Трудно преувеличить разрушительную силу репрессий, прокатившихся по Советскому Союзу в 1930-е гг. Сталинский террор, маниакальный поиск врагов, такая сугубо советская выдумка как "плановые репрессии" - все это катастрофически подорвало боеспособность армии и страны.
О плане репрессий расскажем подробнее. Советская действительность часто превосходила даже самые негативные предсказания антиутопий. Ведь понятно, что после преступления проходит расследование, поиск подозреваемых, следствие, суд и, в конце концов, приговор (который может быть и оправдательным). Но в СССР в 1930-х гг. этот механизм правосудия оказался "лишним". Сразу - приговор, без всякой надежды на помилование! В конце года составляли план, сколько людей нужно репрессировать в следующем. Для пока еще условных "преступников" уже заранее готовили вполне реальное наказание - кому ГУЛАГ, а кому и расстрел.
Например, в 1937 г. в Украину из Москвы поступил план-задание: репрессировать 28 тыс. человек (из них восемь тыс. расстрелять). Но нарком внутренних дел Израиль Леплевский дважды (а по некоторым данным, даже четырежды) обращался в Москву с просьбой. Думаете, уменьшить обороты маховика репрессий, спасти людей? Представитель органов умолял… увеличить лимит на репрессии!
Вспомним, какие это были времена - вся страна боролась за улучшение показателей, за перевыполнение планов (принимали и встречные планы), разворачивалось движение новаторов, ударников, взошли и засияли звезды А.Стаханова, Н.Изотова, П.Ангелиной и др. Понятно, что и НКВД не мог оставаться в стороне от этого процесса. Были и примитивные шкурные интересы: демонстрировали преданность, делали скорые карьеры, получали награды, новые назначения…
Леплевский тоже, наверное, хотел зарекомендовать себя заядлым трудоголиком и всячески демонстрировал максимальное трудолюбие и преданность делу и вождю. Он ездил в Москву, ходил по чиновничьим кабинетам, стоял в очередях, просил, настаивал… Результатом усилий наркома стал новый план: расстрелять 26150 человек, отправить в концлагеря 37800.
И этот новый план был значительно перевыполнен. По данным В.Никольского, в течение 1937 года было арестовано 159573 человека (почти 70 тыс. расстреляно). По инициативе Леплевского фабриковали громкие, но полностью выдуманные дела "церковно-сектантских кадров", эсеровского подполья, бывших боротьбистов и т.п. Чекисты громили "подпольные" центры в Киеве, Харькове, Одессе, Днепропетровске...
Но даже такое рвение, цинизм и жестокость не спасли Леплевского. Кровавые жернова репрессий требовали новых и новых жертв. Режиссер сумасшедшего спектакля И.Сталин наслаждался масштабными актами этой драмы. И палачи, и жертвы были беззащитны перед прожорливым молохом.
25 января 1938 г. Леплевского отстранили от должности, а уже 28 июля расстреляли, как и многих наркомов внутренних дел до и после него. Таких людей не оставляли в живых. Дожить до пенсии для них было недостижимой, как горизонт, мечтой. Ведь они слишком много знали и были опасными свидетелями преступлений власти…
Особой жестокостью отличались репрессии в армии. Фактически был истреблен весь ее командный состав (М.Тухачевский, И.Уборевич, А.Корк, Р.Эдейман, командующий Киевским военным округом И.Якир и многие другие). Только генералов репрессировали почти две тысячи. Как следствие - количество военачальников с высшим образованием к 1941 г. сократилось, по сравнению с 1936 г., вдвое и составляло всего 7% от командного состава РККА. Маршал А.Василевский заметил, что если бы не было 1937 г. то, возможно, мы и пережили катастрофу 1941-го.
Во время репрессий в 1930-х гг. погибло больше высших офицеров, чем за все годы войны. Во время сталинского террора из пяти маршалов погибли трое (в годы войны из 13 маршалов не погиб ни один). Из 14 командармов репрессировали и расстреляли 13, а на войне погибли лишь трое: И.Апанасенко, М.Ватутин, И.Черняховский. Начальник немецкого генштаба генерал фон Бек в 1938 г. писал: "На русскую армию можно не обращать внимания как на военную силу, поскольку кровавые репрессии подорвали ее дух, превратили в инертную машину". Вместе с офицерами исчезали целые научные школы, запрещалась и отрицалась вся разработанная ими стратегия и тактика боевых действий - как дело рук "вредителей" и "врагов народа".
Впрочем, не стоит ограничивать репрессии в армии исключительно 1937 г. Судьба военных, прежде всего царского офицерства, с самого начала утверждения во власти большевиков была трагической. Уже кровавая муравьевщина забрала жизни генералов Б.Бобровского, О.Розгина, Я.Гандзюка, Я.Сафонова, М.Иванова. В 1919 г. в Киеве расстреляли генерал-майора А.Гречко, в Одессе - военного министра Украинской державы генерала А.Рогозу, в Чернигове - генерал-майора А.Дорошкевича. В Киеве только за первые три недели пребывания большевиков у власти зимой 1918 г. убили 2576 офицеров. Как вспоминал известный киевский искусствовед Ф.Эрнст: "Трупы расстрелянных везли на подводах ломовики через весь город - по 10–15 человек, накиданных навалом на подводы, неприкрытых, в обезображенных позах, залитых кровью - целыми рядами".
Вспомним также и захват Красной армией Крыма. По приказу Б.Куна и Р.Землячки белых офицеров расстреливали сотнями. Начинал работать конвейер смерти - именно этим ознаменовала свой приход новая власть. Так, 7 декабря 1920 г. заседание чрезвычайной тройки вынесло приговор сразу 322 офицерам. В графе "в чем обвиняется" следователи троек записывали: казак, подпоручик, штабс-капитан и т.п. Вместе со всеми расстреляли В.Гурвича - потому что "музыкант в армии Врангеля", и О.Губского - за то что "врач санатория для белых".
Таким образом, еще задолго до кровавого 1937 г. армию уже обескровливали. Большевики, однако, быстро поняли, что без опытных военных армии не бывает. Возник проект привлечения к руководству красными отрядами старого офицерства. Тысячи офицеров еще царской гвардии назначили на командные должности в Красной армии (их семьи, как правило, становились заложниками новой власти). Дальнейшая судьба царских офицеров не менее трагична.
Большая чистка в армии началась уже в конце 1920-х гг. Только в 1929–
1930 гг. из КА уволили почти 20 тысяч военнослужащих. Были заведены сотни уголовных дел. Ликвидировано почти 600 "контрреволюционных" организаций и группировок, несколько тысяч человек арестовано. Исследователи связывают эту кровавую кампанию с коллективизацией, как раз проводившейся в стране. Именно крестьян было больше всего среди военных. И насильственная коллективизация не могла не отозваться болью в их сердцах. Органы цензуры в марте 1930 г. зафиксировали, что только каждое пятое письмо из армии домой можно было назвать условно лояльным к власти - остальные (а это 4/5!) содержали острую критику действий власти на селе. Только в марте в 74 гарнизонах Украинского военного округа зафиксированы 1724 выступления против коллективизации.
1930 г. стал для армии "горячим". 2 февраля ОГПУ СССР разослало циркуляр "Об арестах красноармейцев за связь с кулачеством и проведение антисоветской агитации". В документе было четко указано: "чтобы ни одного скрытого кулака в армии не осталось". Партийные руководители высказывали недовольство работой органов: мало арестованных, мало расстрелянных!
Во исполнение этого приказа в стране начались массовые аресты военных. Многие из них были теми самыми представителями царской армии. Жена командира артиллерийского полка, арестованного в Николаеве, вспоминала: "Каждый день приносил все новые и новые жертвы. По всему было видно, что это не случайные аресты, а хорошо разработанный план уничтожения старой интеллигенции и изъятия из Красной армии бывших офицеров императорской еще службы".
Вполне в духе времени чекисты арестовывали уже не отдельных "врагов", а охотились за разветвленной "организацией". Эта операция получила название "Весна". Так как заговорщики якобы назначили дату своего выступления на весну 1931 г. - именно тогда должна была начаться интервенция Антанты. Чистки произошли во всех крупных городах: Киеве, Харькове, Москве, Ленинграде… Арестовали тысячи офицеров. Только в Харькове и Москве "раскрыли" почти 3500 военных.
Так что 1937 г. и все произошедшее в стране позже было подготовлено предыдущими событиями и стало логическим продолжением беззакония и узурпации власти большевиками. Так называемое дело антисоветской троцкистской военной организации забрало жизни многих военачальников и сильно подорвало обороноспособность страны. Можно даже сказать, что оно ее уничтожило.
По приказу И.Сталина арестовали и по приговору скорого суда расстреляли маршала М.Тухачевского. Позже уничтожили и всю его семью: жену Нину Евгеньевну, братьев Александра и Николая. Трех сестер сослали в лагеря. Мать и одна из сестер умерли в ссылке. В отношении малолетней дочери военачальника власть проявила "гуманизм" - ее арестовали только после достижения совершеннолетия. Кроме маршала в конце 1930-х гг. репрессировали десятки тысяч офицеров.
Как следствие - по состоянию на 1941 г. только в сухопутных войсках не хватало почти 70 тысяч командиров. Выдвиженцы делали быструю карьеру, занимая места репрессированных. Так решали кадровый вопрос, вызванный сталинскими чистками. Впрочем, такая практика безоговорочно доказала, что специалиста можно воспитать только годами упорной учебы. Замена репрессированного кадрового офицера (часто еще с дореволюционным опытом) только арифметически сохраняла штатную единицу. Квалификацию и профпригодность принесли в жертву политической конъюнктуре. Так, на 22 июня 1941 г. более 70% командиров дивизий, почти столько же командиров полков, 60% военкомов и начальников политотделов соединений работали на своих должностях всего около года. Генерал армии С.Штеменко отмечал: "Конечно, большим несчастьем для нашей армии и страны в целом было то, что накануне Великой Отечественной войны мы потеряли многих опытных военачальников. Молодым пришлось тяжело. Они приобретали нужный опыт уже в ходе боев и нередко расплачивались за это слишком дорогой ценой".
В 1930-х гг. в армии царила атмосфера террора, доносов, анонимок, ночных арестов, быстрых безжалостных приговоров, постоянного страха и взаимного недоверия. Карательно-репрессивные органы стали режиссером этого кровавого фарса. Доносы и бессмысленные обвинения, страх и паника, аресты и репрессии против солдат, офицеров, членов их семей, друзей и родственников - все это вызвало еще и волну самоубийств, прокатившуюся в те годы в армии. Кто-то не выдерживал постоянного психологического давления, жизни в ожидании, кто-то, чувствуя, что дамоклов меч над ним уже висит, пытался таким образом спасти от репрессий хотя бы семью. Анализ обстоятельств самоубийств и оставленных предсмертных записок свидетельствует о том, что к таким поступкам побуждали далеко не личные или бытовые обстоятельства.
Например, в феврале 1939 г. политрук одной из военных частей на Харьковщине В.Чебаненко неудачно пошутил в компании офицеров - рассказал анекдот о Ленине. Коллеги сразу проявили бдительность и поспешили отмежеваться от веселого товарища, осудив анекдот, как политический и "контрреволюционный". Такая реакция вызвала шок у Чебаненко. Он пытался что-то объяснить, но общаться с шутником "храбрые" товарищи по оружию панически отказались. Совершенно подавленный, политрук сознался в своем "преступлении" старшему политруку, но и тот не ответил ему на отчаянное: "Что же теперь делать?!" И уже вечером того же дня Чебаненко наложил на себя руки. Какой Кафка мог додуматься до такого? А сколько таких погубленных жизней было в те годы?
Обвинения против высшей военной верхушки строились не на анекдотах или бессмысленных доносах. Их фабриковали на высшем уровне. Бывший начальник УНКВД Московской области Радзивиловский отмечал: "…поручение, которое дал мне Ежов, сводилось к тому, чтобы срочно приступить к допросам арестованного Медведева, бывшего начальника ПВО РККА, и добиться от него свидетельств с самым широким кругом участников о существовании военного заговора в РККА. При этом Ежов дал мне прямую установку применить к Медведеву средства физического воздействия, не смущаясь в их выборе".
Обвиненные военачальники под давлением "следствия" по несколько раз меняли показания, фактически подписывая себе смертный приговор. Но несмотря на многочисленные "доработки", такие дела грешили элементарным отсутствием логики, содержали существенные разногласия. Например, задержанный А.Корк сначала утверждал, что "мятежники" начали свою деятельность в 1931 г. и в "штаб переворота" входили лишь он, М.Тухачевский и В.Путна, но позже, с каждым следующим допросом, "мятежников" становилось все больше, соответственно расширялся и круг "штабистов". Наконец, в окончательном варианте, наверняка с подачи работников
органов, А.Корк "вспомнил", что в штаб также входили И.Якир, И.Уборевич и
Р.Эйдеман. Впрочем, даже дату "создания организации мятежников" не смогли точно определить: Корк назвал 1931 г., И. Уборевич "сознался", что это было значительно позже, в 1934 г., И.Якир - что в 1933-м.
После бесконечных допросов, пыток и длительного лишения сна сломались все военачальники. Отметим, что признания вырывали и пытками, и запугиванием, и прямым обманом. Обещали, например, что в случае подписания "чистосердечного" признания их помилуют. И, главное, родственников не тронут. Нужно только написать просьбу о помиловании на имя лично Сталина. Но не для того все затевалось, чтобы из рук палачей вырвался хоть кто-то из свидетелей этого ужасного спектакля. Поэтому, например, на просьбе И.Якира сохранилась такая резолюция: "Подлец и проститутка. И.Сталин". А дальше подхватили кремлевские приспешники: "Совершенно точное определение. К.Ворошилов и В.Молотов", "Предателю, сволочи и…(далее нецензурное слово. - К.Н.) одна кара - смертная казнь. Л.Каганович". Это уровень развития и лексикон высших "государственных мужей", руководителей государства. Добавить тут нечего… Разве только заметить, что Ворошилов и Молотов не решились добавить от себя ни единого слова! Они лишь поддакнули Сталину. Так принимались все "коллективные", или "коллегиальные", решения. Даже там, где формально на документах есть и коллективные подписи, решения в стране принимал один человек.
Страна с тревогой следила за развитием событий. Чрезвычайно трудно было поверить, что всем известные легендарные военачальники вдруг оказались "врагами народа". Итак, надо было играть максимально убедительно. Начальник отделения НКВД СССР Авсеевич свидетельствовал, что уже перед самым судом, по личному указанию Леплевского, он еще раз ознакомил подсудимого Примакова с… его собственными показаниями! Еще раз по бумажке вслух прочитал и перечислил все выдуманные "преступления". Ведь действительно, человеку трудно было запомнить все даты, обстоятельства и участников "тайных встреч", "подпольных совещаний", "секретных переговоров", которых никогда не было. В результате "суд" был сыгран безупречно: обвиняемый признал свою вину и раскаялся.
Гибли люди. Страна теряла военачальников. Исчезали целые военные школы. Причем сфабрикованные судебные процессы над военной элитой страны не остались незамеченными. Например, немецкая газета Deutsche Wehr 24 июня 1937 г. писала: "Расстреляли этих самых известных военачальников Советского Союза, сознательно принесли в жертву в интересах политики боеспособность и руководство Красной армии. Тухачевский, бесспорно, был величайшим из всех красных командиров, и его невозможно заменить… Мнимый шпионаж, конечно, лишь выдумка. Если большевики утверждают, что "обвиняемые сознались" в нем, то это, конечно, ложь".
Но кто же занимал места репрессированных военачальников? Сталин назначал на них, учитывая личную преданность человека. Именно "надежность" стала главным критерием, а не такие "лишние формальности", как опыт, образование. И, наконец, элементарное соответствие должности. И речи не было о специалистах старой школы. Выдвиженцы должны были иметь безупречную биографию - рабочее или крестьянское происхождение, трудное детство, пусть и непродолжительную, но желательно очень тяжелую работу и, конечно, пламенное революционное прошлое. Образования такие преемники либо не имели совсем, либо имели лишь начальное.
Приведем характерные примеры. Биография командующего Западного фронта Д.Павлова полностью укладывается в этот эталон. Родился в "затерянном среди кологривских лесов" селе Вонюх в бедной крестьянской семье. С детских лет вынужден был работать, поэтому в школе не учился совсем. Экстерном сдал экзамены за четыре класса и в семнадцать лет пошел сражаться на разных фронтах и войнах. Или И.Тюленев - командующий Южного фронта, который писал о себе: "Семья у нас, Тюленевых, была большая: шестеро человек своих детей и четверо умершего дяди. Отцу с матерью приходилось работать не покладая рук, чтобы прокормить столько ртов. Бедность и невзгоды, холод и голод постоянно стучали в наши двери… Мое образование ограничилось сельской школой. Началась тяжелая трудовая жизнь". Только сельская школа! Однако этот командир тоже считался выдающимся теоретиком. Такова была генеральная линия. Подобные биографии в те времена считались наиболее перспективными для построения карьеры. Очень часто эти "стратеги" совершенно не соответствовали должностям, на которые их назначали.
Сталинские "полководцы" нанесли Красной армии столько вреда, сколько не нанесли бы и дивизии вражеских диверсантов. Саботировалась любая подготовка к войне, игнорировалось теоретическое наследие репрессированных военачальников. Подхалимы-выдвиженцы, чтобы доказать Сталину, что он в них не ошибся, предупредительно высмеивали все разработки и достижения репрессированных командиров.
"Враг" Тухачевский выступал за противотанковые ружья? И вот уже назначенный в 1937 г. начальником Главного артиллерийского управления (с января 1939 г. - заместитель наркома обороны СССР) Г.Кулик категорически высказывается против. Как и против танков Т-34, пистолетов-пулеметов Дегтярева и даже против знаменитых "катюш". К.Ворошилов, 15 лет занимавший должность наркома обороны СССР, за полтора года до нападения Германии провозглашал: "Красная кавалерия, как и раньше, является победной и сокрушительной военной силой и, возможно, будет решать большие задачи на боевых фронтах".
Конечно, жизнь (а точнее война) каждому определила его истинную цену. Лишний раз показав, кто был народу "врагом", а кто "другом". Почти все сталинские креатуры, "теоретики" без образования и командующие без опыта показали свою полнейшую несостоятельность. В качестве примера приведем директиву ставки от 12 августа 1941 г. военному совету Юго-Западного направления за подписями И.Сталина и Б.Шапошникова, которая содержит убийственную характеристику: "Комфронта Тюленев оказался несостоятельным. Он не умеет наступать, но не умеет также отводить войска. Он потерял две армии таким образом, каким не теряют даже и полки".
Какую же большую и кровавую цену пришлось заплатить за сталинскую предвоенную политику! Миллионы погибших, более пяти миллионов солдат и офицеров, попавших в плен, уничтоженная техника, боеприпасы - таковы последствия сталинских "плановых чисток" общества.