У любой нации есть пантеон выдающихся политиков и финансистов, писателей и философов, ученых и композиторов… Среди этих знаковых фигур есть лидеры, сыгравшие ведущую роль в завоевании независимости либо ее обретении после иностранного господства. XX век исключением из правил не стал. Юзеф Пилсудский в Польше, Шарль де Голль во Франции, Карл фон Маннергейм в Финляндии, Гамаль Абдель Насер в Египте, Махатма Ганди в Индии, Сунь Ятсен в Китае. В Украине же в самое судьбоносное время - в годы Национальной революции 1917–1921 годов - так и не нашлась личность, которая сумела бы направить в единое русло волю нации к независимости. Увы, наши социалистические лидеры были не готовы к тяжелым испытаниям, погрязли в политических дебатах, мелких дрязгах и напоминали лебедя, рака и щуку…
Несколько особняком среди вышеназванных, безусловно харизматичных личностей, стоит человек, посрамивший тех, кто не верит в поговорку "и один в поле воин". Ярким примером, подтверждающим важность личности в истории, является восхождение к властному Олимпу Томаша-Гаррига Масарика, многолетнего президента межвоенной Чехословакии (1918–1935). Благодаря железной воле и целеустремленности он сумел создать демократическое государство, аналогов которому в Европе 20–30-х годов XX века было совсем немного, а в Центральной и Восточной Европе - и вовсе не было. Тоталитаристские тенденции в странах Старого Света между двумя мировыми войнами становились доминирующими.
Чем интересен и сегодня нам, гражданам Украины, опыт построения государства по лекалам Масарика? Во-первых, это была по-настоящему многогранная личность и блестящий интеллектуал - политик и философ, социолог и писатель… Во-вторых, Масарик, благодаря своим уникальным человеческим качествам, пользовался в обществе непререкаемым авторитетом. В-третьих, украинцы Закарпатья в 1918–1939 гг. являлись подданными Чехословацкой державы. И для них весьма либеральное правление Томаша-Гаррига Масарика и второго президента Первой республики Эдварда Бенеша, без преувеличения, стало "золотым двадцатилетием" на фоне многовекового жестокого венгерского господства. И, наконец, Масарик немало способствовал духовному развитию как закарпатских украинцев, так и многочисленной украинской и российской эмиграции. Тысячи уроженцев бывшей Российской империи, благодаря стипендиям правительства Чехословакии, обучались в вузах, получали престижные кафедры; немало представителей интеллектуальной элиты были востребованы в этой стране. Только для украинцев в 1920-е годы в Чехословакии были основаны: Украинский Вольный университет и Педагогический институт имени Драгоманова в Праге, Украинская хозяйственная академия в Подебрадах. Уровень неграмотности в Закарпатье, охватывавший в 1920 г. более 50% населения, уже в 1930 г. составлял лишь 30%. Впрочем, вопрос о предоставлении автономии Подкарпатской Руси, задекларированный президентом в 1921 г., был отложен до 1938 г., что не мешало региону получать больше средств, чем он направлял в бюджет республики.
Любопытный факт: один из создателей "чехословацкой нации", человек, считавший, что словаки говорят на наречии чешского языка, родился 7 марта 1850 года в семье, где родители говорили на немецком и словацком языках. Йозеф Масарик, работавший кучером по найму, был чистокровным словаком. Тереза Масарикова (в девичестве Кропачкова), кухарка - смешанного, чешско-немецкого происхождения. Кстати, мама Томаша, проработавшая несколько лет горничной в Вене, всю жизнь говорила исключительно по-немецки и с трудом понимала словацкий. Вот такие метаморфозы… А ее сын всю жизнь боролся против пангерманизма!
Уже в юности Томаш сделал выбор: он считал себя не словаком, а чехом. Его биография - прекрасная иллюстрация, как человек из "низов", сделавший себя сам, долго и упорно добивался поставленной цели, при этом оставаясь этически безупречной личностью. Для него честь и совесть не были пустым звуком.
Родина Масарика, моравское село Годонин, находилась на самой границе Моравии и Словакии, принадлежавшей Венгерской короне. Мальчик учился в местной начальной школе, в немецкой реальной школе в Густопече, был учеником кузнеца и помогал в школе учителю, обучавшему его языкам и игре на фортепиано. Потом юноша учился в гимназиях Брно и Вены. Он мог надеяться только на себя, но умудрялся даже помогать своей семье. И лишь в 22 года Томаш поступил в Венский университет на факультет философии и естественных наук, где написал докторскую диссертацию (аналог современной кандидатской). Параллельно Томаш окончил и филологический факультет. Был настоящим полиглотом: учил латынь и арабский языки, прекрасно знал не только немецкий, но и английский, русский, французский, польский и итальянский!
Лейпциг, куда молодой доктор философии отправился преподавать в местном университете, стал городом, где он раз и навсегда решил "семейный вопрос". Встреча с очаровательной студенткой местной консерватории, американкой Шарлоттой Гарриг летом 1877 г. круто изменила жизнь Томаша. Ее родители со скрипом дали согласие на брак после поездки молодых в США, поставив одно, но весьма жесткое условие: ни цента приданого! Отец Шарлотты был влиятельным финансистом и возглавлял правление Нью-Йоркского коммерческого банка.
Томаш после свадьбы в узком кругу друзей в 1878 г. принял нестандартное решение (каковых ему приходилось принимать в жизни немало) - присоединил к своему имени фамилию жены и стал Томашем-Гарригом Масариком. Аббревиатура ТГМ была фирменным знаком ученого и политика не только в Чехии, но и во всем мире. Шарлотта родила Томашу-Гарригу пятерых детей: Алису, Герберта, Яна, Элеонору и Ольгу. Ян Масарик стал известным дипломатом и политиком, в 1945–1948 гг. - министром иностранных дел Чехословакии; погиб при невыясненных обстоятельствах в ходе коммунистического переворота…
Масарик был человеком глубоко верующим, но еще в молодости перестал посещать католическую церковь и исповедоваться. В 30-летнем возрасте, уже после женитьбы, он оформил переход в евангелическую церковь чешских (моравских) братьев, которой давно симпатизировал. Такой шаг в империи Габсбургов, где католицизм являлся государственной религией, казался для будущей карьеры, как минимум, недальновидным. Но Масарик всегда поступал по совести, невзирая на авторитеты и резоны.
В 1882 г. он переехал с семьей в германизированную Прагу, где был наконец-то открыт Чешский университет, и получил профессорскую кафедру. Публичные выступления, аргументированные статьи в научных изданиях и периодике принесли ему известность. По мнению Масарика, чехи со времен трагической битвы при Белой Горе 1620 года, когда окончательно утратили национальную независимость, зациклились на этом поражении и забыли о боевом духе, присущем гуситам Яна Жижки и тем же чешским братьям. В славном прошлом народа Масарик призывал черпать силу и веру в лучшее будущее. ТГМ хотел найти ключ к "смыслу существования" чешской нации. В этом ему должен был помочь критический анализ ее истории (чего так не хватает украинским историкам, философам, социологам). Ученый подчеркивал важность исторической преемственности. Но "прошлое Масарик призывает в свидетели только для того, чтобы обосновать нынешнюю политическую программу, основанную, как ни парадоксально, именно на отказе от "национальных мифов", на выдвижении практических требований прежде всего морального характера. Ключевым здесь является не просто констатация наличия некоего "плана" и "смысла" существования нации, но, во-первых, сам подход к нации не как к биологическому расовому единству, а как к идейному сообществу, и, во-вторых, интерпретация этого "плана" в терминах современной практической политики… потому он обращается именно к истории идей, ища идейную преемственность между разными эпохами чешской истории" (Александр Бобраков-Тимошкин).
Включившись в борьбу чехов за равноправие с немцами, этой государствообразующей (наряду с венграми) нации империи Габсбургов, Масарик первым указал на неизбывное "хуторянство" соплеменников, отсутствие понимания ими важности науки и развития культуры (современным украинцам это до боли знакомо после увлечения Трипольской культурой и Араттой). В 1886 г., он, как Дон Кихот, невзирая на неминуемые неприятности и проблемы на родине, ввязался в открытый спор об аутентичности Краледворской и Зеленогорской рукописей, якобы обнаруженных Вацлавом Ганкой в 1817–1818 гг. и доказывающих высокий уровень развития чешских и моравских земель в IX–X вв. н. э.
Надо отметить, эти рукописи были важным козырем в руках нарождающегося национально-освободительного движения в борьбе с германизацией. Масарик, основав журнал "Атениум", откинув все сомнения, бросился развеивать миф, который лишь вредил чешскому делу. Опубликованная в нескольких номерах журнала статья слависта Яна Гебауэра "О необходимости дальнейшего исследования Краледворской и Зеленогорской рукописей" стала катализатором мощного скандала. С Масариком перестали здороваться на улице, угрожали ("пускай себе ищет другой народ"), а домовладелец-чех отказал его семье в квартире… И все же расследование завершили, не оставив камня на камне от этой мистификации начала XIX века. Научная этика и честность были для Масарика превыше всего.
На пути к признанию Масарику пришлось выдержать немало испытаний. В 1899 г. он яростно выступил против антисемитской кампании, встав на защиту Леонарда Гильснера, обвиненного в ритуальном убийстве 19-летней чешской девушки Агнессы Грузы и приговоренного к смертной казни. Надо признать, Масарик прекрасно знал о криминальном прошлом обвиняемого и называл его "подонком, по которому давно плакала тюрьма". Но безукоризненная честность профессора всегда была его фирменным знаком. После года борьбы было доказано - все улики оказались подлогом, но неумолимая Фемида нашла новые "свидетельства" и Гильснер был вторично приговорен к казни. Усилиями Масарика казнь была заменена на многолетнее заключение. Лишь в 1918 г., уже в независимой Чехословакии, Гильснер вышел на свободу. Кстати, аналогичный процесс по обвинению еврея Бейлиса в ритуальном убийстве ребенка в Киеве прошел в 1911 году. Он закончился восстановлением истины и освобождением обвиняемого.
Начиная с 1891 г., Масарик неоднократно избирался в чешский земельный и венский имперский парламенты. Он отличался независимым характером, всегда выступал в одиночку и практически не имел сподвижников. В конце XIX века этот профессор философии и депутат стал творцом весьма смелой теории единой нации - "чехословаках", не выдержавшей испытания временем (о чем ниже). И уже в 1900 году Масарик создает Народную партию, а позднее переименовывает ее в Прогрессивную. И опять он, как единственный представитель партии, выступает с парламентской трибуны по многим животрепещущим вопросам: равенстве языков в империи, автономии для чешских земель, союзе между чехами и словаками.
Известность во всей Австро-Венгерской империи Масарику принесли выступления в качестве общественного защитника на сфальсифицированном властями в 1908 г. судебном процессе по обвинению сербских и хорватских политиков в шпионаже в пользу Сербии и государственной измене. Аргументация и напор чешского депутата принесли свои плоды. Этот процесс стал поворотным пунктом и сменой ориентиров в его политической деятельности. Масарик перестал говорить о "широкой автономии" Чехии и Словакии, а лишь о государственной независимости.
Если говорить о философских воззрениях Масарика, он придерживался позитивистских взглядов, подчеркивая независимость науки от мировоззрения (в том числе и религиозного; в первую очередь это касалось столь нелюбимой им католической церкви). Он являлся сторонником "реализма", или "конкретизма", опирался на здоровый позитивизм, но при этом никогда не забывал о религиозной этике (оставаясь человеком верующим). Для Масарика были важны конкретные дела, а не досужие разглагольствования и философствование…
В начале XX века Масарик начал готовить материалы для фундаментального труда "Россия и Европа" (издан на немецком языке в 1913 г. в Лейпциге). События Первой мировой войны оставили книгу практически незамеченной. Он несколько раз приезжал в империю Романовых и был близко знаком со Львом Толстым, которого посещал в Ясной Поляне. Профессор философии полемизировал с писателем и мыслителем, не принимая его концепции "непротивления злу насилием". Масарик считал, что "абсолютистская Россия не может обеспечить подлинной независимости славянских государств, поскольку ее первостепенный интерес - сохранение самодержавия, а революционная Россия пронизана духом нигилизма (который рассматривался Масариком как ключевая характеристика русской культуры в целом), поэтому следует искать новые ориентиры", - отмечает исследовательница Элла Задорожнюк. Масарик критиковал царизм: "Россия, царская и официальная Россия, была не славянской, а византийской. Наше русофильство относилось прежде всего к русскому народу - это русофильство не было ослаблено войной; наоборот, оно усилилось". И все же, при всех симпатиях к России, он оставался "западником", а образцом демократии считал США и Великобританию, в меньшей степени - Францию.
Первая мировая война застала национально-освободительные движения Европы врасплох. Никто и подумать не мог о том, что три крупнейшие империи на континенте - Российская, Германская и Австро-Венгерская - рухнут после более чем четырех лет разрушительной борьбы. Чехи и словаки, жившие в различных политико-экономических условиях (соответственно на наследственных землях австрийских Габсбургов и под управлением короны Венгрии, принадлежавшей тем же Габсбургам) в первые месяцы войны были неплохими воинами. Но вскоре они поняли, что отдают свою жизнь за чуждые интересы, и целыми полками сдавались в плен, в основном на Восточном фронте.
В декабре 1914 г. Масарик принимает судьбоносное решение. Пользуясь дипломатическим паспортом депутата австрийского парламента, он выезжает через Италию в Швейцарию. В Вене его объявляют изменником родины и приговаривают к расстрелу, а в Праге арестовывают жену - Шарлотту Гарриг-Масарикову. Она несколько месяцев находилась в заключении и указом императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа I была выпущена на свободу лишь после настоятельной просьбы президента США Вудро Вильсона, лично знавшего Масарика.
Пока исход Великой войны, как называли ее современники, был неясен, "чешский вопрос" (а вскоре, и "чехословацкий") не стоял на повестке дня стран Антанты. Деятельность Масарика, его ближайших соратников - чеха Эдварда Бенеша и словака Милана Штефаника - вплоть до конца 1917 г. ограничивалась бесплодными переговорами о будущем родины в случае победы Антанты. Значительную поддержку их усилиям оказывали чешские и словацкие эмигранты, проживавшие в США. Но в знаменитых "14 пунктах" Вудро Вильсона лишь вскользь говорилось о "самой широкой возможности для автономного развития чехов". В империи Габсбургов движение за национальную независимость возглавила организация с чисто итальянским названием "Мафия", неформальным лидером которой был Карел Крамарж, опиравшийся на Российскую империю и желавший видеть на чешском престоле одного из великих князей семьи Романовых. Поскольку Масарик ориентировался на страны Запада, уже тогда произростали зерна будущих конфликтов крупных политиков. Крамарж считал, что без сопротивления в Чехии и Моравии (как он говорил "домашней борьбы") не могло быть и речи о достижении независимости и создании государства.
Ситуация кардинально изменилась весной 1918 г.: на волне успехов Антанты на Западном фронте умелая и напористая (часто на грани фола) дипломатия Масарика, Штефаника и Бенеша достигла успеха. Это уникальный случай признания державы не после, а до ее возникновения. Они сумели убедить Францию, Великобританию, США и Италию в необходимости создания на руинах Австро-Венгерской империи независимых государств, в первую очередь Чехословакии и Югославии. Ради становления Малой Антанты (Чехословакия, Югославия и Румыния) союзники пошли на беспрецедентный шаг - продлили границу будущей державы на восток, до рубежей Румынии. Подкарпатская Украина (Закарпатье) еще с раннего Средневековья находилась под властью Венгрии. Одним из козырей Масарика и компании были не столь многочисленные, но эффективные во время боевых действий легионы - предтеча вооруженных сил Первой республики. Во Франции, России и Италии в годы Первой мировой они играли не последнюю роль. И вскоре стали невольными участниками Гражданской войны на территории бывшей Российской империи.
Еще в мае 1917 г. Масарик приехал в Российскую империю, чтобы возглавить Чешский национальный совет, базировавшийся в Киеве. В окрестностях нашей столицы (под Борисполем, Лохвицей и Пирятином) дислоцировались хорошо вооруженные чешские части - более 50 тысяч штыков. В историю Первой мировой войны вписана блестящая победа легионеров над австро-венгерскими войсками под Зборовом в начале июля 1917 года. Но позиция Масарика и его Совета по отношению к нарождавшейся украинской государственности априори была негативной. Цели и задачи Украинской Центральной Рады, ориентированной на Берлин и Вену, оказались абсолютно чужды чехам и словакам. Диалог так и не удалось наладить, хотя Масарик неоднократно встречался с Михаилом Грушевским и Владимиром Винниченко.
Масарик осудил Брестский мир, подписанный как большевиками, так и правительством УНР, и занял выжидательную позицию, намереваясь в кратчайшие сроки эвакуировать корпус - к Киеву приближались войска Центральных держав. Именно потому во время боя под Крутами и последующего штурма Киева войсками красного полковника Муравьева Чешский национальный совет объявил о своем нейтралитете. Легионеры могли легко склонить чашу весов в борьбе большевиков и украинских частей, но не хотели ввязываться в гражданское противостояние на территории бывшей империи Романовых. И потом, уже отправляясь через Сибирь на родину, они были втянуты в боевые действия после провокации, организованной большевиками… Абсолютное большинство участников "мятежа белочехов" возвратилось домой через Владивосток только в 1920 году. Масарик же выехал в США еще в марте 1918 года.
События развивались стремительно. 18 октября 1918 г. на фоне практически полного поражения блока Центральных держав ТГМ объявил в Вашингтоне о независимости будущей Чехословакии. 28 октября в Праге, на Вацлавской площади, была официально оформлена независимость Чехословацкой республики. Уже 14 ноября в Женеве, на заседании Национального чехословацкого собрания, где были представлены в основном эмигрантские организации чехов и словаков, Масарик был единогласно избран президентом Первой республики. 21 декабря 1918 г. в Праге его встретили толпы поклонников. Уже на следующий день, в торжественном обращении к Национальному собранию в Пражском Граде, президент жестко артикулировал свое отношение к немцам - самому многочисленному национальному меньшинству (22,3%), отметив, что им придется смириться с действительностью и помогать "чехословакам" в строительстве новой страны. Настоящий шок у немецких депутатов вызвало напоминание о прошлом статусе немцев, как "иммигрантов и колонистов" (исторически правильное замечание, но в данной ситуации весьма спорное и близорукое, о чем ТГМ позже сожалел), тогда как многие века немцы находились в ранге господствующей нации. Кстати, как и венгры по отношению к "темным", по их мнению, словакам и закарпатским украинцам…
К концу 1918 года вернувшиеся из Франции и Италии чешские легионеры и жандармерия полностью овладели ситуацией в немецкоязычных районах Чехии, Моравии и Силезии (называемых судетонемецкими), выйдя на исторические границы средневекового Чешского королевства. Разгромленные Германия и Австрия взирали на происходящее с сожалением, но молчали. "Горе побежденным!" Последнюю попытку немцев добиться независимости, с последующим присоединением к Германии или Австрии, подавили 4 марта 1919 года - 52 человека были убиты, около сотни - ранены.
Президент начал выстраивать жестко централизованное государство, опираясь на исполнительных бюрократов, которые прошли хорошую выучку в имперских структурах. Томаш-Гарриг Масарик получил в народе полуофициальное прозвище "Батюшка" - Tatíček. Можно сказать, в стране развился культ вождя. Тех, кто лишь попытался вступить на тропу войны с этим "демократическим монархом", неминуемо отбрасывали на маргинес политической жизни. Правительство становилось закрытым клубом политических партий, делегировавших в его состав своих представителей, беспрекословно выполнявших волю лидеров. Малейшее ослушание или попытка депутатов, а тем паче министров выступить против партийной дисциплины завершалась изгнанием из партии и политикума. Так называемая группировка Град - ближайшие советники президента и подконтрольные им СМИ - имели громадное влияние на все сферы жизни страны. Сам Масарик считал, что для зарождающейся демократии необходимы некоторые элементы диктатуры. При всех этих нюансах, что удивительно, президенту удавалось соблюдать демократические принципы.
Несмотря на многонациональный состав населения страны, президент старался проводить на всех уровнях управления идею "чехословакизма", считая чехов и словаков двумя ветвями одной, чешской нации. Немцы и венгры оказывались за скобками - их гражданские права не нарушались, но определенные проблемы в области образования и культуры были. Серьезные преференции получили чешский язык и культура, а администрация на местах неуклонно проводила "дегерманизацию" (в Чехии и Моравии) и "демадьяризацию" (в Словакии и Закарпатье). К середине 1920-х годов крупнейшие предприятия и банки оказались, в основном, в руках национального капитала. Земельная реформа коснулась поместий крупных магнатов (также в основном немцев и венгров). "Активистские" партии судетских немцев - сотрудничавших с властями - с большим трудом находили общий язык как с Пражским Градом и правительством, так и со своими избирателями. Ситуация усугубилась в годы Великой депрессии, из которой промышленность и сельское хозяйство, ориентированные на экспорт, выходили очень тяжело. И лишь к 1937 г. ситуация в экономике несколько улучшилась.
С приходом к власти в Германии в 1933 г. Адольфа Гитлера крайне националистические партии судетских немцев (в первую очередь судетские нацисты Генлейна) стали получать из Берлина всестороннюю поддержку. Это была настоящая "пятая колонна", направлявшая свои действия на дискредитацию Чехословацкого государства.
К Мюнхену-38 Чехословацкое государство прошло непростой путь консолидации институтов власти. Страна входила в десятку наиболее индустриально развитых в Европе. Роль и влияние ее в мире оказались несопоставимо большими, чем территория, население и ресурсы. В данном случае это во многом заслуга Масарика. Он был последовательным сторонником нереализованного проекта объединенной Европы (Соединенных Штатов Европы) - прообраза современного Евросоюза.
Наконец, если говорить о Восточной и Центральной Европе между двумя мировыми войнами, именно Чехословакия сумела сберечь парламентаризм и относительную экономическую стабильность. Попытки посягать на демократические институты были уничтожены в зародыше эффективным управленческим аппаратом, а первый президент олицетворял стабильность и преемственность. Кстати, в Чехословакии был принят жесткий Закон о защите республики, блестяще работала разведка. Военная промышленность уверенно занимала первое место в мире по объему поставок; вооруженные силы страны были оснащены новейшим оружием.
…Томаш-Гарриг Масарик 14 декабря 1935 г., в возрасте 85 лет, подал в отставку по состоянию здоровья, назначив преемника - многолетнего соратника и искусного дипломата Эдварда Бенеша. Еще в апреле 1934 г. Масарика разбил тяжелейший инсульт. Реально государством Бенеш руководил уже с начала 1930-х годов. Он оказался далеко не харизматичной личностью. Умело лавируя на международной арене, уделял мало внимания как экономике, так и внутриполитической борьбе с "пятой колонной", которую олицетворяли судетонемецкие нацисты (получившие на муниципальных выборах в 1938 г. почти 85% голосов немцев), выполнявшие приказы из Берлина, и венгерские партии, подстрекаемые в своих притязаниях Будапештом…
14 сентября 1937 г. Томаш-Гарриг Масарик скончался в поместье Ланы. Похороны многолетнего лидера страны, которую он создал и выпестовал, были грандиозны по размаху и сопоставимы лишь с похоронами в 1935 г. "Начальника Польского государства" Юзефа Пилсудского. Масарик не дожил до Мюнхенского сговора лишь год…
Ни судетские немцы, ни венгры Словакии и Закарпатья так и не смирились со второстепенной ролью в новообразованном государстве, их ирредентизм стал одной из причин Мюнхенского сговора 1938 г. (подробнее см. "Судетский сценарий: Готов ли Запад идти по стопам "миротворцев" Чемберлена и Даладье?", ZN.UA, 6.03.2014 г.) Преданная Западом страна была расчленена, а в марте 1939 г. исчезла с карты Европы, поскольку последователям Масарика (президенту Бенешу в первую очередь), располагавшим мощной армией и уникальной системой оборонительных укреплений, не хватило мужества сразиться с нацистами.
…Время все расставило по своим местам. Не все из наследия Масарика дожило до наших дней. Чехословацкая нация была блефом. Трудно найти две столь ментально разные нации, как чехи и словаки. Они развивались в различных частях империи (австрийской и венгерской). Чехи, пожалуй, наименее религиозная нация Европы, словаки же (в основном католики, меньшая, более образованная часть - лютеране) отличаются набожностью.
Чехи и словаки с 1990 г. живут по своим "национальным квартирам". Но Масарик остается в их сознании реализатором идеи государственной независимости. Возьму на себя смелость сказать: без "Батюшки" не было бы сегодня ни Чехии, ни Словакии.
Если посмотреть с высоты сегодняшнего дня, именно Томаш-Гарриг Масарик заложил основы демократического общества в этих двух странах. Австрийский философ и социолог Карл Раймунд Поппер как-то заметил: "Чехословакия Масарика была наиболее открытым среди всех обществ, не исключая и развитой части Европы". В этих словах нет и доли преувеличения.