Проблемы, касающиеся сроков содержания под стражей обвиняемого и процессуального порядка их продления, не могут оставить равнодушными тех, кто занимался разработкой процессуального механизма взятия лица под стражу и следователей, ежедневно сталкивающихся с необходимостью решения вопроса об избрании меры пресечения, связанной с лишением свободы.
21 июня 2001 года действующий УПК Украины дополнен статьями 1651, 1652, 1653, закрепляющими требования, предъявляемые к постановлению (определению) о применении, отмене или изменении меры пресечения, регламентирующими порядок избрания меры пресечения (в т.ч. в виде заключения под стражу) и продления сроков содержания под стражей.
Три года — вполне достаточный период для резюмирования эффективности названных процессуальных новелл на основе анализа практики их применения.
Механизм взятия под стражу, предложенный в ст. 113 проекта УПК, подготовленного в 1996 году рабочей группой Кабинета министров Украины, согласно которой взятие под стражу по представлению прокурора применяет судья районного (городского) суда по месту производства следствия, мало чем отличается от процедуры, предусмотренной ныне действующим УПК и его последним (2004 г.) проектом, когда при наличии оснований для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу лицо, производящее дознание, следователь с согласия прокурора вносят представление в суд.
В связи с рассматриваемым вопросом нами были изучены материалы 250 уголовных дел о тяжких и особо тяжких преступлениях, по которым следователями ставился вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, проведено анкетирование 170 следователей, работающих в следственных подразделениях системы МВД Луганской и Донецкой областей. Результаты исследований позволяют сформулировать вывод о несовершенстве существующего порядка взятия лица под стражу. Этот порядок значительно ограничивает процессуальную самостоятельность и независимость следователя, отвечающего за законное и своевременное проведение досудебного следствия, позволяет прокурору во внесудебном порядке принимать решения о применении мер процессуального принуждения, ограничивающих право граждан на свободу и личную неприкосновенность. В результате нарушаются конституционные положения о судебном порядке ареста и недопустимости делегирования функций судов другим органам, а также один из основополагающих принципов уголовного судопроизводства — принцип состязательности сторон.
Опрошенные следователи констатировали далеко не единичные факты, когда материалы, достаточно веско обосновывающие необходимость взятия лица под стражу по расследуемому делу, предварительно докладывались судьям, которые поддерживали позицию следователя о возможности избрания именно такой меры пресечения. В то время как прокуроры отказывали в даче согласия на внесение в суд соответствующего представления. После освобождения задержанного по подозрению в совершении преступления из ИВС он скрывался от следствия, препятствуя тем самым установлению объективной истины по делу и окончанию расследования. Эти негативные проявления нашли свое подтверждение в материалах изученных уголовных дел.
Небезынтересен в этой связи и анализ статистических данных о количестве освобожденных из ИВС лиц, которые задерживались за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. По данным СУ УМВД Украины в Луганской области, за 12 месяцев 2002 года 344 из 592 задержанных освобождены прокурорами (причем в их числе 65 лиц, ранее совершавших преступления), 101 — судьями. В 2003 году из 795 задержанных прокурорами освобождено 623, среди которых 61 ранее совершал преступления, 69 — освобождены судьями. За 6 месяцев 2004 года из 493 задержанных 395 (32 ранее совершавших преступления) освобождены прокурорами и 39 — судьями.
За общей цифрой — 1362 стоит количество нарушений Основного Закона страны, выразившихся во внесудебном решении вопроса об аресте. К сожалению, приведенные данные не отражают истинного положения вещей, поскольку официальной статистике не подвержены многочисленные факты, мягко говоря, «неофициальных» отказов прокурора в согласии на арест лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, что происходит сплошь и рядом. Вряд ли это плоды богатого воображения опрошенных следователей, пожелавших остаться инкогнито, которые попросту боятся впоследствии ощутить на себе «зоркое око» надзирающего прокурора. Да и как обжаловать вышестоящему прокурору его тенденциозные в большинстве своем указания, которых как бы и нет. А можно ли подсчитать количество фактов оказания противодействия расследованию путем, к примеру, посткриминального воздействия на потерпевших и свидетелей со стороны скрывающихся от следствия обвиняемых, на арест которых прокурор не дал своего согласия?
Законодатель не может не считаться с тем, что 92% из опрошенных следователей высказались за необходимость предоставления им реальной возможности обращаться непосредственно в суд по вопросам взятия лица под стражу. 6% воздержались от изложения своей позиции, остальных (всего 2%) устраивает существующий порядок ареста.
Чтобы понять истинное отношение к этому судей, достаточно привести консолидированную точку зрения 78% респондентов, которые в процессе опроса выразили позитивное отношение к необходимости законодательного урегулирования процедуры, заключающейся в непосредственном обращении следователя в суд при решении вопроса о применении к лицу меры пресечения в виде заключения под стражу.
Следует по достоинству оценить попытку авторов проекта УПК Украины, направленную на оптимизацию обеспечения прав и свобод граждан в стадии досудебного производства, путем введения в уголовный процесс нового субъекта, имеющего самостоятельный процессуальный статус, — следственного судьи. Он при осуществлении своих функций уполномочен по представлению органа дознания, следователя и прокурора решать вопрос о взятии и содержании лица под стражей. Предлагаемая формулировка п. 1 ч. 2 ст. 28 проекта УПК обоснованно не содержит указания о том, что представление органа дознания, следователя о взятии под стражу согласовывается с прокурором. И его отсутствие оставляет надежду, что законодатель прислушается к позиции тех 92% следователей, которые не понаслышке знают, что значит возбудить уголовное дело и довести его до суда.
Именно следственный судья — тот единственный субъект уголовного процесса, к которому должен непосредственно обращаться следователь по вопросам взятия и содержания под стражей.
Не является предметом научного спора как такового роль прокурора в досудебной защите прав граждан. А вот осуществлять эту защиту он должен используя элементы прокурорского надзора, как это установлено Конституцией, и не посягая на сферу деятельности суда. Благо у него имеется весьма солидный арсенал средств прокурорского реагирования на нарушения закона.
В этой связи предлагается внести коррективы в ч. 1 ст. 145 («Общие положения порядка избрания, отмены и изменения меры пресечения») проекта УПК, изменив в фразе «…взятие под стражу применяется следственным судьей по представлению лица, производящего дознание, следователя согласованному с прокурором…» словосочетание «лицо, производящее дознание» на «орган дознания» (это принципиально важный момент, поскольку, как известно, лицо, производящее дознание, в отличие от следователя, процессуальной самостоятельностью не обладает), а также исключив из нее «…согласованному с прокурором…». Статья 148 ч.1 («Порядок избрания меры пресечения в отношении задержанного лица»), полагаем, после предложения «…о чем уведомляет защитника, если он участвует в деле…» должна быть дополнена словом «и прокурора», а далее по тексту. В аналогичных поправках нуждается и ч.2 ст.149, регламентирующая порядок избрания меры пресечения в отношении лица, которого не задерживали.
Необходимо внести изменения в ст. 150 проекта УПК («Порядок продления надзора милиции, домашнего ареста, содержания под стражей») в части непосредственного обращения следователя в суд. Процессуальный статус следственного судьи обязывает решать вопросы, связанные со сроками содержания под стражей, именно его.
Немаловажна значимость законодательного урегулирования порядка продления сроков содержания под стражей обвиняемого при возвращении судом уголовного дела для производства дополнительного расследования. Вопрос о продлении сроков должен решать суд одновременно с возвращением дела на дополнительное расследование. К сожалению, в действующем УПК и его проекте четкая регламентация процессуального порядка их продления при возникновении подобных ситуаций отсутствует.
С учетом того, что основной задачей в сфере евроинтеграции, которая ныне стоит перед Украиной, является адаптация украинского законодательства к европейским стандартам, указанные проблемы не должны остаться вне поля зрения народных депутатов, поскольку предложенные пути их разрешения направлены на приведение Уголовно-процессуального кодекса в соответствие с Конституцией Украины.