85 лет назад по советской Украине прокатилась волна крестьянских выступлений и восстаний. Принудительная коллективизация, а в придачу к ней еще и закрытие церквей, привели к тому, что терпение крестьян лопнуло. Не желая больше терпеть произвол власти, крестьяне восстали.
Испытание на прочность
Сопротивление чрезвычайным мерам в селе началось еще во время хлебозаготовительной кампании 1928 г. Тогда из-за холодной зимы в Украине погибло более половины озимых, и крестьянам пришлось пересевать поля. Особенно тяжелой была ситуация в южных районах, где весной и летом 1928 г. начался голод, а вместе с ним - и массовые выступления против вывоза хлеба. Документы, изученные историком Богданом Патриляком, дают немало подобных примеров. Например, на станции Пришиб Мелитопольского округа местные жители заблокировали государственную мельницу, требуя раздать муку. В с. Софиевка на Криворожье против хлебозаготовок выступили около 400 крестьян, которые не дали вывезти девять подвод с хлебом. В Воронцовке на Херсонщине женщины задерживали вывоз 8 тыс. пудов хлеба, пока сюда не вмешались окружные чекисты. В начале лета крестьянские протесты охватили Николаев. 12 июня в город из окружающих сел пришли почти 500 крестьян, которые вместе с рабочими местного завода им. А.Марти пошли к облисполкому, требуя: "Дайте хлеба!". Через несколько дней около сотни жителей с. Терновка прорвались в расположение 43-го стрелкового полка, расквартированного около Николаева. Одни стали жаловаться солдатам на свою "счастливую" жизнь, а другие... доедать объедки из помойных ведер.
Не менее остро отреагировали крестьяне на принятый в январе 1928 г. закон о самообложении. Оно было обязательным - в размере 35% от суммы сельхозналога - и устанавливалось общим собранием крестьян, у которых были избирательные права. Основным объектом налогообложения была зажиточная часть села. Впрочем, и бедняки отнеслись к нему без энтузиазма. В с. Выползки Переяславского района на Киевщине против введения самообложения выступили даже те, кого советская власть считала своей опорой, - "комітети незаможних селян" (КНС). Его члены четыре раза проигнорировали созыв собрания по этому вопросу. Раскритиковали новый налог и неимущие на Лубенщине: "Нам вообще не нужно самообложение, пусть самооблагают рабочих, они получают большую зарплату и у них семичасовой рабочий день, а мы работаем 24 часа в сутки". Но отменять свое решение члены правительства не собирались. Наоборот, кое-где действовали уж сильно активно. Так, в с. Большая Знаменка Запорожского округа с крестьян взыскали сумму, которая составляла 150% сельхозналога. В ночь с 7 на 8 апреля местные жители попытались поджечь помещение сельстроя, где должно было состояться закрытое партсобрание, сожгли все флаги общественных организаций и едва не убили двух работников Государственного политического управления.
Еще большее недовольство в селах вызвала землеупорядочная кампания. С 1928 г. земельные угодья стали распределять не по жеребьевке, а по классовому принципу: самые лучшие земли выделяли или беднякам и членам КНК, или крестьянам, объединенным в коллективы. Так, в с. Рославичи на Киевщине самые желанные для многих участки достались коммуне "Звезда". 4 июля обозленные крестьяне набросились на председателя коммуны, тракториста и его помощника, находившихся в тот момент в поле, и заставили их бежать, а трактор вывели из строя. На следующий день в поле вышли уже представители и сельсовета, и КНК вместе с членом правительства от райисполкома. Но крестьяне набросились и на них, после чего члены коммуны стали массово подавать заявления о выходе из нее. В другом селе - Музычах - между членами ОСВЗа (общество совместного возделывания земли) и "кулаками" даже началась стрельба из-за бывших помещичьих угодьев. В Киенке на Черниговщине члены ОСВЗ смогли начать пользоваться землей только после вмешательства милиции. Впрочем, урожай они так и не увидели - его сожгли противники коллективизации.
Следующий год не принес крестьянам облегчения. Власть лишь усилила наступление на село, устанавливая все большие налоги и задание на сдачу хлеба. Все эти меры в прямом смысле оставляли крестьян без штанов, потому что за не сдачу хлеба или неуплату налогов забирали имущество. В архивах сохранилось немало заявлений от таких несчастных в органы власти. Среди них и жалоба председателю Всеукраинского центрального исполнительного комитета (ВУЦИК) Г.Петровскому, поданная в июне 1929 г. жительницей хутора Плавли Остаповского района на Лубенщине Татьяной Полтавец. Крестьянка сообщала, что за не сданные 40 пудов хлеба председатель сельсовета продал за бесценок все ее имущество вместе с домом. Из-за этого семья из восьми человек оказалась без неба над головой. Как свидетельствует документ, большими достатками жалобщица похвалиться не могла: у семьи было 7,25 десятины пашни, 0,8 десятины покосных лугов, корова, свинья, конь и 38 ульев пчел. В перечне конфискованного имущества указаны не только здания и реманент, а даже... подушки, кожух, сапоги и юбки. Аналогичные жалобы потоком шли и в ВУЦИК, но в большинстве случаев это не давало желаемого результата. В таких условиях ситуация в селе становилась все более взрывоопасной. Если во второй половине 1928 г. органы ГПУ зафиксировали в Украине 302 теракта, то в следующем - уже 1396.
Повстанческое движение
В конце 1929-го - начале 1930–го руководство СССР взяло курс на "ликвидацию кулачества как класса" и сплошную коллективизацию. В Украине "околхозить" крестьян планировалось до осени 1931 г. или до весны 1932-го. Партийные и советские активы на местах немедленно взялись за выполнение этих установок, раскулачивая всех, кто попадался под руку. Терпение крестьян лопнуло окончательно.
Из докладной записки секретно-политического отдела ОГПУ о формах и динамике классовой борьбы в селе от 15 марта 1931 г. известно, что в 1930 г. в Украине произошло 4098 массовых выступлений. Чекисты сигнализировали: республика превратилась в один из самых антисоветских регионов. В разных ее областях вспыхнули восстания, угрожающие самому существованию советской власти.
Сначала поднялись пограничные округа на Волыни и Подолье. В феврале начались волнения в Плужанском районе Шепетовского округа, спровоцированные закрытием церкви в райцентре. Местный священник А.Войко, объехав окружающие села, собрал полуторатысячную толпу, которая заставила районную власть оставить храм в покое. Эта победа вдохновила крестьян на дальнейшие действия. Они начали крушить имущество местного ОСВЗ, разбирать зерно и реманент. На конец февраля волнения охватили весь район и перекинулись на соседние, где крестьяне были настроены еще радикальнее. Повсеместным явлением стало изгнание или избиение активистов. В Теофипольском районе волнения переросли в повстанческое движение: организовывались отряды в 200–300 чел., рассылались делегации в другие села и районы с призывом к общему восстанию. Попытки милиции и ГПУ навести порядок, сталкивались с вооруженным сопротивлением. Например, 4 марта в с. Поляхово крестьяне открыли огонь из обрезов, заставив оперативную группу отступить. На следующий день вооруженный отряд из 200 чел. появился в селах Ридка и Туровка, где во время столкновения с чекистами был ранен начальник отряда ГПУ. В таких условиях у некоторых представителей местной власти не выдерживали нервы. В с. Новоселица Староконстантиновского района председатель сельсовета во время пленума бросил печать на землю: "Не хочу больше работать, потому что каждый представитель власти мучает людей".
16 марта 1930 г. председатель ГПУ УССР В.Балицкий сообщал генеральному секретарю ЦК КП(б)У С.Косиору о ситуации в Тульчинском округе: "Из 17 районов округа поражены 15 районов. На сегодняшний день волнения происходят в 153 селах. Полностью изгнана советская власть из 50 сел, где вместо сельсоветов преимущественно избираются старосты. Колхозы ликвидированы в большинстве сел округа". Повстанцы из разных сел поддерживали между собой связь, в некоторых населенных пунктах выставили блокпосты. Они не скрывали своего отношения к советской власти: в одном селе активистов поставили на колени перед церковью, в другом по власти... отслужили панихиду. В с. Тростянчик Тростянецкого района восставшие загнали сельский актив на школьный чердак и уже готовились поджечь здание. И лишь прибытие вооруженного подразделения ГПУ спасло активистов от смерти. Не лучшей, по более поздним сообщениям главного чекиста республики, была ситуация и в других подольских округах - Могилевском и Винницком. Так, на Могилевщине в с. Тропове Лучинецкого района крестьяне разгромили амбары с посевным зерном, разогнали сельсовет, избрали старосту и "постановили повесить 10 комсомольцев и 10 выселить из села". В районном центре Шаргород толпа из окружающих сел в несколько тысяч человек окружила исполком и партийный комитет, заставив активистов убежать в монастырь, что был неподалеку, и держать там осаду вместе с милицией до прибытия чекистов. Пока те прибыли, восставшие успели разгромить здание райисполкома.
Но противостоять хорошо вооруженным чекистским подразделениям крестьяне не могли - у большинства из них не было огнестрельного оружия. Кроме того, у участников массовых выступлений не было единого руководства и программы дальнейших действий (что не помешало руководству ГПУ "пришить" часть арестованных повстанцев к уже сфабрикованному делу "Союза освобождения Украины"). На конец марта 1930 г. власти удалось вернуть мятежные районы под свой контроль. Но это не означало, что восстания прекратились. В том же марте руководству ГПУ пришлось подавлять массовые выступления крестьян на Одесщине, Сумщине и Харьковщине.
Неспокойно было и в других областях. 5 апреля 1930 г. началось восстание на хуторе Осадчем Петропавловского района на Днепропетровщине. Ночью туда из с. Богдановки прибыла вооруженная группа из 25 чел., к которым присоединились и местные "кулаки". У повстанцев было не только холодное, но и огнестрельное оружие - обрезы, дробовики, охотничьи ружья. Расправившись с представителями местной власти и районными уполномоченными, они двинулись в другие населенные пункты, направляясь в с. Богдановку. По дороге к ним присоединялось все мужское население. В Днепропетровском окружном отделе ГПУ сообщение о волнениях поступило в 12.30, когда восстание охватило села в трех районах - Петропавловском, Павлоградском и Близнюковском. Против крестьян бросили подразделения милиции из Днепропетровска и Павлограда. Вечером того же дня за 2 км от Богдановки произошло столкновение повстанческого отряда с милицией. Крестьяне вынуждены были отступить и рассеяться по окружающим хуторам. Одновременно с хутором Осадчим восстали крестьяне на хуторе Солнцево Петропавловского района. Они тоже двинулись к Богдановке, но заходить в село не решились, зная, что оно контролируется властью. 5 апреля началось восстание на хуторе Богдано-Вербки. Расправившись с активом, крестьяне сформировали отряд, который двинулся в с. Терновка. Здесь восставших встретило все местное население. На площадь вывели захваченных коммунистов - уполномоченного райисполкома и председателя Новодачевского сельсовета. По требованию обозленной толпы их казнили. Одновременно группа крестьян совершила погром в сельсовете: уничтожила все бумаги и перерезала телефонную связь. 6 апреля повстанцы попробовали захватить ту же Богдановку, но в столкновениях с подразделением ГПУ потерпели поражение. В районах начались аресты, во время которых в руках чекистов оказалось более 300 чел. 19 мая чрезвычайная сессия Днепропетровского окружного суда вынесла приговор: 27 активным участникам - расстрел, остальным - тюремные сроки от трех до десяти лет. 19 человек оправдали и освободили из-под стражи.
В конце мая органам ГПУ пришлось бороться с восстанием на Черниговщине. Здесь поднялись жители с. Борзна Прилукского района. 29 мая на общем собрании они предъявили требования представителям местной власти и представителям с округа: вернуть раскулаченных из выселок, освободить из-под ареста священника, открыть церковь, распустить сельсовет и разогнать колхоз. Не удовлетворившись ответом чиновников, крестьяне двинулись на Прилуки с лозунгом "Разрушить допр (сокращение от "дом принудительных работ". - Р.К.), не оставив камня на камне!". Но дорогу им перегородил отряд милиции, заставивший толпу вернуться в село. Интересно, что на стороне восставших, по сообщению окротделения ГПУ, была и местная власть: "Это движение поддерживалось значительным количеством членов сельсовета. Так, председатель сельсовета нам сообщал одно, а им другое. Когда они шли на город, первым шел председатель сельсовета под видом, что его якобы заставили".
Жители стали готовиться к новому выступлению, но чекисты им помешали. В ночь на 30 мая отряд из 70 конных и пеших милиционеров ворвался в село и начал разыскивать организаторов восстания. Они пытались окружить церковь, которая была штабом восстания, но незаметно сделать это не удалось - ударили колокола и вокруг храма начали собираться люди. С другого края села, чтобы отвлечь часть отряда, подожгли колхозный овин. Но силы были неравные: после короткой перестрелки с несколькими вооруженными крестьянами милиционерам удалось разогнать толпу и взять село под контроль. В своем спецдонесении в столицу начальник Прилукского окротделения ГПУ удовлетворенно констатировал: "На второй день после операции колхоз с песнями выехал на плантации сеять".
Новое наступление
Массовое сопротивление коллективизации заставило власть немного "притормозить" и даже принять меры. Еще 2 марта 1930 г. в газете "Правда" вышла статья И.Сталина "Головокружение от успехов", где он обвинял местных руководителей в "перегибах" во время создания колхозов и раскулачивания. Позже появилось и соответствующее постановление ЦК ВКП (б), ориентировавшее партийных руководителей на борьбу "с искривлениями политики партии в колхозном движении". На выполнение установок вождя и партии стали принимать меры и в Украине. В начале апреля политбюро ЦК КП(б)У своим решением заменило руководство парткомов Шепетовского и Тульчинского округов - из-за чрезмерной активности в осуществлении коллективизации. Аналогично действовали и партийные организации округов в самых "неблагонадежных" районах. Харьковский окружком КП(б)У постановил освободить из-под ареста крестьян, участвовавших в волынках (стихийных выступлениях против коллективизации), и устроить показательные процессы над теми, кто издевался над колхозниками.
Воспользовавшись ослаблением давления сверху, крестьяне стали массово выходить из колхозов. На
1 октября 1930 г. колхозами было охвачено, по официальным данным, всего 28,7% хозяйств. Но это отступление было временным: осенью 1930 г. власть вновь начала наступление на крестьян. Тех, кто остался вне колхозов, облагали такими заданиями и налогами, что иного выхода, кроме как попроситься назад, у них просто не было. Но экономическим давлением власть не ограничилась. В июне 1931 г. началась очередная кампания по раскулачиванию, осуществляемая органами ГПУ. Самых ненадежных, по агентурным данным чекистов, крестьян депортировали вместе с семьями в Уральскую область. А другие осталась работать в селах, на которые уже надвигалась угроза голода...