Давно, в первые мои журналистские годы, довелось услышать, как работник обкома партии, заглянувший в редакцию накануне 22 июня, сказанул: страна, мол, находится в преддверии празднования столько-то-летия начала войны...
Тогда мы похихикали над незадачливым партийцем, а вот теперь (я, наверное, скажу ужасную вещь) эта дата великой беды является едва ли не единственной, объединяющей постсоветские народы…
Да, не осталось у нас сегодня общих дат, у каждого народа - свои. Разделенные политическими убеждениями, национальными героями, а теперь, после аннексии Крыма и агрессии России, мы уже никогда, кажется, не соберемся за общим столом. И, тем не менее, нас все еще объединяет день беды! Беды, которую мы за семьдесят восемь лет так до конца и не осознали. Стыдно, но ведь мы даже не ведаем, сколько тогда потеряли. Все посчитать не удосужимся. Страшно, но до сих пор всё не собрались похоронить их, павших. Сколько еще неупокоенных лежит по лесам, горам и болотам - от Заполярья до Кавказа и Крыма, от Долины смерти в Мясном Бору до Полесья!
Война не только в трагедии последних ее ветеранов, оказавшихся к концу жизни нищими. Война в каждом из нас. В нашем умении (или неумении) постоянно помнить о том страшном, уродливом, противоестественном времени, когда рвались живые связи между людьми, когда человек переставал принадлежать себе, когда он навсегда прощался с близкими, когда не успевали хоронить убитых, когда люди пухли от голода, а дети оставались сиротами, когда в воздухе витала смерть и человек ходил по земле, втянув от страха голову в плечи… Ведь каждый имеет право прожить столько, сколько ему отпущено, и никто не смеет отказывать ему в этом праве - живое рождается, чтобы жить.
Листаю подшивки главной партийной газеты республики "Радянська Україна" и главной комсомольской газеты - "Сталинское племя".
Сговор
Та эпоха сформировала особый тип исполнителей - энергичных, дисциплинированных, честных и лишенных ненужной информации. "Железный занавес", отделивший шестую часть суши от остальной цивилизации, как раз и давал идеальную возможность лгать и доказывать, что идеи Ленина-Сталина побеждают во всем мире, что внешняя политика советского государства - самая-самая миролюбивая.
"Радянська Україна", 17 августа 1939 года.
"Положение трудящихся в странах капитала. В Англии около трех миллионов безработных. Им приходится работать, иначе голодная смерть. В США экономический кризис продолжает углубляться. Число безработных достигает 18 миллионов, что вместе с их семьями составляет 60–70 миллионов человек".
"20 августа. На границе с Польшей сконцентрировано свыше двух миллионов фашистских солдат".
"22 августа. Введение немецкого языка в Чехии и Моравии в качестве обязательного".
"23 августа в 1 час дня в Москву прибыл министр иностранных дел Германии г-н Иоахим фон Риббентроп. 23 августа в 3 часа 30 мин. дня состоялась первая беседа председателя Совнаркома и Наркоминдела СССР тов. Молотова с министром иностранных дел Германии г. фон Риббентропом по вопросу о заключении пакта о ненападении. Беседа проходила в присутствии товарища Сталина и германского посла г. Шуленбурга и продолжалась около трех часов. После перерыва в 10 часов вечера беседа была возобновлена и закончилась подписанием договора".
"Радянська Україна" от 25 августа перепечатала статью из "Правды". "Десятилетний срок договора свидетельствует о том, что обе страны проявляют стремление закрепить мирные отношения между обеими странами на длительный период времени… Вражде между Германией и СССР кладется конец. Братская дружба народов СССР и Германии отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета".
Внеочередная IV сессия Верховного Совета 29 августа ратифицировала советско-германский договор.
"Берлин. 8 сентября. Только что получено сообщение о том, что доблестные германские бронетанковые части сегодня в 11 часов 11 мин. вошли в Варшаву".
17 сентября с речью по радио выступил Молотов. Он говорил о том, что "советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии".
"18 сентября командующий Украинским фронтом командарм 1 ранга Тимошенко и член Военного Совета Украинского фронта Хрущев посетили гг. Тернополь, Теребовля, Подволочиск. Везде их приветствовал ликующий народ, освобожденный от кабалы польской шляхты доблестной Красной Армией и великим Сталиным".
"Во всех городах и селах Западной Украины, где проходят части Красной Армии, население просит у политруков и красноармейцев портреты вождя трудящихся всего мира товарища Сталина, главы Советского правительства тов. Молотова и наркома обороны тов. Ворошилова. "Книгокульторг" г. Киева на днях отправил в Западную Украину первую партию - 1 млн портретов руководителей партии и правительства".
Газета "Радянська Україна" от 6 октября 1939 г. На второй полосе напечатана большая рецензия на книгу Л.Фейхтвангера "Москва, 1937", изданную на украинском и русском языках. Видный писатель, историк и философ Лион Фейхтвангер был приглашен лично Сталиным "увидеть воочию, как проходят процессы над "врагами народа", и написать об этом". Теперь, когда мы знаем о зверствах сталинской репрессивной машины, удивляют слова писателя, поддавшегося обаянию вождя. Газета приводит обильные цитаты из книги: "Сталин - поднявшийся до гениальности тип русского крестьянина и рабочего… Сталин - плоть от плоти народа, сохранил связь с рабочими и крестьянами… Говорит языком народа. Исключительно искренен и скромен, не присвоил себе никакого титула, принимает близко к сердцу судьбу каждого отдельного человека, не позволяет публично праздновать день своего рождения, близко знает нужды своих крестьян и рабочих, он сам принадлежит к ним…"
Какую же невероятную силу набрала тогда власть слов! Слов, которые распоряжались судьбами целых народов, руководили жизнью и смертью… Помните, как в начале перестройки партноменклатура обрушилась на тех, кто говорил о преступном сговоре Сталина с Гитлером. Дескать, коль скоро не обнаружен секретный протокол - приложение к договору, то сговора между ними не было, как не было и раздела Европы. А ведь стоило каждому непредубежденному человеку заглянуть в любую советскую газету того времени (все они печатали сообщения ТАСС), чтобы увидеть, как после подписания договора изменилась сама тональность пропаганды. Нельзя было понять, кто на кого напал - Германия на Польшу, или же наоборот. И уже 24 августа, в день отъезда Риббентропа из Москвы, газеты стали говорить о бедственном положении трудящихся Западной Украины и Западной Белоруссии…
Да, писать правду было нельзя. Читаешь газеты тех лет и искренне жалеешь коллег, которые считали тогда, как и мы сегодня, газету -
своей газетой и тоже верили в значимость журналистской работы, в весомость печатного слова. Они были высокими профессионалами, может быть, даже большими, чем мы. И не их вина, что жили в то время, и вместе со страной обязаны были выводить: "Мы кузнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи…" И ковали. Не столько ключи, сколько оковы. И для тела, и для духа.
Мирные дни
Потом, в период военного лихолетья, советские люди, кровью своей и горбом добывавшие победу, будут с особой теплотой вспоминать эти предвоенные годы, мирную жизнь с ее радостями, трудовыми буднями, памятными датами, свершениями…
"Доклад тов. Н.С.Хрущева на республиканском совещании передовиков сельского хозяйства УССР 8 февраля 1940 г.".
Пятидесятилетие Молотова. Указ о переименовании города Пермь в город Молотов. Статья Вышинского о Молотове: "Любимец партии и народа".
"24 марта - выборы депутатов в Верховный Совет СССР от Волынской, Дрогобычской, Львовской, Ровенской, Станиславской и Тернопольской обл.".
"Присвоить Всесоюзному пионерскому лагерю "Артек" имя тов. Молотова".
"Великий Сталин в гостях у краснофлотцев крейсера "Червона Україна"… Товарищ Сталин встал, ласковым взглядом обвел окружающих его со всех сторон краснофлотцев. Мягкая улыбка чуть-чуть прорезала его рот. Медленно, как бы в беседе один на один с близким своим другом, начал говорить товарищ Сталин, и каждое его слово глубоко проникало в сердце. Какая-то особенная простота была в этих мудрых словах…"
"Указ о включении Северной части Буковины, Хотинского, Аккерманского и Измаильского уездов Бессарабии в состав УССР".
"Совет Народных Комиссаров СССР принял предложение Совнаркома УССР о сооружении во Львове памятника В.И.Ленину. Закладку памятника решено приурочить к годовщине освобождения трудящихся Западной Украины от польского ига - 17 сентября этого года. Строительство памятника должно быть закончено в 1942 году".
"Наркомат Обороны СССР сообщает: все 100 процентов призываемых в 1940 году своевременно и организованно явились на призывные пункты. Призыв прошел как всенародный праздник. По сравнению с прошлым годом, советская молодежь стала еще более здоровой, физически крепкой".
"За 12 часов нового 1941 года во всех родильных домах Киева родилось 26 девочек и 20 мальчиков - новых граждан нашей великой страны".
"Указ о присвоении Донецкому индустриальному институту имени Хрущева".
3 февраля 1941 года - 60 лет Ворошилову. Отныне шестнадцать городов и поселков, три института и Академия Генштаба будут носить имя Ворошилова.
"Об использовании кур в борьбе с свекловичным долгоносиком. Постановление ЦК КП(б)У от 1 марта 1941 г.".
"О выпуске Государственного займа третьей пятилетки. Постановление Совнаркома СССР от 2 июня 1941 г.".
"Дружба всего дороже"
18 августа 1940 года торжественно отметили годовщину советско-германского договора, а через полтора месяца газеты публикуют пространные материалы о пребывании Молотова в Берлине.
"Посещение Молотовым рейхсмаршала Геринга и заместителя Гитлера Гесса".
"Прием Гитлера в честь Молотова".
"Вторая беседа между Гитлером и Молотовым, которая продлилась свыше 3 часов". На фото - улыбающиеся лица и подпись: "Молотов и Гитлер в новой имперской канцелярии".
"Телеграмма: Рейхсканцлеру Германии господину Гитлеру. Берлин. Покидая пределы Германии, прошу Вас, господин Рейхсканцлер, принять благодарность за радушный прием, оказанный мне в Германии. Молотов".
Разумеется, читатели тех газет не могли не заметить, что отношения с Германией становятся все теплее.
И действительно, с осени 1939 года в СССР была полностью прекращена антифашистская пропаганда. Советские руководители стали почти безоговорочно оправдывать все действия гитлеровской Германии как страны, якобы подвергшейся агрессии со стороны Англии и Франции. Выступая на пятой сессии Верховного Совета СССР, Молотов говорил: "Известно, что за последние несколько месяцев такие понятия, как "агрессия", "агрессор", получили новое конкретное содержание, приобрели иной смысл. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются… Не только бессмысленно, но и преступно вести войну "за уничтожение гитлеризма", прикрываясь фальшивым флагом борьбы за "демократию".
После этого доклада Берия даже дал распоряжение администрации ГУЛАГа, запрещавшее охране лагерей называть политических заключенных "фашистами". Это распоряжение было отменено только после 22 июня 1941 года. Всем коммунистическим партиям была разослана директива с требованием свертывания борьбы против немецких фашистов (на самом деле - нацистов).
В то время в советской печати часто публикуются выступления Гитлера. Так, 27 февраля 1940 года в "Радянській Україні" и "Сталинском племени" опубликована пространная речь Гитлера, посвященная 20-й годовщине национал-социалистической партии Германии.
Летом 1940 года напечатано сообщение: "Закончена установка пограничных знаков на всем протяжении около 1500 км советско-германской границы. Всего установлено 2820 пограничных столбов".
"Дружба всего дороже. Согласно договору о Дружбе и Сотрудничестве между СССР и Германией, а также взаимовыгодному Торговому соглашению между двумя странами, Советский Союз в январе-марте 1941 г. отправил в дружественную Германию полмиллиона пудов зерна, 16 тысяч тонн мяса…"
Слепота Сталина и его окружения была беспримерной. Если немецкое посольство в Москве систематически сокращало количество своих сотрудников, то в советское посольство в Берлине прибывали новые сотрудники с семьями.
20 июня в Одесском порту шестнадцать немецких судов вдруг решили сняться с якоря, четыре из них даже не начали разгружаться. Начальник порта наложил запрет на выход судов в море и доложил об этом в Москву. Наркомвнешторг доложил Сталину, Сталин распорядился снять запрет, а начальника порта расстрелять. В то же время советские корабли продолжали разгружаться в немецких портах и 22 июня были захвачены как военный трофей.
"Киев бомбили, нам объявили, что началася война…"
Газета "Сталинское племя" от 22 июня 1941 года была обычным воскресным выпуском - литературная страница, клуб выходного дня, советы рыбакам, шахматы, кроссворд, рецензия на оперу ("главными действующими лицами оперы молодого композитора Бориса Мокроусова являются сам Василий Иванович, его сподвижник - Фурманов, ординарец Петька и замечательная пулеметчица Анка"). Есть в номере передовая статья "В труде на благо Родины провести летние каникулы!" И сообщение: "Сегодня открытие Республиканского стадиона им. Н.С.Хрущева. Беседа с главным инженером строительства".
Все в номере было обычным (он верстался и печатался накануне), необычными были его читатели. Они уже стали участниками ВОЙНЫ.
Война - трагедия народа (эта фраза каких-нибудь 30–40 лет назад вычеркивалась цензурой). Всеобщая беда, трагическая внезапность нападения и определили норму нравственного поведения миллионов и миллионов людей. Эту норму не придумывали в правительственных верхах и не спускали вниз как приказ. Она складывалась и действовала стихийно, снизу. Прежде всего там, где в народной массе, многократно обманутой и униженной, но еще в полной мере не осознавшей государственного обмана, хранились (не были до конца растоптаны) свои, традиционно народные представления о жизни - о правде и кривде, о беде вражеского нашествия и подвиге, о солдатском долге и воинской чести.
Газеты начали печатать сообщения с фронта.
"Указ об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения… За пораженческие слухи и разговоры о том, что Красная Армия отступает, - от 2 до 5 лет тюрьмы с конфискацией имущества и лишение всех гражданских прав".
Вместо скорых побед, к которым народ был подготовлен и приучен довоенным воспитанием, на него обрушилось нечто невообразимое. И он должен был не просто наблюдать, он должен был самым непосредственным образом участвовать в войне, найти в ней свое место. Конечно, и в тяжелейшие времена народ верил в победу. Но высшая доблесть состоит не в том, чтобы в трагических обстоятельствах сохранить веру в победу, а в том, чтобы побороть себя, преодолеть отчаяние, страх и честно делать свое дело. Известно множество ситуаций, когда, казалось, всякие надежды были исчерпаны, но люди мужественно и честно исполняли свой долг.
Писатель Иван Стаднюк, описывая в своих книгах этот страшный первый год войны, рассказал мне эпизод, свидетелем которого он был лично: "Случилось это в Западной Украине 16 июля. Немецкие танки отрезали нам отступление, и наша часть заняла круговую оборону. Неожиданно на дороге появился грузовик. Он ехал в нашу сторону, вихляя, осторожно объезжая ямы и воронки. За рулем сидел красноармеец. Был он без пилотки, марлевая повязка закрывала полголовы и оба глаза. В кабине рядом с ним сидел младший политрук, синеглазый и вихрастый парень, почти мальчишка, руки которого были так плотно забинтованы, что выглядели огромными белыми культями. Младший политрук кричал, наклонившись к забинтованной голове: "Чуть правее… Прямо… Так держать! Еще правее…" А красноармеец управлял машиной. В кузове сидели, прижавшись к воспитательнице, ребятишки лет семи-десяти. Это были дети из пионерского лагеря, вывезенные из-под носа врага. Когда машина добралась, наконец, до наших траншей, первое, что сделал младший политрук, спросил у воспитательницы - все ли ребятишки целы, а затем… заплакал. Водитель из машины не вышел. Он произнес: "Найдіть мого тата і скажіть йому, що я не схибив". И потерял сознание. Так он и умер, не придя в себя, сделав все, что было в его силах, заставив свое сердце биться до тех пор, пока надо было вести машину. Этим парням не исполнилось и девятнадцати".
Читаю последние номера "Радянської України" и "Сталинского племени" за 1941 год.
"17 августа. После упорных боев наши войска оставили города Николаев и Кривой Рог".
"20 августа. Наши войска оставили город Житомир".
Война приближалась к Киеву. 23 августа газеты уже не вышли.
Дневник
С первых же дней войны Александр Довженко был на фронте. И в записные книжки заносил мысли и наблюдения о страшной беде, которая свалилась на украинский народ. В записных книжках есть даже убийственная ирония в адрес "отца народов". Обо всем этом безоглядно, открытым текстом. Нетрудно представить участь художника, окажись этот "компромат" на столе с зеленым сукном. Ведь люди бесследно исчезали за безобидный анекдот, неосторожно брошенную фразу. А на всемирную известность уповать не приходилось - чем крупнее мишень, тем легче в нее попасть. Понятно, почему этот дневник подлинно великого сына украинского народа увидел свет только в независимой Украине.
Вот лишь некоторые записи Александра Петровича.
"21.VI.1942. Народ мой украинский честный, тихий и работящий, который никогда не зарился на чужое, страдает и гибнет, истерзанный, обездоленный в арийских застенках. Болит у меня сердце днем и ночью".
"12. VII.1942. Разгром Юго-Западного фронта, то есть шестой, двадцать первой, двадцать восьмой и сороковой армии, является одним из тяжелейших ударов по Украине. Здесь погибло огромное множество украинцев. Украинский честный наш народ понес тяжелейшие жертвы в этой войне. Сражался честно, открыто, безоглядно.
Бедные мои, родные люди… Честь вам и слава. Лучше погибнуть в бою, чем агонизировать в жалком прозябании второстепенного пасынка истории".
"22. VII.1942. Сегодня сообщают, что мы убежали из Ворошиловграда. Оставили большие и дорогие укрепления, восстановленные шахты, которые мы не раз уже разрушали с перепугу, хлебные нивы, запасы харчей и имущества и надежды на возвращение наших толстых, неуклюжих наркомов.
Был в Ворошиловграде институт имени Тараса Шевченко. Конечно, с преподаванием на русском языке, институт, в котором не было в библиотеке ни одной книги Шевченко. Какие оригиналы! Других таких не было и нет во всей Европе".
"14.VIII.1942. Пройдет еще год войны. Страшнейший, кровавейший и голодный. Погибнет немецкий фашизм, завоевав всю Европу и нас, до самого Кавказа.
Мир будет удивлен нашей силой и мощью, и героизмом.
И сами мы забудем свой страшный, бесстыдный и отвратительный беспорядок и неумение, и свои лишние бездарные потери из-за дурости, темноты, сатрапий и подхалимства лукавого. А он будет верить и хвастаться, и подводить под все выгодную диалектическую базу, и будет все у нас по-старому. Инерция висит на нас, как хвост у крокодила, и брехолюбие, и подхалимство отвратительное... Но народ наш выдюжит, всех, абсолютно всех врагов своих победит, я знаю, я верю…"
Надо, обязательно надо всякий раз собираться 22 июня, в этот день всеобщей беды, в память о многих миллионах жертв, спасших нас от ужасов фашизма, и перед лицом еще оставшихся в живых героев сдвинуть столы и громко крикнуть: "Ура!" И выпить чарку, а кто хочет, и вторую, и третью. Надо! Понимаете, все это надо, иначе не будем людьми. Ибо главное, что после смерти остается от человека, от его дел и подвигов, - память грядущих поколений. То есть наша с вами память.