"От ликующих,
праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви ..."
Николай Некрасов
Посмотрите, уважаемый читатель, на иконостас классиков российской литературы на обложках соответствующих учебников для девятого класса "общеобразовательных учреждений" Российской Федерации.
Сразу видно, что он очень неполный - всего восемь портретов двухсотлетней истории этого предмета преподавания. Почему, скажем, XX век представлен только Есениным, Шолоховым и Солженицыным. А где Маяковский, Ахматова, Твардовский? А в предыдущем веке почему такой "провал" - от Гоголя сразу переход к Чехову? А где Николай Некрасов, Лев Толстой, Федор Достоевский, которым так зачитывается Европа?
Скажете, дескать, проблема дизайна, нехватка места… Но не совсем так! Потому что все упомянутые авторы по крайней мере представлены в учебниках своими произведениями и аналитическими текстами о них. Все, кроме Некрасова! Невероятно, но это так! Школьники, занимавшиеся по этому учебнику, так и не узнали, что был в их истории такой поэт! Его не упомянули даже в разделе "Романсы и песни русских писателей ХIХ–ХХ веков"! Его - творца знаменитых "Коробейников", других текстов популярных песен и романсов?! Интересно, чем же не угодил "певец мести и печали" Министерству образования и науки России, рекомендовавшему школам такой учебник? Попытаемся ответить...
Те, кто, как и я, учился еще в советской школе, помнят, как легко было на уроке около доски рассказывать о Некрасове. Особенно о его смерти и похоронах, когда над могилой поэта Достоевский сказал, что его, Некрасова, можно поставить "рядом с Пушкиным", а кто-то из студенческой компании закричал: "Не рядом, не рядом, а выше!". Кричал Валентин Плеханов - будущий российский марксист.
И в какой-то мере эту иерархию в СССР соблюдали. Никто не ставил автора "Железной дороги" выше автора "Евгения Онегина", но свое место в триаде гениев русской поэзии он занимал. Его не "раскручивали" так, как Александра Сергеевича, которому устраивали всесоюзные праздники поэзии, ставили памятники где только можно, даже в Тернополе. Но колхозы и улицы его, Некрасова, именем называли и гордо декламировали о том, как поэт верил, что народ "вынесет все и широкую ясную грудью дорогу проложит себе!". И добавляли: в Советском Союзе мечты поэта осуществились.
После войны во Львове, где топонимика стала сплошной энциклопедией российской истории и культуры, появилась и улица Некрасова. Появилась, очевидно, под впечатлением, которое произвела на членов комиссии по переименованию картина, репродуцировавшаяся в тогдашних учебниках: больной поэт лежит на койке... Поэтому его именем назвали улицу, где расположена областная больница.
Наступили времена новых переименований, и некоторые из них вполне мотивированные.
Но не все. Улицей Дудаева стала улица имени автора прекрасного посвящения украинской красавице, которая
"На светские цепи,
На блеск утомительный бала
Цветущие степи
Украйны она променяла.
Но юга родного
На ней сохранилась примета
Среди ледяного,
Среди беспощадного света.
Как ночи Украйны,
В мерцании звезд незакатных,
Исполнены тайны
Слова ее уст ароматных…"
* * *
"Как племя родное
У чуждых опоры не просит
И в гордом покое
Насмешку и зло переносит..."
Какое искреннее восхищение Михаила Лермонтова благородством его адресата и ее народа! Но разве кто-то когда-то обращал внимание на этот комплимент российского гения украинке? Вот арабы усвоили его "Три пальмы" как предмет национальной гордости, которой у нас многим еще до сих пор не хватает. Да и откуда же ей и взяться было, когда ее из нас так выдавливали. Если, как писал Довженко, у нас даже слово "нация" не употребляется.
Еще одной такой жертвой политической целесообразности стала улица имени Маяковского. Поэт, восхищенный пафосом украинизации, призвал "товарищей москалей" к настоящему братству с украинцами, а не зубоскалить над их языком, которому он дал удивительно прекрасное определение - "эта мова величава и проста"! Определение, достойное научных трактатов, где будут выяснять его удивительную точность и глубину.
Тень азарта переименований нависла и над улицей Некрасова. И тогда на Львовском телевидении появляется программа "Переименованию не подлежит!". Журналист с микрофоном в руках ходил по городу и спрашивал львовян о целесообразности изменения названия этой улицы. Ответы были разные. Представитель российского общества был, разумеется, против. Пенсионер, бывший офицер, сказал, что Некрасов "не сделал Украине ничего плохого". А преподаватель мединститута и литератор Василий Нимец рассказал, как Некрасов, потрясенный смертью Шевченко, вернувшись с его похорон, написал задушевное стихотворение "На смерть Шевченко", о чем, конечно, в украинских советских школах и не упоминали:
"Не предавайтесь особой унылости:
Случай предвиденный,
чуть не желательный,
Так погибает по божией милости
Русской земли
человек замечательный
С давнего времени:
молодость трудная,
Полная страсти, надежд, увлечения,
Смелые речи, борьба безрассудная,
Вслед затем долгие дни заточения.
Все он изведал -
тюрьму петербургскую,
Справки, допросы,
жандармов любезности,
Все - и раздольную
степь Оренбургскую
И ее крепость.
В нужде, в неизвестности
Там, оскорбляемый
каждым невеждою
Жил он солдатом
с солдатами жалкими,
Мог умереть он,
конечно, под палками,
Может и жил-то
он этой надеждою...
Но, сократить
не желая страдания,
Поберегло его в годы изгнания
Русских людей провиденье игривое...
Кончилось время его несчастливое,
Все, чего с юности ранней
не видывал,
Милое сердцу, ему улыбалося,
Тут ему бог позавидовал:
Жизнь оборвалася..."
Какая глубина сердечности переживания трагической судьбы Тараса! И как точно очерчена его жизнь!
...Но вернемся опять во Львов на улицу Некрасова. Самым сильным аргументом против ее переименования стали размышления журналиста о том, что Некрасов, его муза "мести и печали" - могущественный наш союзник в противостоянии маниакальной гордыне имперского величия, охватившей Россию с приходом Путина.
А чем мог этой мании прислужиться певец тяжелой судьбы российского крестьянина, замученного вековым рабством крепостничества? Может, этим?
"Назови мне такую обитель,
Я такого угла не встречал,
Где бы и сеятель твой и кормитель,
Где бы русский мужик не стонал".
Или, может, украсила имперский фасад такая картина?
"Выдь на Волгу -
чей стон раздается
Над великою русской рекой?
Этот стон у нас песней зовется -
То бурлаки идут бечевой.
Волга, Волга! Весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великою скорбью народной
Переполнилась наша земля!
Где народ там и стон!.."
Или, может, в патриотическом угаре имперского величия российские матери на все лады, вслед за "Ориной, матерью солдатскою", будут голосить над гробами "двухсотых" - своих сыновей, привезенных с разных концов света, будут голосить во славу этого величия? Так зачем Путину такой поэт!? Вон его из школы, из сознания народа! Сердечные и человечные ему не нужны - нужны покорные. Такие:
"Люди холопского звания -
Сущие псы иногда.
Чем тяжелей наказания -
Тем им милей господа!"
Как видим, предположение автора телепередачи в защиту улицы Некрасова, что творчество поэта - это великий союзник Украины в противостоянии путинской идеологии имперского величия, полностью оправдалось. Ведь кто мог подумать, что гениального поэта просто выбросят из школьных программ! В рассматриваемых здесь учебниках он не представлен ни одной строчкой! В разделе о песнях и романсах на слова поэтов его задушевные песни, а именно "Что так жадно глядишь на дорогу", "Смерть охотника" ("Средь широких полей затерялося невеликое наше село"), "Жатва" ("В полном разгаре страда деревенская"), "О Кудеяре разбойнике", даже не упомянуты!
Понятно, что и на диске фонохрестоматии, приложенном к учебнику, Некрасова не оказалось. И после этого всякие киселевы и соловьевы будут говорить, что мы, украинцы, переписываем историю?!
Тот, кто еще помнит советский школьный учебник по русской литературе, может вспомнить, что в нем было достаточно много иллюстраций, в частности репродукций из картин художников - современников поэта, т.н. передвижников, посвятивших свое творчество описанию тяжелой жизни российского крестьянства и городской бедноты. В "учебнике", о котором идет речь, ни одной такой иллюстрации! И это не случайно! Если раньше Россия гордилась передвижниками (и справедливо, скажем мы), то теперь она их стыдится. А чем, собственно, гордиться? Бедными бурлаками, которые, падая с ног, тянут по Волге баржу? Горем крестьянки, везущей на санях гроб с покойником? Изможденными личиками трех детей, которые едва тянут бочку с водой? Убитым горем крестьянином, сидящим на убогой постели около только что умершей жены?
Да, это глубокие произведения, способные растрогать душу, вызвать сочувствие, разбудить человечность. Но чем здесь гордиться? Разве они, эти плачи, пригодны для величественного имперского фасада государства? Конечно, нет. И вот Владимир Солоухин, автор популярных в свое время очерков-эссе о "черных досках - древних иконах, начал упрекать передвижников, что они не показывали в своем творчестве "отрадного", а, дескать, зациклились на "страданиях народа". Как эталон такого "отрадного" автор назвал насквозь фальшивую картину Алексея Венецианова "На пашне. Весна", где "русская красавица" в театральном кокошнике и сарафане величаво ведет коня на пахоте, а ребенок возле нее забавляется игрушками...
А почему бы патриотам современной России не указать на картину Неврева "Торги", где около стола стоит такая же красавица, а на переднем плане за столом двое помещиков (один из них напоминает Вольтера, у него на полках фолианты, на стене портрет Мирабо!) торгуются, кто сколько даст за этот "товар"?
Кстати, ее репродукция в старых учебниках была. Теперь о ней никто и не вспоминает. Говорят, что ее даже убрали из экспозиции Третьяковской галереи. Не вписывается в фасад империи! Тем более что, как оказывается, крепостное рабство - этот позор России - вовсе не лихолетье народа, а проявление его национальной мудрости. Так считает Никита Михалков, а с ним легион тех, для кого величие - превыше всего! "Крепостное право, - трубит этот трубадур путинского империализма, - это мудрость народа. И теперь, когда мне предлагают вычеркнуть эти 400 лет из нашей истории, я говорю: "Братцы, так вы что думаете, наши предки дураками были?". Я очень рад, что Путин возрождает нашу историческую память".
С такой исторической памятью, когда крепостное рабство подается как высшая национальная добродетель, как "мудрость народа", понятно, почему из школьной программы выбрасывают одного из самых великих национальных поэтов.
...Есть такая картина Ильи Репина - "Не ждали". В тихую светлицу, где за столом над уроками склонились дети, вдруг заходит мужчина - худой, заросший, изможденный. Политический ссыльный! А вот и свидетельство тех идеалов, за которые ему выпало пострадать, - два портрета на стене комнаты, два медальона с изображением Некрасова и Шевченко. Творцов, которые были светочами демократической молодежи - крестьянской, рабочей, купеческой, вышедшей на историческую арену благодаря уничтожению крепостничества и имевшей свои счета с вчерашними дворянско-самодержавными угнетателями их отцов и дедов.
Нам, украинцам, муза Некрасова близка своей сердечностью, человечностью, искренней народностью. Она созвучна украинской душе, ибо близка с ней через нежную песенную душу Елены Закревской - прекрасной украинки из старинного казацкого рода, украинки из Немирова, которой суждено было стать матерью великого поэта, родившегося на украинской земле - в том же Немирове, где его память чтят и где им гордятся!
Гордимся и мы, львовяне, шагая по одной из самых известных и древних улиц нашего королевского города - по улице Николая Некрасова!