиста существует у нас преимущественно на страницах научных работ, посвященных изучению правовых систем демократических стран мира. Так что, отвечая на вопрос, вынесенный в заголовок, можно сказать, что даже если говорить исключительно о добросовестной ошибке, от сапера журналист отличается лишь тем, что сапера уже нельзя привлечь за нее к ответственности. А журналисты тоже ошибаются один раз, потому что, они, затасканные по судам, впоследствии почти неизбежно проявляют склонность к жесткой самоцензуре.
Другая проблема, возникающая при рассмотрении исков к СМИ, связана с правом журналиста не раскрывать свой источник информации. Кстати, в мире именно этот аспект считают одной из главных гарантий свободы слова. По мнению И.Домбровского, если журналист дал источнику гарантию анонимности, он не может пренебречь данным обещанием, поскольку в противном случае нарушит свой профессиональный долг. С другой стороны, отметил судья, закон предусматривает случаи, когда журналист обязан предоставить суду информацию о своем источнике. Например, когда речь идет о разглашении государственной тайны или возбуждено уголовное дело. В то же время информация об источнике, даже в том случае, когда ее разглашение будет представлять опасность для его жизни, не может оставаться секретной, поскольку обязательно должна быть указана в мотивировочной части судебного решения, подчеркнул И.Домбровский. А значит, к ней получат доступ все желающие со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Может ли быть привлечен к ответственности, например, автор карикатуры, которая служит иллюстрацией к конкретной статье и является в общем-то художественным произведением? Увы, судебная практика свидетельствует о том, что сегодня художник-карикатурист может быть привлечен к ответственности за свое творчество. По мнению И.Домбровского, зачастую карикатура понятна и безо всякого текста: «В карикатуре, как правило, всегда можно узнать не только себя, но и своего ближнего. Если относительно текста можно назначить определенную экспертизу, то с карикатурами, фото и монтажом определиться сложнее. И зависит результат от того, как расценит эту карикатуру судья, сам автор и лицо, обратившееся с иском». Получается, что автор карикатуры, «не так» воспринятой истцом и что еще хуже — судьей, вполне может быть привлечен к ответственности. Судья вообще посоветовал осторожно относиться к иллюстрированию материалов, так как это может быть воспринято неоднозначно тем или иным человеком.
Кстати о карикатурах, иллюстрациях и особенностях восприятия разными людьми одного и того же художественного образа. Понятно, как реагировал бы судейский корпус на помещенную в газете карикатуру, изображающую богиню правосудия, например, в виде легкомысленной барышни. Тем не менее, на обложке «Вестника Верховного суда Украины» красуется шаловливая девица, которая, грациозно изогнувшись, игриво демонстрируя обнаженную грудь, бедро и ножку, то ли повергает, то ли пытается соблазнить свернувшегося у ее ног змия. Оный, очевидно, призван воплощать всяческие правонарушения и несправедливости. Судя по аксессуарам и специализации журнала, она должна символизировать Фемиду. Эта миленькая статуэтка девушки с неплохой фигуркой, наверно, была бы вполне уместна в качестве пикантного украшения интерьера. Однако ее появление на обложке солидного издания вызывает недоумение. Предположить, что это изображение появилось там случайно, невозможно. Допустить мысль о том, что такой видят украинскую Фемиду в Верховном суде — вообще святотатство. Хотя, с другой стороны, кто, например, может лишить нас права видеть греческую богиню правосудия по-своему? И если образ на обложке «Вестника Верховного суда» отражает представление об украинской Фемиде, то, конечно же, он очень символичен, крайне откровенен и до слез красноречив. А в общем иллюстрация служит еще одним подтверждением того, сколь разным может быть восприятие художественного образа и безусловной правильности тезиса о том, что при подборе иллюстраций нужно быть бдительными.
По просьбе «ЗН» «Українська правнича фундація» предоставила изображение богини правосудия, привезенное с ее исторической родины. Такой видят Фемиду в Греции, которую сложно упрекнуть в излишне пуританских традициях. Тем не менее, она гораздо скромнее Фемиды украинской.